***
Снейп «влетел» в класс сразу с оповещением о начале занятия, как и всегда, и прошёлся презрительным взглядом по находящимся в классе пятикурсникам. Остановился он на Гарри. На мгновение в его глазах промелькнули одобрение и гордость, чего никто не заметил — на профессора старались не смотреть без надобности. — Мистер Поттер, — тон его голоса можно было сравнить со смертельным ядом, — не боитесь ли вы посещать мои занятия после своего открытия в прошлом году? Конечно, чего и следовало ожидать. Ну не мог Северус Снейп не пройти по прошлым словам юноши и не обернуть их против него сейчас. — Рад, что вы перестали отрицать очевидное и больше не убегаете от своих истинных чувств, но я, по своей наивности, полагал, что мы здесь находимся для получения знаний, а не для обсуждения нашей бурной совместной личной жизни… сэр. Со стороны учеников Гриффиндора послышались заглушённые смешки: подростки боялись гнева профессора, но не могли удержать смех от ответа сокурсника. — Прочитайте третий пункт инструкции, мистер Поттер, для всего класса, чтобы вы хоть что-то запомнили, кроме глупых шуток в стиле вашего отца-оболтуса. — Конечно, профессор Снейп. Добавить толчёного лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли сиропа чемерицы.* — Что вы сегодня будете готовить, мистер Поттер? — Зелье, сэр. — Рад, что вы понимаете, что не конфеты «Берти Боттс». Спрашиваю последний раз, мистер Поттер: какое зелье вы будете готовить на этом уроке? — Умиротворяющий бальзам, сэр. Гарри сказал это уверенно — Снейп это видел. Мальчик хорошо подтянул Зельеварение и смог назвать состав**, который они будут готовить. Может, прочитал учебник до начала занятий или ещё что. В общем, Север остался доволен мальчиком и даже чуть кивнул ему. Незаметно для остальных, но не для Гарри, который следил за каждым его движением. Гриффиндорец удивился, но постарался не подавать виду. — Минус десять баллов с Гриффиндора за пререкания с преподавателем, мистер Поттер, и плюс пять за правильно названное зелье. Садитесь. Итак, я надеюсь, всем понятно, что делать.***
— Сэр? Северус поднял глаза от рецепта нового зелья, над которым он работал уже два месяца, должное помогать справляться с Империусом при условии его нахождения в организме мага, которого хотят подчинить. Разумеется, делал он его для каких-то своих нужд, но не собирался держать состав в секрете — им должны мочь воспользоваться. — Вы снова хотите посоревноваться в язвительности, мистер Поттер? Ещё оставшиеся в кабинете после занятия ученики — коих было немного из-за дурной репутации профессора, с занятий которого пытались сбежать сразу, при первой возможности — заинтересованно притихли, прислушиваясь к разговору. Особенно слизеринцы, которые своего декана и не боялись почти. Но Снейп посмотрел на них так, что буквально через пятнадцать секунд в кабинете уже никого, кроме него и Поттера, не было. — Итак, что вы хотели, мистер Поттер?***
— За что профессор Снейп так не любит тебя, Гарри? Драко сидел рядом с ним на берегу озера, где Гарри обычно тренируется и смотрит на иногда исходящую рябью гладь воды. В этот раз они пришли сюда просто отдохнуть, хотя в последнее время Малфой заменял Герою Гермиону, которая увлечённо с кем-то — и Гарри почти был уверен, что с одним небезызвестным болгарином — переписывалась в тетради, на которую были наложены Протеевы чары***. — Без понятия. Если ты забыл, эта нелюбовь началась с самого первого занятия. У меня тогда даже появилось ощущение, что он меня в чём-то обвиняет, что я ему что-то сделал, хотя мы и ни разу не виделись до того, как я зашёл в Большой Зал. — Я у него спрашивал, знаешь… У него на лице появилось какое-то странное выражение. Будто ему было очень грустно и очень радостно одновременно. Но на мой вопрос он так и не ответил тогда. Это было на третьем курсе, если тебе интересно. Может, спросишь его? Хуже уже всё равно не будет, — Драко пожал плечами. — Надеюсь.***
Этот урок по Зельеварению сегодня стоял последним в расписании, и Гарри решил использовать время до ужина, чтобы уже узнать наконец, что же было не так между ним и профессором Снейпом все эти четыре года их знакомства. На первом курсе из-за нелюдимости и нелюбви к самому Поттеру Северус был для него самым главным подозреваемым в «деле о Философском камне». Да и в последующие года как-то косвенно и иногда напрямую маг влиял на ход развития событий, не давая Золотому трио развернуться для более масштабных действий, которые бы повлекли за собой большие проблемы. Эта двойственность в поведении профессора, который, вроде, плохой, но незаметно делает хорошее, была для мальчика непонятна. И этим его привлекала. — Вы ненавидите меня, профессор? Этого вопроса Северус никак не ожидал. И это стало его ошибкой, как он понял только что. Давно надо было это продумать. Теперь придётся размышлять всего какие-то секунды, чтобы понять, какой ответ будет более правильным и не подвергнет мальчишку опасности. Потому что он не простит себе, если это случится. И Бродяга не простит — и будет прав. Если он сейчас скажет, что ненавидит, многое станет намного проще: мальчик не будет до него больше докапываться, получив свой ответ, и можно будет спокойно помогать ему из тени. Но если он доживёт до конца всего этого бедлама, будет очень сложно доказать этому мальчику, что так он ответил для его же блага, как бы по-дамблдоровски это ни звучало. Если он захочет помочь в открытую, или обстоятельства вдруг так сложатся, Гарри будет подсознательно ждать от него подвоха, а доверие зачастую решает слишком многое. Если же он скажет правду. Скажет, что не ненавидит его ни граммом своей души (пусть такое понятие как вес к ней неприменимо). Мальчик не сможет вести себя с ним так же. Это может поставить их обоих (если не кого-либо ещё) под удар, и многое придётся переигрывать, но после смерти Джеймса и Лили на карту было поставлено слишком многое, и такое недопустимо. Он начал эту игру и не собирался её заканчивать до смерти Альбуса Дамблдора, который следит, чтобы Северус был строг с ребёнком предателей, что шпионили для Тёмного Лорда. Ведь Северус Снейп не такой. Северус Снейп предан настолько, что сразу убил предателей, которых считал друзьями. А если мальчик всё-таки сможет? Сможет сыграть роль себя самого, чтобы продолжать эту игру не пешкой, но конём? Сейчас Север смотрит на этого паренька, что взял самое лучшее от своих родителей, и понимал, что хочет ему всё объяснить, хочет, чтобы этот не по годам переживший ребёнок сам вёл игру своей жизни. — Гарри рассказал мне, что Распределяющая Шляпа хотела отправить его на Слизерин. Молясь всем известным ему Богам и Демонам, чтобы Драко не ошибался, чтобы Поттер тогда рассказал его крестнику правду, Северус Снейп принял решение. — Нет. Гарри, ожидавший, что на него за такой вопрос выльют вагон презрения или просто проигнорируют, стоял в шоке. Все эти четыре года он совершенно не сомневался в том, что его презирают, ненавидят и хотят изжить со свету, а теперь выясняется, что всё это время он его не из-за ненависти унижал? — Тогда почему? Что я вам сделал? За что вы меня унижали? С самого первого дня вы обращали на меня больше внимания, чем на других. Сравнивая с отцом, в красках описывали мои недостатки, оттачивая свою язвительность на мне перед другими учениками. И как? Понравилось вам для собственной прихоти и веселья поливать меня грязью, доводя до смеха людей, и так меня не любящих? Знаете, они ведь вас цитировали! Говорили, что обо мне точнее и сказать нельзя! А вы всё это время… Зачем вообще всё это было, сэр?! Пока Гарри говорил, срываясь на крик и вспоминая все обиды, он не заметил, как Снейп приблизился к нему. Когда прозвучал его последний вопрос, больше напоминающий крик одинокой души, страдающей от несправедливости, его обняли холодные руки, а нос его уткнулся в чёрную, пахнущую летним зноем и зельями мантию. А Северус Снейп благодарил Мерлина, что Дамблдор не мог следить за подземельями и, тем более, за его кабинетом. Он проводил несопротивляющегося мальчика к себе в комнаты, посадил его на небольшой диванчик, поставив на рядом стоящий столик графин с водой, и сел в кресло напротив. Предстоял длинный разговор. Северусу потребовалось десять минут, чтобы собраться с мыслями, вспомнить всё и приготовиться пережить это заново в своих словах, рассказывающих о прошлом.***
Когда я был совсем маленьким ребёнком, я жил с родителями с Тупике Прядильщика, часто гулял в лесу и ни с кем не общался. Я отличался от других: вокруг меня происходили странные вещи, связанные, как я понял позже, с моим эмоциональным состоянием. Отец и мать об этих странностях прекрасно знали, но им было всё равно — они любили меня любым. Отец всегда был очень строг и требователен к себе и окружающим. С моей матерью у него были скорее дружеские отношения, чем любовные, и он любил выпить, из-за чего у нас было не очень много денег, но он старался бросить всеми силами, однако у него так и не получилось. Наша семья была не очень богата. Несмотря на то, что моя мать принадлежала древнему чистокровному Роду, помогать нам никто не собирался. О причине я узнал позже. Оказалось, моя мать, которая, как и все в её Роду, имела склонность к Зельеварению, опоила Амортенцией моего отца, ну и в итоге получился я. Из-за этого отец и запил, но бросать женщину с ребёнком не стал. Так, понемногу восстановились между моими родителями хорошие отношения. Но денег это не прибавило. Отец был простым служащим с низкой зарплатой, а мать, будучи волшебницей, не могла почти ничего, поэтому сидела дома и работала именно там. И следила за мной. Когда мне было девять, она рассказала мне про Хогвартс. Я загорелся желанием отучиться в этой школе, получить хорошую работу и обеспечить родителям хорошую жизнь. Им эта идея тоже нравилась. К тому же, у меня тоже проявился талант к Зельям, а этим можно неплохо обеспечить себя. В десять лет я встретил твою мать. Она была настоящим маленьким солнышком во тьме — у меня не получалось отвести взгляда от её света. А позже выяснилось, что она тоже владеет магией. Моего счастья было не передать — мы едем в Школу вместе! Я стал немного учить её программе первого курса. Мы практиковались вместе. Получалось у нас, без лишней скромности, просто отлично. Почти все заклинания выходили с первого раза. К поезду её отец отвёз нас обоих, за что мой потом его поблагодарил, и у них через некоторое время завязалась мужская дружба. В поезде мы встретили твоих отца и крёстного. Джеймс Поттер произвёл на меня впечатление человека безалаберного и излишне уверенного в себе. Он мог обидеть человека и совершенно этого не заметить. Это он и сделал, впервые увидев меня, а Лили тут же за меня заступилась. Тогда он обратил на неё внимание. Наверное, в тот момент он почувствовал то же, что и я при первой встрече с ней. Он извинился. Нам потребовалось времени до третьего курса, чтобы совсем перевоспитать его. А потом сформировались Мародёры. Петтигрю я не доверял ни секунды, но Джеймса он чем-то зацепил. Спорить мы не стали, и эти четверо теперь везде ходили вместе и помаленьку хулиганили. На том же курсе у меня возникли дружеские отношения с Люциусом Малфоем. Человеком он оказался неглупым и… практичным. Он заметил мой талант и пригласил в его небольшую компанию. В ней были не только слизеринцы, но не оказалось ни одного гриффиндорца. Объяснял он это тем, что львы не хотят связываться со змеями, о которых всю правду им рассказал их декан — Альбус Дамблдор. Позже я спросил об этом у Лили и остальных. Оказалось, это действительно так: профессор трансфигурации настраивал своих подопечных против факультета Слизерина. Тогда я спросил, хотят ли они присоединиться к компании, которая втайне разучивает полезные заклинания, о которых не расскажут в школе. Они загорелись идеей — гриффиндорцы. Малфой и остальные пополнению были только рады. А потом… На пятом курсе на одном из собраний Малфой рассказал, что, наконец, добился того, ради чего они собрались. Принял метку. Мы с Лили и Мародёрами были в шоке — нам никто подобного не говорил. Успокоив нас, Люциус пригласил на летние каникулы в Малфой-менор, где и обещал всё объяснить. Мы согласились. Драко мне рассказывал, что ты уже знаешь о многом полезном про чистокровных и маглорождённых, поэтому я не буду заострять на этом внимание. Лорд пропагандировал правильные идеи, поэтому за ним пошли. И пошли не абы какие, а сильные, умные. И тогда твоей матери и остальным предложили шпионить за Орденом Феникса для Вальпургиевых Рыцарей — так раньше назывались Пожиратели Смерти. Они согласились, давно поняв, что всё не так просто, что мир не делится на чёрное и белое. Мы закончили обучение, я принял метку на шестом курсе, и всё продолжалось своим ходом. Тёмный Лорд побеждал. Но он неожиданно стал сходить с ума. Приступы становились всё тяжелее, а ясный рассудок он сохранял совсем не надолго. Тогда и сыграл свою роль Питер Петтигрю. Он доложил Лорду, что Поттеры его предали, во время очередного приступа необоснованной ярости. Он пришёл в Годрикову впадину, а ничего не подозревающие Лили и Джеймс открыли ему с улыбкой. Две Авады, ты плачешь наверху, и он идёт туда, чтобы убить и тебя, ведь ты тоже Поттер. Уже направив на тебя палочку, он опомнился. Перед ним в колыбели плачет маленький ребёнок, а он собирает пустить Аваду. От осознания того, что он сделал, у него случился небывалой мощи магический выброс. Он разрушил весь дом и задел тебя, пусть Лорд и пытался этого избежать всеми силами. Так появился твой шрам. Боясь того, что не успеет добраться до поместья, где его могут остановить, перед новым выбросом или приступом безумия, Лорд оставляет свои воспоминания в фиалах для Ближнего Круга и исчезает. По официальной версии, он направил в тебя Аваду, а ты её отразил, и он развоплотился.***
— Просмотрев его воспоминания, мы решили обратить случившееся себе на пользу. Предоставив свои воспоминания как доказательство того, что Лорд нас принуждал ко многим действиям, чистокровные спасли себя от Азкабана. Не все, правда; некоторые решили остаться верными Лорду до конца, а некоторых сдали перебежчики и предатели. А я, узнав, что Дамблдор давно считал Поттеров предателями, предоставил ему доказательства в виде своих воспоминаний, немного их подделал так, чтобы он думал, что это я их убил, и таким образом заверил в своей ему преданности. — Тогда почему вы так со мной?.. — голос мальчика всё ещё срывался, но он уже успокоился и начал анализировать информацию, пытаясь понять причины сам. — Директор думает, что я, не забыв прошлые обиды на твою семью, буду тебя презирать и травить. И нам выгодно, чтобы он и продолжал так думать. А тебе ничего не говорил до этого момента, потому что думал, что ты не сможешь достойно играть свою роль. Что и делают почти все Пожиратели вот уже четырнадцать лет. — Не волнуйтесь, профессор, — у Гарри как-то ожесточилось лицо. — Я могу достойно сыграть свою роль. Я так понимаю, мне нужно играть самого себя? — Именно. — До завтра, сэр.