***
К поезду Том подошёл с небольшим чемоданом старых рваных вещей и самых дешёвых предметов из списка, прилагающегося к письму. Большее ему бы всё равно было не потянуть, ведь в кармане после покупок осталось всего три галлеона. Впрочем, и этого должно хватить хоть на что-нибудь. Да и в школе кормить должны, так что хотя бы здесь он не загнётся от голода. И волшебные школы не бомбят. Рай просто. Том вместе со всеми поразился величию замка, к которому они приближались на лодках, волшебному потолку и говорящей шляпе. Хотя последней удивились не все — дети, жившие в этом прекрасном мире с рождения, видели и не такое. Волшебник даже завидовал им. А потом началось распределение. Том коротко прочитал в одной из книг, какой факультет что олицетворяет, и желал попасть в Рейвенкло. Там можно было бы изучать заклинания, спокойно изучать дополнительную литературу, не отвлекаясь там на друзей или что-то ещё. Однако… Том хотел бы завести хотя бы одного друга. Слизерин тоже был неплох, но с его происхождением его там не примут, как равного, и будут постоянно попрекать чистотой крови. Как понял Том, он маглорождённый, и ему не стоит попадать на факультет чистокровных. И всё же… — Слизерин! Что ж, это было не так уж и неожиданно. С его жизнью в приюте Реддл научился хорошо врать и увиливать, добиваться своего любыми способами и никому не доверять. Никаких угрызений совести он по этому поводу не испытывал. Мальчик вздохнул, слез с табурета и отправился к крайнему столу, за которым сидели дети и подростки в серебряных и зелёных расцветках галстуков, шарфов и знамён. Не самый худший вариант. Том сел рядом с подростком лет четырнадцати. У него были платиновые волосы и надменный взгляд, да и держался он весь так, как будто все ему должны. А может, так оно и было. Блондин посмотрел на Тома неприязненным взглядом и вернулся к еде, которой уделял больше времени, чем распределению новичков. Как и все за столом Слизерина. Потом, когда ещё несколько одиннадцатилеток присоединились к факультету, Реддл подумал, что ему станет немного проще, но все они держались и смотрели так же, как и платиновый блондин. Он что, серьёзно единственный маглорождённый на первом курсе в этом году? Чёрт! Только он понадеялся, что его жизнь наладится, как всё стало так же, если не хуже. Но Том надеялся, что его будут просто игнорировать. К счастью, первый год учёбы Тома в Хогвартсе проходил спокойно. Красивый платиновый блондин, с которым мальчик сел рядом после своего распределения, оказался старостой мальчиков и учился на пятом курсе. Абрахас Малфой показал ему гостиную, дал расписание занятий, рассказал, как добраться до кабинета Чар, которые стояли у первокурсника первой парой на завтра… и ушёл восвояси. Реддл пожал плечами и утопал в комнату. Там он оказался соседом ещё двух первокурсников-чистокровных. Отношения у них не сложились: они не хотели разговаривать с грязнокровкой, а он не хотел проблем. В общем, они просто друг друга не трогали и были довольны. Единственный, с кем юный маг хоть как-то разговаривал за весь год, кроме учителей, оказался Абрахас. Подросток говорил, что видит в нём большой потенциал и помогал ему иногда, даже не скрывая, что для него в этом есть своя выгода. В общем, у Тома всё-таки появился кто-то, кто косо-криво вписывается в понятие «друг».***
Вернувшись в приют на лето, Том впал в депрессию. Снова голод, насмешки, издевательства и игнорирование со стороны взрослых. Мальчик даже не понимал, как таких на работу в детский приют взяли. И если честно, он до сих пор люто ненавидел и воспитателей этого приюта, и других его воспитанников. Хотя он подрос за лето, больше узнал, многое переосмыслил. Однажды он услышал от одного из маглорождённых старшекурсников с Рейвенкло, что люди ненавидят тех, кто лучше них, а сам же он всегда считал, что по-настоящему ненавидят тех людей, которых действительно есть, за что ненавидеть. Так в чём же правда? Как там говорил Абрахас? Двойные стандарты, вроде? Теперь Том держался подальше от остальных детей и никогда не вступал с ними в перепалки — просто молча уходил. Это воспитатели приняли за хороший знак: видимо, в этой странной школе, куда ездил учиться мальчишка, смогли поставить его на место, да и эти странные вещи вокруг него перестали твориться. Другие ребята больше не убегают от него после того, как он что-то им делал, потому что он ничего больше им и не делал. Поэтому его стали реже наказывать. На самом же деле, его просто научили контролировать свои эмоции, чтобы он не выпускал их враждебной магией на своих обидчиков. Реддл стал жить от осени до осени. Это, конечно, было его первое лето, которое он проводил в приюте, познав хорошее обращение и нейтральное отношение. Но всё равно он очень ждал, когда же поезд снова повезёт его в Школу, где он свой хоть для кого-то. Для Абрахаса. Малфой ему улыбался дружелюбной улыбкой, которая была на пару градусов теплее той, которую он адресовывал другим людям. Малфой всегда помогал ему с домашним заданием, терпеливо объясняя непонятные незнакомому с реалиями магического мира Тому очевидные для любого мага вещи. Малфой садился рядом с ним за стол во время еды. Малфой советовал ему книги. Малфой подарил ему красивую брошь на Рождество и набор отделанных золотом перьев для письма на Хэллоуин. Малфой видел в нём талант и не скрывал этого. Он говорил: когда-нибудь ты поведёшь за собой людей и изменишь мир. У Реддла часто возникало чувство, что Абрахас знает всё и немножечко больше. Но Том был для него… просто талантливым членом его факультета. Абрахас возился с ним, объясняя всё от А до Я, чтобы тот не опозорил честь его любимого факультета. Поставить их рядом — оборвыш в старой одежде, забитый и недолюбленный, и сияющий Лорд, способный одним взглядом заставить человека чувствовать себя ничтожеством. Но мысли о платиновом блондине грели Тома холодными вечерами в его комнатушке. Когда его снова дразнили и обижали. Когда снова и снова отравляли его жизнь. Даже не думай показывать никому своих слабостей. Если тебя провоцируют, просто уйди. пусть они думают, что хотят, зато не будут правы, чем снова воспользуются твоей беспомощностью. И Реддл вновь и вновь уходил, выкидывая из мыслей своих обидчиков, заполняя их Абрахасом Малфоем. Так прошло время до сентября.***
Второй год был более плодотворным, чем первый. Том вспомнил, как другие слизеринцы говорили, что можно спокойно нарушать правила с одним лишь условием — не попадаться. Он наблюдал, как «змейки» готовят не совсем безобидные шалости, чтобы насолить тем, кто им не угодил, и учился. Брал чужие идеи, дорабатывал и кроил свои собственные. Итогом стало исключение одного гриффиндорца из Хогвартса. Кто бы мог подумать: добрый, правильный, храбрый и честный «лев» совершил столь ужасный проступок — чуть из мести не убил девушку, которая ему отказала! Он поставил ей подножку около лестницы, которая уже отъезжала, и девочка торопилась на неё запрыгнуть, из-за чего упала с четвёртого этажа на третий, сломав несколько рёбер. Но ей повезло, и она осталась жива — школьный колдомедик успела ей помочь. На самом же деле, этот парень с Гриффиндора как-то перешёл Тому дорогу, очень сильно его унизив, и мальчик мечтал о мести. Абрахас идею поддержал, но помогать в осуществлении отказался. Сам. У тебя не всегда будет человек, на которого ты сможешь положится и доверить сложное дело. Слизеринцы даже после Школы остаются одиночками. Ты должен суметь всё сделать один. И, Том… Тебя ни за что не должны ни в чём заподозрить. Я верю в тебя. В итоге Тому подвернулась удача: он видел, как этот парень признавался девушке с Хафлпаффа и предлагал ей встречаться, но она отказала, сказав, что он не в её вкусе. Этот парень потом долго возмущался, рассказывая своим друзьям, как она его оскорбила и что бы он хотел с ней сделать. Да, видимо, на Гриффиндоре не все такие белые и пушистые, — подумал тогда Реддл. Он выбрал один из дней, когда у Хафлпаффа и Гриффиндора есть сдвоенные уроки. Идти этой парочке надо было в одну сторону, а у Слизерина было занятие совершенно в другом месте. Том пришёл в класс за пятнадцать минут до начала занятия и стал разбирать сумку на глазах учителя, но не нашёл в ней своего домашнего задания. Подземелья от кабинета на четвёртом были достаточно далеко, и мальчик попросил учителя, чтобы он разрешил ему немного опоздать, так как ему надо сходить за домашним заданием. Репутация волшебника говорила в его пользу — он был очень трудолюбивым ребёнком, никогда не опаздывал и всегда делал домашние задания, поэтому учитель его отпустил, разрешив немного опоздать. Том поблагодарил и побежал в сторону одной из лестниц, ведущих в подземелья, но остановился этажом ниже и тихо пошёл к другим. Он уже выучил повадки своих «жертв» и знал, что они оба будут опаздывать в этот день, как и всегда, и будут идти именно по этому месту. Остановившись за углом, Реддл стал наблюдать за лестницей. Через пару минут несколько шестикурсников Гриффиндора и Хафлпаффа подбежали к лестнице небольшой толпой. Двое «жертв» Тома оказались почти позади всех, и он кинул в него заклинание Танцующих ног, а сразу за ним — Фините Инкантатем. Находившийся очень близко к девушке гриф на секунду начал танцевать, задев ногой ноги «барсука» и тут же перестал. Хафлпаффка упала с лестницы, а остальные зрители с непониманием и укором воззрились на гриффиндорца. Тот, сам не поняв произошедшего, даже слова сказать не мог. А Реддл уже скрылся за углом. Он точно знал время, требуемое для того, чтобы два раза преодолеть путь от кабинета, где у него сейчас проходило занятие, до подземелий, поэтому приготовил всё заранее. Его домашняя работа лежала в самом углу неприметной ниши на втором этаже, куда он спустился после своей «шалости», откуда он её и забрал, сразу же побежав наверх. Учитель принял его работу и продолжил урок. Абрахас, узнав о произошедшем, на следующий день во время обеда скупо похвалил Тома, потрепав того по голове. Самому мальчишке другого было и не надо.***
Абрахас не зря говорил Тому, чтобы тот всё делал сам. Вернувшись в приют, мальчик стал исподтишка наказывать своих обидчиков, подставляя других. Благодаря магии его действия почти невозможно было заметить, к тому же делал он всё это на глазах воспитателей, чтобы те видели, кто что сделал, и никто не мог его обвинить, тем более, что после поступления в школу он стал примерным воспитанником. А благодаря Малфою научился играть роли и вскоре его перестали так люто ненавидеть. Разумеется, друзей среди приютских детей он так и не нашёл, но ему и не надо было этого. Их забирали в разные дома разные приёмные семьи, Тома бы уже никто не взял — слишком взрослый. А среди своих одногодок или детей постарше Реддл имеет только врагов, поэтому это тоже не будет вариантом. Да и не было никого, с кем бы он хотел общаться как с другом, как с Абрахасом Малфоем. За второй год обучения в Хогвартсе Том нашёл себе приятелей, но всё равно садился за стол рядом с Малфоем, подходил за помощью в домашней работе к Малфою и рассказывал все свои секреты тоже Абрахасу Малфою. Последнее аристократу очень не нравилось: Я могу предать тебя в любой момент ради собственной выгоды и обернуть против тебя твои тайны. Не доверяй мне, ребёнок. А Том всё равно верил. Потому что видел тепло в глазах и улыбку на губах, потому что слышал добрые нотки в холодном голосе, потому что чувствовал поддержку всякий раз, когда на юного мага ополчались чистокровные. Потому что сам тепло смотрел и улыбался, искренне говорил и молчаливо поддерживал. Кроме Абрахаса Тому в качестве друга никто не нужен. Особенно приютские дети, с которыми он расстался на учебный год в очередной сентябрь.***
На третьем курсе он узнал про парселтанг. На нём могли говорить только потомки великого Основателя змеиного факультета, которые также могли открыть его Тайную комнату. Том не мог поверить — он не грязнокровка! Он потомок Основателя, которого почитает весь его факультет. Слизеринец никак не мог в это поверить, перечитывая информацию про парселтанг в книге о магических языках снова и снова. Он знал, что в зверинце* Хогвартса есть змеи и однажды пришёл туда. Послушал. Они шипели тихо, но вполне разборчиво, и Том обрадовался, что действительно их понимает, что когда-то давно он действительно говорил со змеёй во дворике приюта, а не просто придумал себе хоть какого-то собеседника. Тогда он привёл туда Абрахаса и при нём стал говорить со змеем, издавая, кажется, потусторонние шипящие звуки, значение которых понимали только он и змеи. Малфой был удивлён, хоть почти этого не показал, и рад. Рад, что не ошибся в Томе, что в нём действительно заложена великая сила, которая позже поможет ему покорить Магическую часть Британии, если не всего мира. Тогда он впервые обнял Тома. Вот так просто. Наклонился к низкому тощему мальчонке и обнял его, прижимая к себе и шепча что-то про великих предков.***
В приюте всё оставалось по-прежнему с прошлого лета, а на четвёртом курсе Тома о его родстве с Салазаром Слизерином узнали ещё несколько представителей чистокровных семей. К нему стали присматриваться, оценивающе проходясь по фигуре взглядом, следя за успехами в магии. Вокруг стали собираться люди, готовые стать ему некоторым подобием друзей. Они поддерживали многие его взгляды относительно нынешнего образования, некоторых законов и ещё многих мелочах. Они стали собираться в гостиной после отбоя. Садились в кресла или на пол, иногда стояли и разговаривали, строя планы, сближаясь. А по правую руку от Тома всегда сидел Абрахас Малфой. Так появились Вальпургиевы Рыцари.***
В это лето Том ходил очень хмурый, и его боялись трогать даже самые наглые и глупые задиры. Он до сих пор нейтрально общался с воспитателями и иногда ставил на место своих обидчиков, но во взгляде его читалась тоска. В следующем году Абрахаса Малфоя не будет рядом. И через год. И так — до самого конца его обучения в Школе. Хотелось плакать, закатить истерику, убить, обидеть, привязать к себе и никуда не отпускать. Но даже сейчас они были далеко друг от друга, а Абрахасу, скорее всего, было всё равно — это не то, что его волнует. Так Том прохандрил до августа. А потом приют стали бомбить.***
На пятый год обучения Том приехал, пугаясь каждого далёкого свиста сквозняка и любого громкого звука. Правда, он старался этого не показывать: не вздрагивать, не оглядываться, не слишком часто прислушиваться к далёким звукам и не пытаться ходить только под защитными конструкциями. Слава Мерлину, вскоре это пропало из его поведения — спокойная обстановка сделала своё дело, и он перестал ждать взрыва каждую секунду. Зато перенёс место разговоров с… приятелями? Соратниками? Единомышленниками? В общем, эти небольшие собрания стали проходить в Комнате, о которой в последнюю их встречу Тому рассказал Абрахас. Она так и называлась — Комната. Находилась она недалеко от гостиной Слизерина всё в тех же Подземельях. Она была просторная — в половину Большого зала — и отапливалась. У стен стояли кресла, расположенные вокруг невысоких столиков. Всего таких «кругов» было три — у каждой стены, не считая той, где находилась дверь. А на одной из них (стен) висело широкое зеркало в полный рост. В общем, Комната понравилась всем, и собрания стали проводить в ней. А потом Том нашёл Тайную комнату. _______________________________________________________________________________________________________ * не знаю, есть ли в Хоге зверинец, но что-то подобное ведь должно быть? Где, блин, Хагрид держал своих питомцев? Может, я что-то забыла — напишите в комментариях, если что, — исправлю.