*
Беленькие хрупкие руки с потрескавшейся местами кожей бережно проходили влажной желтой тряпочкой по полкам из дорогого дерева. Фоторамки со счастливой семьей радовали усталые глаза Хинаты, и она даже не заметила, как стала тихонько напевать какую-то мелодию. Хьюга была уверена: теперь все будет по-другому.*
Медленное переплетение мокрых теплых языков плавило мозг. Уже не желая терпеть это, Наруто робко оттолкнул сына и прикрыл свои губы ладонью. Они пульсировали в жаре, не давая нормально сосредоточиться. Становилось дурно от осознания всех действий, которые перематывались в голове, вызывая лишь страх с вопросом: а что же дальше? Пребывая в запутанном клубке самых терзающих мыслей, Наруто и не заметил, как его сын уже стоял у двери, уставившись в тусклую ручку. Боруто хотел уйти, он не мог смотреть в глаза отцу. Плакала душа от ожидания самого худшего. Возможно, это конец. К чему тянулся, ради чего старался все это время, он сам же и разрушил своим нетерпением. Еле натянув на себя одежду, Наруто прошел к столу, где маленькая рамочка смотрела на него лучезарной улыбкой маленького Боруто. На секунду мужчине даже показалось, что он услышал этот радостный детский смех любимого сына, его дорогого первенца. Наруто провел по деревянной оправе рукой и сжал ее. Мечты о дружной семье таяли прямо на глазах. То, чего он был лишен, то, к чему он стремился, так и не обрело жизни. В стекле рамки, затмив счастливую улыбку мальчишки, отразилось печальное лицо Боруто. Он не смог. Не смог повернуть такую, казалось, до ужаса тяжелую ручку двери и уйти. Будто боясь спугнуть отца, Боруто одной рукой осторожно скользнул по его талии, а другой — по его руке, которая отчаянно держалась за фото с незнакомым уже ему мальчиком. Прижавшись к спине хокаге, юный Узумаки сжимал его руку на рамке, что отчаянно пыталась удержать того Боруто, который так ярко улыбался. Светлая ладонь сына полностью поглощала руку Наруто, давая понять, что тот неугомонный мальчишка вырос, его больше нет. — Я не уйду! Я никуда не уйду от тебя! — бросил Боруто и зарылся лицом в плечо отца. — Я буду рядом… Я всегда буду рядом с тобой. Просто позволь мне это… — с этими словами он еще сильнее сжал руку Наруто в страхе, что тот оттолкнет его, но этого не произошло. — Я не держу на тебя зла, Боруто. Ты мой сын. Кто сказал, что тебе нельзя быть со мной? Голос и слова отца перебили дыхание, и крепкое плечо снова сгорало от горячих слез. Все внутри рушилось, собиралось заново и снова разбивалось вдребезги. Боруто всхлипами вдыхал запах отца. Он жмурил глаза и сглатывал огромные комки боли. Склонив веки, мысленно прощаясь с все еще звонко смеющимся солнечным мальчиком в голове, Наруто опустил рамку с фото. Теперь он слышал тихий плач взрослого сына, но все так же любя его, как и раньше. Боруто уже сжимал талию отца двумя руками и боялся разжать их. Ведь в мире столько людей, кто так же жаждет эту драгоценность. В голове мелькал образ уставшей матери, и бесконечно прося прощения в мыслях перед ней, он все сильней прижимал к себе отца, совершенно не желая отдавать его кому-либо. Наблюдая за удаляющимся сыном из окна резиденции, Наруто все еще чувствовал жар его губ на своих.*
— Молодой господин, вы доберетесь сами? Может, лучше сообщить вашему отцу? — волновалась официантка заведения. — Нет! Попробуете связаться с ним, и можете считать, что вашей дыры не существует! Мне вообще только семнадцать, к вашему сведению! Оставьте меня, — отмахнулся рукой парень от назойливой девушки. Еле шагая, он выбрался из небольшого бара на свежий воздух. Упираясь плечом об косяк двери, Боруто всей грудью вдохнул ночной прохладный воздух. Осень пахла зимой, обещая быть холодной в этом году. Освещенный белыми фонарями асфальт плыл перед глазами. Голова закружилась, и на твердую землю излился жидкий поток съеденной недавно закуски. Тело начало знобить. Боруто медленно зашагал вперед с поникшей головой, пока не встретился светлой макушкой с каменным высоким загражденьем. Тяжелое дыхание отдавалось облачками пара в осеннем воздухе. Растрепанные блондинистые волосы лезли в глаза. Все еще упираясь всем весом макушкой к стене, Боруто поднял голову, немного разодрав кожу на лбу выступающими маленькими камнями. Чуть ли не целуя грубую поверхность, он глухо посмеялся. Легче не становилось. «Мама… она, наверное, не находит себе места», — подумал Боруто. — Вот ты где, — донеслось со спины. Голос был знаком, но из-за сознания, тонущего в океане алкоголя, вспомнить хозяина так и не удалось. — Твоя мама волновалась за тебя и наведалась в мой дом. Она не хотела беспокоить твоего отца на работе и попросила меня найти тебя. Не заставляй так тревожиться свою мать. Ты меня слышишь? Наконец, признав в незнакомце Саске, Боруто ответил: — Вам то что? Передайте ей, что я скоро буду дома. Спасибо. — Посмотри на себя. Что заставило тебя так напиться? Оторвав свой лоб от стены, парень разлегся на асфальте звездой. Он чувствовал себя как на ковре-самолете. Вот бы он унес его туда, где можно было бы забыться хоть на немного. — Саске-сан… — Что? — Вы… вы когда-нибудь любили? — Боруто сжал одежду на груди и продолжил. — Любили ли вы так, что все внутри ноет, кричит в агонии… требует этого человека? Когда в сердце впиваются острые иголки, не давая нормально дышать. Но в то же время каждая мысль, каждый взгляд на этого человека согревает все внутри, ласкает счастьем и бесконечной любовью к нему. Саске-сан, почему мне так тяжело? И почему мне так легко? Ответили ему не сразу. Можно сказать, Боруто впервые так озадачил учителя, что тот и не нашел объяснений на вопросы. — Тебе нужно проветриться. Давай, поднимайся, — Саске потянул руку своему ученику. — Отправлю твоей матери ястреба. Не хватало еще Наруто сорвать с работы. Боруто, словно тягучая липкая жвачка, отлипал несколько минут с асфальта, а затем протянул руку. Крепко и небрежно вцепившись пальцами в белую кожу учителя, он дал ему почувствовать весь вес молодого пьяного тела. Подняв парня на ноги, Саске незамедлительно отправил верную птицу с сообщением об успешно найденной цели. Внезапно падающая туша бела резко схвачена одной рукой за футболку. — Тихо, тихо! — отреагировал Саске немного взволновано. — Бога ради, стой нормально! — Все хорошо… — ответил ему заплетающейся язык. — Знаете, учитель… ай, забудьте! — Боруто махнул головой в сторону. — Говори уже, что тебе надо. Учиха отпустил тонкую ткань, но все еще немного боясь, что сейчас его непоседливый ученик снова начнет стремительно склоняться к земле столбом. — Вы же с самого детства дружите с моим отцом? Расскажите мне немного о нем. Каким он был тогда? Лицо Боруто горело то ли от смущения, то ли от алкоголя, глаза не осмеливались смотреть на учителя. Узумаки боялся, что Саске каким-то образом может увидеть все, что творится в его сердце. Немного удивившись такой просьбе, Учиха улыбнулся: — Сначала приди хоть немного в себя, пожалуйста. — Да я как стеклышко! — Да-да, конечно. С этими словами Саске направился вперед по улице, что освещалась белым светом фонарей. Боруто чувствовал, как рядом с учителем буря внутри него стихает. Он может беззаботно разговаривать с ним, быть не в самом лучшем состоянии, изредка показывать свои недостойные качества. Всегда учитель был терпелив, его тонкие губы лишь робко сгибались в улыбке, и он был готов выслушать все что угодно. В голове проносились мгновения их совместного путешествия, согревая все внутри до кончиков пальцев. Пройдя вот уже несколько метров, мужчина повернулся к все еще неподвижному пареньку: — Чего стоишь?