***
Суббота подступила как-то слишком быстро и незаметно. Казалось, только вчера был четверг. Хотя, блин, ладно, не так уж и далеко была эта самая суббота. И манера приглашать у Тома весьма… нестандартная. Сначала парень даже не понял, что происходит. Он заснул на своей кровати в спальне мальчиков, а открыл глаза в незнакомом месте. Гарри обнаружил себя сидящим в кресле возле уютного камина, украшенного декоративными узорами. Он детально рассмотрел камин, заинтересовался книгами на столике рядом, хотя сомневался, что ему безопасно их трогать, и только потом чуть подняв взгляд от стопки печатных хранителей знаний, заметил руку, спокойно лежащую на подлокотнике такого же кресла как то, на котором сидел сам гриффиндорец. Рука эта показалась очень знакомой: вместо ногтей — когти, нездоровая бледность и рукав чёрной мантии, покрывающий всю эту «красоту». Побоявшись поднимать взгляд дальше, Гарри зажмурил глаза и мысленно сосчитал до десяти и резко открыл их. Его взгляд оказался направлен прямо на радостное, но оттого не менее ужасное лицо своего врага. Тот насмешливо скалился в сторону Поттера, а когда заметил, что тот, наконец, обратил на него внимание, подмигнул. Подмигнул! Подмигнул! У Гарри такое просто в голове не укладывалось: его злейший враг, человек, пытавшийся его убить, пока мальчик был ещё годовалым ребёнком, и после этого хотевший сделать то же самое ещё множество раз… подмигнул ему. Чёрт, подмигнул! — Я знал, что тебя это шокирует, но не думал, что так сильно, — тихо заметил бледнолицый Лорд, всё так же насмешливо смотря на Гарри. — Что… Что вам нужно? — Ты забыл? — удивлённо спросил в ответ Реддл. — Мы договорились встретиться в субботу. Но не таким же способом! — мысленно возмутился Гарри. — Вы серьёзно? — Нет. На самом деле, ты же не думал, что это и есть наша встреча? Нет, — повторил он. — Это лишь приглашение. Эта комната находится в Малфой-меноре. Сегодня тебя проводят сюда, чтобы мы смогли, наконец, поговорить. — Как я могу быть уверен, что это не ловушка? — настороженно спросил Гарри, искоса поглядывая на Волдеморта, у которого, кажется, резко изменился характер. — Никак. Но я даю тебе честное слово. И как можно вам верить после всего случившегося? Как можно верить в честное слово психа и маньяка, у которого рука поднимется, не дрогнув, даже на ребёнка? Как можно верить человеку, который и не человек вовсе? Как можно верить? Один вопрос — разные интерпретации. У мальчика в голове не укладывалось, как этот человек может так спокойно дать ему свой честное слово сегодня, когда вчера пытался убить. Показательно. На дуэли. Хотелось кричать. Громко, долго, срывая голос, молотя кулаками по безносому лицу, вырывая с корнями собственные волосы; задавать сквозь крики вопросы: за что? Что я тебе сделал? Что тебе сделали мои родители? Что тебе сделали маги, которых ты убил? Что сделали маглорождённые, которых ты так ненавидишь? За что? За что? За что?! Он уже хотел начать вопрошать вслух, но, как только поднял голову, мир вокруг стал терять краски и осыпаться мелкими чёрными точками. Собеседника в кресле уже не было, а на грани сознания маячил какой-то голос. Через несколько секунд Гарри резко вырвало из сна, возвращая в утреннюю реальность и оставляя на прощание только насмешливый шипящий голос: Я жду, Гарри… И имя было произнесено так, будто имело для произносящего какой-то свой замысловатый и непонятный другим смысл. Завтрак прошёл спокойно, но Гарри заметил, как на него смотрит Драко с дальнего противоположного стола, что уверенности в себе не прибавило. У Малфоя был такой взгляд, будто он не может не сделать нечто плохое, а ему не хочется. Впрочем, Гарри даже понимал почему: Волдеморт находится в поместье Малфоев, в котором у них с Гарри встреча, и наверняка Люциус приказал своему отпрыску привести гостя. А Драко уже решил, что его заставляют отвести недавно обретённого друга на убой. Поймав взгляд слизеринца, Гарри улыбнулся и подмигнул ему — всё в порядке. Чёрт, подмигнул. Гарри теперь, наверное, всю жизнь будет это преследовать. Подмигнул… — Гермиона, пожалуйста, не иди со мной, — шепнул мальчик на ухо подруге и спокойно вышел из-за стола. Девушка уже дёрнулась вслед за ним, но не смогла проигнорировать просьбу и осталась на месте, позволяя Гарри уйти вон из Большого зала. Что не помешало ей отправить удаляющемуся за ним Драко убийственный взгляд. Блондин на это только посмотрел как-то печально и тоже вышел. Их исчезновение осталось незамеченным для всех, кроме двух преподавателей: волнующегося Северуса Снейпа и недовольного хмурящего брови Альбуса Дамблдора. Хотя их путь отслеживал также и некто третий. Хогвартс бесшумно двигался вслед за мальчиками, теперь идущими вровень, но не перекинувшимися ни словом. В этот момент он, как никогда, хотел вновь перемещаться за пределами Замка, но знал, что не мог. Хотя кое-что всё же было ему доступно. Джон силой мысли перекрыл все выходы из коридора, в котором сейчас находились Драко и Гарри, и чуть переделал планировку, чтобы это несильно сказалось на передвижении магов по Замку. — Так-так… — он вновь стал видимым для двух немного запаниковавших от нахождения в просторном, но закрытом пространстве детей. — А куда это мы идём такие хмурые? — К Волдеморту, — серьёзно ответил Гарри. — Зачем это? — уже не так расслабленно задал следующий вопрос Хогвартс. Вообще, он хорошо помнил Тома Реддла и знал, кем он стал. А мальчик подавал такие надежды: умный, сильный магически, харизматичный, обладающий способностями прекрасного лидера. Однако из разговоров учителей и учеников он знал, во что тот превратился: тиран, убийца, псих, монстр. Свой первый крестраж тот создал в Школе, поэтому от Джона это не укрылось, но тот надеялся, что неглупый мальчик вовремя одумается и, пока возможно, вернёт своей душе целостность. Но сейчас уже поздно — душа слишком сильно изорвана, да и времени много прошло. Как магистр Ритуалистики, Джон прекрасно знал, что ритуала, способного на таком этапе вернуть Тома в нормальное состояние, не существует. — Поговорить… — Что-то мне слабо верится, что с ним сейчас возможно спокойно поговорить. — Нам тоже, — в разговор вступил Малфой. — Но думаю, стоит попробовать. Он… изменился в последнее время. — Тебе-то откуда знать, ребёнок? — со скепсисом спросил у него Джон. — Ты что, лично с ним знаком? — Ну… Он живёт в особняке моей семьи. — Мне жаль тебя, мальчик. Хотя ты говоришь, что он изменился. Может, и для этого человека не всё потеряно? Кто знает. Удачи, Гарри, — и растворился в воздухе. А коридор уже возвращал последний кирпичик на место.***
Люциус Малфой стоял за спиной Лорда Волдеморта, сидящего в кресле напротив камина. У него (Волдеморта) в голове роились, врезаясь друг в друга и летая наперегонки, множество мыслей. Гарри Поттер должен появиться с минуты на минуту, а Том Реддл даже представить себе боялся, что сказать этому мальчику с глазами цвета угасающей Авады. Да, именно угасающей. Когда зелёный луч заклинания пропадал, достигнув своей цели, он всего на несколько мгновений становился темнее и немного тусклее. Такими были и очи парнишки. Северус говорит, что у него глаза матери — Том считает, что это не так. Они не похожи на глаза Лили, а тем более Джеймса. У рыжей веселушки они были очень яркими как свежая трава, а у её сына тусклые как затянутое тучами небо, просматриваемое в редких просветах среди ветвей деревьев Запретного леса. По коридору разошёлся звук шагов. Шли двое — ожидаемый Лордом Гарри Поттер и сопровождающий его Драко Малфой. Первым в комнату зашёл сын Люциуса. Это хорошо: у Тома есть больше времени выбрать маску и нацепить её себе на лицо так, чтобы до самого конца держалась. Ведь это так просто — казаться уверенным. Сейчас Реддл должен произвести впечатление весёлого мага, который может найти выход из любой ситуации и повернуть любую, простите, жопу себе во благо. Который знает, что делать. Который улыбается неприятностям. Который вынес из своего психоза лишь самое лучшее. Вошедший Драко коротко поклонился. Его отец незаметно постарался встать ближе к сыну — в такое положение, чтобы успеть ему помочь. Что-то случилось — он изменился. Он и раньше переживал за свою семью, но боялся настолько открыто показывать, что готов встать между Лордом и кем-то из них, а своего сына считал позором Рода, пусть и думал, что того ещё можно исправить. Но сейчас… Что-то точно определённо случилось. Что-то хорошее — Ближний круг вновь становится Ближним. Как было когда-то… Ещё при Люциусе, ещё при Северусе, уже не при Драко. Но всё ещё можно исправить — нужно исправить — иного Британия не переживёт — она уже умирает. Её надо спасать. В дверном проёме, после исчезновения в нём же двух чистокровных блондинов, появился силуэт с растрёпанной макушкой, сжатыми кулаками и сильным, что видно даже под одеждой (за что он так не любит мантии?), телом. Как опытный воин, Том видел изменения в мальчишке: тот стал более уверенным, его движения больше не нервные, а глаза уже бегают по комнате в поисках удобных для боя мест. Кто-то натаскал. И теперь этот бриллиант, огранку которого кто-то уже начал, надо переманить на свою сторону, иначе Тому не победить. Он уже видел внутреннюю силу и преданную решимость в глазах сына Джеймса и Лили. Гарри не был похож ни на одного из них. Лишь принципами. Но у него был мягкий характер — не Лили, нет. Его нельзя было сравнивать с нравом гриффиндорки. Девушка прощала всех, пусть и могла заступиться за того, кто ей дорог. Её сын не простит. Не так быстро, как прощала его мать, — точно. И он не весёлый лоботряс, каким в начале их знакомства был Джеймс. Тот ни о чём не задумывался — что хотел, сразу делал, без оглядки на последствия. А его сына жизнь — в лице Тома, между прочим, хотя и не только его — уже успела потрепать. Этот просчитывает. Сравнивает итоги. Задумывается. Он тоже может творить всякую забавную чепуху в стиле своего отца, но его так просто не поймают. И он не наглый — он решительный и предпочитающий отмалчиванию в стороне действия. За это его любит и одновременно ненавидит Снейп, называя его действия геройством, граничащим с безрассудством. Самое лучшее от отца и матери. — Проходи, Гарри. Присаживайся, — Волдеморт указал когтистой рукой на стоящее рядом с ним кресло.***
Глядя на кресло из своего сна и Волдеморта, указывающего на него и предлагающего присесть, Гарри понимал, что ему становится всё хуже. Нет, его не тошнило от вида врага и чего-то подобного в стиле принципиальных рыцарей из романов, которые совершенно не разделяют точки зрения своих противников, говоря, что им от них противно. Просто Гарри было очень сложно смотреть на этого… человека в спокойной обстановке. Всё время казалось, что прямо сейчас его окружат Пожиратели, а Тёмный Лорд бросит своё любимое Круцио. Поэтому, когда этого таки не произошло ни через секунду, ни через пять, у Гарри произошёл когнитивный диссонанс. Как у собаки Павлова: включаешь свет, и у неё начинают капать слюни, потому что свет ранее всегда означал еду. Так и у Гарри: видишь Волдеморта, готовься к бою, потому что иного никогда не было. Совладав со своими чувствами через минуту, гриффиндорец заметил, что всё это время Том ждал, пока он придёт в себя, не торопя. И этот понимающий виноватый взгляд, исчезнувший через секунду, тоже не придавал уверенности — нереально, невозможно. Тем не менее, когда юноша сел в кресло, перед ним сидел привычный Волдеморт: взгляд свысока, преувеличенные манеры, катаемая в руках палочка, готовая к бою, показная расслабленность — всё привычно. — Как ты думаешь, Гарри, с чего нам стоит начать разговор? — неторопливо, но и не растягивая слова, как это когда-то любил делать Драко, произнёс Волдеморт, не смотря на Гарри и всё так же катая между пальцев палочку. — За что? Гарри тоже не смотрел на своего врага. Сейчас бы он не смог этого сделать спокойно: в голове множество вопросов вперемежку со словами неприятных проклятий, так и готовых сорваться с языка. Казалось бы, так просто. Он на тебя не смотрит и не готов к нападению; тебя тренировали лучшие из лучших — сами Основатели; ты уже можешь очень быстро достать из крепежа палочку, и тебе даже не обязательно произносить заклинание вслух. Но нет, ты же всегда верил в лучшее в людях, и его виноватый и понимающий взгляд, его ожидание не прошли для тебя пустым звуком; рассказ Драко о том, каким он был раньше, ты не забыл. И сейчас ты сидишь рядом с Томом Реддлом. Не с Волдемортом, не с Тёмным Лордом, не с убийцей твоих родителей — с Томом Реддлом, который хочет (да же?) объяснить тебе, как к такому пришло: что было в начале и что он хочет видеть в конце. — Я расскажу тебе. От самого начала и до этого момента. Я выпью при тебе нужную дозу Сыворотки правды. Но перед этим… Ты готов меня выслушать, Гарри? Сейчас они смотрят друг другу в глаза, и взгляды их выражают похожие друг на друга эмоции: смятение, надежду, непонимание, неуверенность, настороженность и многие, многие другие. Гарри смотрит в его красные глаза только с одним желанием — понять. Понять владельца этих глаз. — Да. Том смотрит на Гарри несколько секунд перед тем, как влить в себя целый флакон Сыворотки — рассказ, видимо, будет долгим. — Тогда слушай внимательно.