Возвращение.

– Кто это был? – Спросила девушка. – Знакомый. – Скупо ответила Ингефэра. – Обычный знакомый не стал бы просить у тебя извинений в подобной форме. Ему бы вряд ли было бы за что извиняться. – Да, ты права. – Нехотя ответила Ингефэра, – помнишь, в один из дней я не вернулась в университет? – Помню. – В тот день был сильный ливень, и я боялась, что не смогу добежать до университета. Я нашла дом, в котором жил этот человек – он всё лето наблюдал, как я хожу в университет – и попросила переночевать у него. Он согласился, но наутро между нами завязался спор, в ходе которого он всей безжалостной своею душой давил на меня, доводя до слёз. В его глазах в тот момент был видно удовлетворение происходящим. Следующие две недели я не посещала занятий, вообще не выходила из комнаты, даже с кровати не вставала. Потом он прислал письмо, в котором просил прощение за всё им содеянное. Я, будучи всё ещё злой на него, сожгла его, как только прочитала, однако потом простила его. Если честно, мне его немного жаль, и я хочу помочь ему. Иногда мне даже кажется, что я в него влюблена. – Она отвернулась, – абсурд какой-то! – Но почему же ты сказала, что не хочешь продолжать общение с ним? – Удивилась подруга Ингефэры. – Пусть помучается немного. – Усмехнулась Ингефэра. – С каких пор ты такая злая? – Возмутилась девушка. – Ты же всегда была добра ко всем, что тебя подчас губило. – Я не собираюсь совсем не общаться с ним. Йольские праздники кончатся и я, быть может, приглашу его куда-нибудь. – Если пойдёшь с ним куда-нибудь, позови и меня, я хотела бы пообщаться с ним… Как его зовут? – Инотвэнд.

***

      Он лежал в снегу настолько долго, что уже перестал чувствовать боль, которую причинял ему холодный снег. Проходящие мимо люди неодобрительно оглядывались на его лежащее в сугробе тело, однако он не видел их взглядов, в этот момент ему было абсолютно всё равно. В этот момент Инотвэнда ничего не волновало – ни Ингефэра, ни прохожие, ни его переохлаждение.       Через некоторое время он, будучи в полусонном состоянии, услышал разговор двух мужчин, что остановились около него. – Гляди, – сказал первый мужчина, – надо отвести его в отделение. – Зачем? – брезгливо спросил второй, – от него же алкоголем пахнет за милю. – Мы обязаны помочь ему. – Пусть он тут остаётся. Это его проблемы, что он выпил столько, что удержаться на ногах не смог. – Не забывай, что я сержант и ты обязан подчиняться моим приказам. – Он поднял Инотвэнда из сугроба.       Подняв Инотвэнда, они куда-то его повели. Он не понимал, что происходит и абсолютно не сопротивлялся. Шли они долго, Инотвэнд несколько раз падал в снег, а эти мужчины его поднимали и несли дальше. Инотвэнда завели в какое-то здание. Он был не в состоянии понять где он и что с ним происходит. Его уложили на мягкую кушетку, где он и уснул.       Инотвэнд проснулся уже утром. Он не знал где он находится и как он тут оказался, последнее что он помнил – уходящую Ингефэру. В помещении кроме кушетки был письменный стол и несколько кресел, на стене висел портрет короля. Солнце, светившее через маленькое окно, наполняло комнату светом и Инотвэнд понял, что время уже приближается к полудню. У него жутко болела голова – последствие вчерашних его приключений. Он встал с кушетки и сделал несколько шагов, оглядывая комнату. Через минуту в помещение вошло двое полицейских. – Доброе утро, – один из них поприветствовал Инотвэнда, сняв кепи. – Где я? – испугавшись неожиданного появления полицейских, спросил Инотвэнд. – Вы находитесь в шестьдесят восьмом отделении второго департамента городской полиции Инкомста. Мы нашли вас лежащим в сугробе в парке Винтертрэдгорд прошлой ночью и отвели сюда. Смею предположить, поскольку вчера от вас пахло алкоголем, вы страдаете от похмелья, поэтому испить, – полицейский подал ему кружку. – Что это? – подозрительно спросил Инотвэнд, – а ещё я хотел бы узнать, как вас зовут, всё-таки это моё законное право. – Это глёгг. А меня зовут Фридубъярга ав Годфридссон, я сержант полиции. – Он обернулся и посмотрел на второго полицейского, который уже сел за письменный стол, – а это наш регистратор – Браге ав Свагтссон. – Хотел бы спросить, ко всем ли, скажем так, гостям своего отделения вы относитесь так же учтиво, как ко мне? – На это неделе да. Правило Йольской недели. Пребывание граждан, не совершивших преступлений или проступков, в полицейском участке не должно омрачать ощущений от праздника, отчего все служащие обязаны обеспечить это пребывание максимальным комфортом. – Тогда большое спасибо за оказанные почести и глёгг, был рад познакомиться. – Инотвэнд направился к выходу, – не изволите показать, где же здесь выход из отделения? – Прошу меня извинить, – остановил его Фридубъярга, – поскольку мы нашли вас в сугробе в состоянии опьянения, мы должны узнать кто вы и удостовериться, что вы не лицо без определённого места жительства. Присядьте.       Инотвэнд сел на кушетку, с которой встал пару минут назад, Фридубъярга же сел в кресло против него. – Господин, назовите ваше имя. – Инотвэнд ав Скуггассон. – сказал Инотвэнд, и регистратор тут же макнул перо в чернильницу и уже было зафиксировал его имя в протоколе, как Фридубъярга прервал его. – Не пишите пока ничего, – он махнул рукой в сторону писаря и обратился к Инотвэнду. – Вы, дорогой мой, не можете быть Инотвэндом ав Скуггассоном, ибо вся семья их погибла в кораблекрушении в море Инландссъё уже как пять лет назад. – Конечно, каждый полицейский знает историю моей семьи лучше меня. – Недовольно пробубнил Инотвэнд. – Дело в том, господин Фридубъярга, что в том кораблекрушении погибли лишь Мюлдрид ав Скуггассон и его жена – Агидис. Их единственный сын – Инотвэнд же в то время находился здесь, в Инкомсте, вместе со своей няней Вэрдиннан эр Олдердом. – А у вас есть какие-нибудь документы, подтверждающие, что вы и есть Инотвэнд ав Скуггассон? – Да, есть. У меня есть паспорт, свидетельство моего рождения, в конце концов паспорт Вэрдиннан эр Олдердом и завещание родителей с моей подписью. Вот только всё это у меня дома. – Но почему вы тогда не отнесли родительское завещание к нотариусу, чтоб тот его заверил и сделал копии? – Потому что тогда бы мы не получили бы оригинал обратно. – Иронично усмехнулся Инотвэнд. – Но почему же вы решили, что оригинал к вам не вернётся? – Потому что в продажности нашей полиции нет равных. – Всё с той же саркастической интонацией говорил Инотвэнд. – С каких пор у нас честная, а главное неподкупная полиция? Быть может с тех пор как прошлой осенью на площади Кригеркингторг повесили сержанта каролинерского полка? Прелюбопытнейшее действо было. Молодой сержант из интеллигентной семьи, отличившийся во время подавления бунтов на южном побережье, вдруг обвиняется в покушении на жизнь и здоровье Великих Королевских Судей, которые, собственно, и выносят ему это обвинение и сами же его судят. А дело лишь в том, что этот юноша просто не позволил сиим служителям закона удовлетворить свои похоти в обход самого закона и растлеть пятнадцатилетнюю девушку, проходящую мимо. Это ведь было совсем рядом с вашим отделением, на улице Берусадгрэнд, в паре кварталов отсюда. Там огромное количество кабаков и полицейское дежурство должно там вестись и днём, и ночью, но в то утро городовых на своих постах не было. И вот, гвардейский сержант, который по закону должен препятствовать любому нарушению этого закона, пытается остановить наигрубейшее нарушение закона блюстителями этого самого закона, но сам попадает на плаху, ибо будто бы совершил революционный акт, напав на высшего государственного чиновника. Ах, как же этот юноша вместе с издателями газет обманули всё государство в тот момент! Ведь наш король, пёкшись об единстве нашего государства пресекал любое неповиновение власти. Он дошёл до того, что в суды продавались билеты, будто это театр или цирк, на заседания приглашались журналисты, призванные зафиксировать все обстоятельства дел и обнародовать их, чтоб показать, насколько наши суды неподкупны и беспристрастны в отношении врагов народа, а точнее государства. Но тот молодой человек вас обманул. Он произнёс пламенную речь, в которой обличил продажность Великого Королевского Суда. Газетчики же в тот же миг переписали его речь на бумагу слово в слово, ибо такой сенсации город, да и страна, не видели уже давно. В итоге уже на утро его казни во всех газетах был лишь его монолог. Ваш механизм по поднятию народного доверия к вам обернулся против вас же! Начались волнения, которые чуть не переросли в революцию. Помню, это была ранняя осень, для снега было ещё рано. Но именно в тот день, когда его задержали, пошёл снег. В утро казни на улице была жуткая метель, нельзя было ничего разобрать на расстоянии нескольких шагов. Но когда его казнили вдруг всё успокоилось, а когда его труп сняли с виселицы, снег растаял. Очень символично это было. Сама природа говорила, что должно произойти что-то необычное, что-то выходящее из привычного уклада нашей жизни. Впрочем, я предоставлю вам все необходимые документы, ибо иначе вы всё равно меня отсюда не отпустите. Но для того, чтоб предоставить их вам, я должен оказаться дома, где они и находятся, так что вам придётся следовать за мной.       Инотвэнд встал, за ним со своих мест поднялись полицейский и регистратор. Одевшись, все они вышли из отделения и направились вверх по улице. Дорога предстояла долгая – Инотвэнд жил на самой северной окраине города, на левом берегу реки, в то время как то отделение полиции, в которое он был доставлен, находилось в центре города. Во всём городе господствовала праздничная атмосфера, дети в масках в виде козьих голов ходили по домам, на деревьях, домах и фонарных столбах висели цветочные гирлянды, все люди веселились, скатывались с ледяных горок. Лишь Инотвэнд и его спутники не ощущали не веселья, ни присутствия праздника. Полицейские – по долгу службы, а Инотвэнд из-за вчерашних событий, которые только усилили его уверенность в том, что на Йоль в его жизни случаются лишь неприятности. Так шли они целых три часа и пришли к дому Инотвэнда, когда солнце уже начинало садиться.       Инотвэнд открыл дверь своего дома. Навстречу тут же выбежала Вэрдиннан со скалкой в руке. – Инотвэнд, ты где пропадал? Ты как с площади ушёл, так тут же пропал. Я и не знала, что думать, тебя не было всю ночь и весь день, где ты был? – Я тоже рад видеть тебя, Вэрдиннан. – Сказал Инотвэнд и обнял её. – А это что за люди? – С испугом спросила женщина, указывая на только что вошедших полицейских. – Мы полицейские шестьдесят восьмого отделения второго департамента городской полиции Инкомста. – Вмешался в разговор Фридубъярга, – я сержант Фридубъярга ав Годфридссон, со мной кабинетный регистратор Браге ав Свагтссон. – Эти милейшие люди помогли этой ночью мне выбраться из сугроба, в котором я очутился отчасти по собственной неосторожности, отчасти же благодаря алкоголю. – Ты что, опять пил? – Вэрдиннан, рассердившись, начала угрожать Инотвэнду скалкой. – Да, но я предлагаю вернуться к этому вопросу позже, ибо эти почтенные господа не верят, что я это я. Поэтому, принеси, пожалуйста, наши паспорта, свидетельство о моём рождении и завещание родителей.       Вэрдиннан убежала наверх и через пару минут вернулась с несколькими бумагами в руках. Инотвэнд, взяв эти бумаги, передал их Фридубъярге. Проверка паспортов не составила много времени. – Истинно, всё совпадает. – Сказал полицейский и взялся за завещание. – Получается, что законным владельцем наследства Скуггассонов является Вэрдиннан? – Да, до моей свадьбы… – сказал Инотвэнд, посмотрев с улыбкой на Вэрдиннан, – или же до своей смерти, если я так и не женюсь или умру раньше неё. – Но почему же вы не хотели заверять завещание в Нотариате? – Его надо заверять по месту жительства, а в местном нотариальном департаменте префектом является мой дальний-дальний родич, алчущий, из жадности своей, всего наследства моих родителей. Я боюсь, что, как только оригинал попадёт к нотариусу, мой родич сразу узнает об этом и всеми силами своими попытается найти оригинал во время его копирования и переписать его, чтоб стать законным наследником моих родителей. – Да у вас, дорогой мой, паранойя. – Усмехнулся Фридубъярге. – Кстати, мы могли бы вам помочь. В обязанности регистратора также входит совершение нотариальных действий. То есть, вы можете прямо сейчас заверить завещание ваших родителей, а если изволите копии сделать, то они будут храниться в нашем департаменте. – Буду премного благодарен.       Следующие несколько часов ушло на заверение и копирование завещания. В конце концов же был составлен акт о нахождении и доставлении в отделение полиции гражданина Инотвэнда ав Скуггассона. Только полицейские закрыли за собой двери, Вэрдиннан повернулась к Инотвэнду. – Расскажи, что с тобой случилось-то? – Ничего. – Инотвэнд попытался уклониться от объяснений. – Ты встретил Ингефэру? – с долей уверенности в ответе Инотвэнда спросила она. – Да… – Инотвэнд понурил голову. – Извинился перед нею? – Да. – Не поднимая головы ответил он. – И что же она сказала на твои извинения? – Вэрдиннан продолжала выпытывать из него подробности. – Ответила, что я поистине жалкий человек. – И ты с горя напился и упал в сугроб? – Она догадалась о дальнейших событиях. – Да… – тяжело вздохнув, сказал Инотвэнд. – Отправляйся опочивать, час уже поздний.       Инотвэнд поднялся к себе в спальню и, сбросив одежду на пол, упал на заправленную кровать и тут же уснул. Так проспал он до утра, а наутро понял, что не хочет ничего, ни есть, ни пить, ни спать, ни увидеть Ингефэру, ничего. Так он и пролежал несколько дней в своей постели, не имея желания даже жить.