***
Гарри выбежал из комнаты на всех парах, схватил Драко за руку и быстрым шагом направился к выходу из поместья. Ну, точнее — к камину, которым они прибыли из «Кабаньей головы»*. В руке у него грелась стеклянная бутылочка с воспоминаниями самого Лорда Волдеморта. Выйдя из зелёного пламени в «Кабаньей голове», Гарри дождался всё ещё недоумевающего Малфоя и, извинивший перед хозяином трактира, вышел прочь, утянув за собой слизеринца. — И что это было? — тихо и немного нервно спросил Драко. — Невозможный человек! Ну как так можно перескакивать с темы на тему?! О Мерлин, я раскрыл секрет Тёмного Лорда, Того-Кого-Нельзя-Называть и так далее по списку: он просто ехидная зараза с непомерным чувством собственного величия! — Да что случилось-то? — Этот… нехороший человек очень… некрасиво оборвал разговор. Он, видите ли, волнуется о том, чтобы я выспался! И его совершенно не волнует, что я не смогу уснуть, пока не узнаю окончание его душещипательной истории. Между прочим, он был влюб-кха-кха-кха! — Гарри зашёлся в приступе кашля и даже отпустил руку Драко. «Вот же… Всё продумал. Кто бы что ни говорил, он умён… Или просто параноик», — подумал гриффиндорец, когда кашель, наконец, отступил. Малфою, смотрящему на него квадратными глазами, он ничего пояснять не стал: мало ли, чего ему ещё говорить нельзя. Сейчас Гарри мучила бОльшая проблема — воспоминания Лорда, заключённые в небольшую скляночку, находящуюся в его руке. Это было странно — ощущать в своих руках воспоминания своего врага, убившего его родителей. Хотя сейчас Гарри уже не был уверен в том, что Том Реддл действительно являлся его врагом, ведь, если подумать, кроме убийства родителей, тот ему ничего и не сделал. На первом курсе он лишь предлагал присоединиться к нему, а потом… А вот дальнейшие его действия поставили Поттера в тупик: если его воспоминания были изменены как и в случае с происшествием на кладбище, то сейчас парень может сомневаться абсолютно во всём. А ведь он считал директора чуть ли не вторым отцом. Точнее третьим — был ещё Сириус. А тут оказывается, что это он изменил ему воспоминания, чтобы очернить в его глазах и без того не белого и пушистого Тёмного Лорда. Возможно, это было сделано, чтобы напомнить Поттеру о том, насколько плохой этот человек, но Гарри и не забывал никогда об этом. Да и зачем Дамблдору кого-то перед ним очернять, в принципе? У него есть ещё множество учеников, которые не отказались бы от его внимания, как бы (пошло) это ни звучало. Неужели это из-за того, что юный волшебник — Мальчик-Который-Выжил? Но гриффиндорцу всегда казалось, что директору на это глубоко фиолетово. К тому же, этот человек казался таким добрым и всепрощающим со своими смеющимися глазами, тихим голосом и огромной силой. которую он на памяти Гарри направлял только на благо. Угу, вот именно, что казался. Впрочем, об этом лучше сейчас не думать — не портить ещё этим и так плохое после неоконченного разговора с Реддлом. Лучше Гарри поспит.***
Утро следующего понедельника ознаменовалось мученическими стонами студентов Гриффиндора пятого курса. У некоторых было на то даже две причины: гулянка до позднего времени в воскресенье и, что было причиной мучения всех пятикурсников без исключения, Зельеварение первой парой. И девушки, и парни шли в Подземелья неохотно — как на эшафот. А Палач зайдёт со звонком. Плетущемуся туда же, в Подземелья, Гарри невольно вспомнился их разговор со Снейпом на прошлой неделе. — Директор думает, что я, не забыв прошлые обиды на твою семью, буду тебя презирать и травить. И нам выгодно, чтобы он и продолжал так думать. А тебе ничего не говорил до этого момента, потому что думал, что ты не сможешь достойно играть свою роль. Что и делают почти все Пожиратели вот уже четырнадцать лет. — Не волнуйтесь, профессор, — у Гарри как-то ожесточилось лицо. — Я могу достойно сыграть свою роль. Я так понимаю, мне надо играть самого себя? — Именно. В следующие уроки Зельеварения ничего не изменилось: много язвительных комментариев в адрес друг друга, плохие оценки парня, снятие баллов и так далее. Разве что у Гарри больше не было срывов на Снейпа, а тот перестал каждые три секунды проходить мимо него, чтобы прокомментировать его зелье. В этот раз должно быть точно так же. И точно. С началом занятия Ужас Подземелий быстрым шагом вошёл в класс, остановился у доски, взмахнул палочкой, отчего на ней (доске) стал появляться рецепт очередного состава, и повернулся к пятикурсникам. Кто бы мог подумать иначе — сдвоенное занятие Гриффиндора со Слизерином. Иногда Гарри этому смеялся: он прекрасно знал, что между двумя этими Основателями от начала и до конца поддерживались самые тёплые дружеские отношения. Хотя они были соперниками: Годрик был хорош в боевой магии, а Салазар — в ментальной. Трансфигурация против Зельеварения, сила против ума и так далее. Хотя наблюдать за этими прениями «последователей» двух таких разных людей было весело и интересно. Однако почему никто из учеников не спросил у своего Основателя об отношениях этих двоих? Они же ничего не скрывали и публично общались друг с другом. Но Слизерина продолжали считать злым тёмным магом, а Гриффиндора — светлым поборником равенства. Мда… Между тем, Северус Снейп достал эссе. О да, эти эссе. Что же желчный зельевар придумает на этот раз, чтобы прокомментировать работу Поттера? — Мистер Поттер… Худшая работа, — Даже хуже, чем у Рона что ли? — мысленно спросил Гарри, — из тех, что вы могли сделать. Акцент только на паре деталей, будто бы вы не могли написать больше про другие и решили этим отвести внимание. Хотя, если вспомнить, что это именно вы писали, Поттер, сомнений в этом не остаётся. Если я когда-нибудь захочу посоревноваться с вами интеллектом, сразу откажусь от этой затеи — по чести ли тигру раздавить кролика? — Это вы-то — тигр? — насмешливо спросил Гарри. — Не оскорбляйте бедное животное — оно ничего вам не сделало. — Действительно. Думаю, мне следует использовать более понятное вашим мозгам сравнение: по чести ли Грейнджер раздавить Уизли? — упомянутые покраснели: девушка от смущения, рыжий от злости. — Спасибо, мистер Поттер, что вы указали мне на мою ошибку. — Если не мы — то кто, если не сейчас — то когда? — развёл руками Гарри. — И вы только что сделали комплимент Гермионе, — кивнул парень на всё ещё красную от смущения девушку. — Неужели завтра Гриффиндор получит от вас в свою копилку несколько очков? — Кто знает, — неопределённо ответил профессор. — Но пока он лишается десяти очков за пререкания с преподавателем. Рецепт — на доске, вы знаете, что делать. Любисток, чихотник и ложечница. Да, Салазар рассказывал о приготовлении Дурманящей настойки, однако до практики они не дошли. Слизерин объяснил это тем, что Гарри пройдёт это зелье и в Школе, а им надо изучать более сложные и нужные настойки. Сам Поттер не думал, что зелье, способное помутить на некоторое время рассудок, бесполезно, но с Основателем спорить не стал — ему лучше знать. Гарри и Драко, стоящие в паре на этом занятии, синхронно стали готовиться к приготовлению зелья. Драко, как более разбирающийся, отправился за ингредиентами в то время, как Гарри стал готовить котёл, ножи, доски и все остальные нужные при приготовлении зелий вещи. Через пару минут Драко вернулся со всеми нужными составляющими зелья и принялся раскладывать их на доске. Гарри сразу стал нагревать воду, вызванную Агуаменти, в котле. Пока Малфой осторожно отделял от сердцевины лепестки любистока, Гарри крошил в котёл чихотник. Так как его часть работы была проще, он взял на себя ещё и ложечницу. Требовалось всего лишь отделить её листья и цветки от стебля, который и требовался для приготовления зелья**. Жидкость в котле приобрела яркий жёлтый цвет, требуемый рецептом, и юноши убрали огонь под котлом. Драко пошёл доставать из шкафа два фиала для зелья, а Гарри остался убирать ненужные части используемых цветочков с рабочего места. В этот момент мимо прошёл Снейп, боковым зрением заглянувший в котёл. Он не остановился — сбавил шаг, усмехнулся одним краешком губ и шёпотом добавил Гриффиндору и Слизерину по пятнадцать очков. Кажется, Поттер стал понимать, почему в копилке его факультета даже после особо неудачного занятия по Зельям как-то оказывались потерянные баллы.***
— Ну как, Гарри? — мужчина возник, как всегда, из неоткуда. — В последнее время у тебя хорошее настроение. Глаза Гарри при виде этого человека загорелись, и он принялся по уже устоявшейся традиции рассказывать ему свои впечатления и наблюдения за день. Как в воскресенье после прогулки по Хогсмиту рассказал про встречу с Томом, как на прошлой неделе рассказал про своё открытие настоящей сути Снейпа, и как рассказал ему много чего ещё. Так как этот человек, в отличие от остальных Основателей, мог перемещаться по Замку — в любую его часть — именно с ним Гарри общался больше всего. Как-то незаметно Джон Хогвартс стал неотъемлемой частью жизни Мальчика-Который-Выжил: помогал ему в освоении магии, тренировал, давал советы и являлся тем самым идеалом, к которому Гарри стремился. Единственное, что парню не нравилось в Пятом Основателе — имя. Оно совершенно ему не подходило. Он уже очень давно пытается вызнать настоящее имя недопризрака Замка, но тот всё отнекивается да отшучивается. Самое серьёзное и исчерпывающее, что он сказал Гарри по этому поводу, было столь же туманным и неясным: «Моё имя откроется лишь тому, кому откроется моё сердце». Вскрыть его, может?***
На следующий день были Прорицания. Гарри честно и безвозмездно ненавидел этот предмет. Нет, он, конечно, не имел ничего против Треллони, но её преподавательский талант не то, чтобы оставлял желать лучшего, — он просто-напросто отсутствовал. Если бы гриффиндорца когда-нибудь спросили, кого он считает худшим профессором Школы, он бы без раздумий назвал именно её, даже не Снейпа, который хотя бы ему смерть не предсказывал с таинственным видом. Эта пара по предмету не обещала стать исключением из череды таких же скучных, неприятных и бесполезных. По классу был распространён запах не самых легальных трав, профессор Треллони что-то мычала себе под нос на нескладный мотив, и Гарри приготовился переживать часы этого занятия. Он сел среди последних парт класса и даже ничего не достал из своей сумки. Впрочем, как и все остальные. Кто-то сел ближе, кто-то — дальше, но Сибилла Треллони обратила своё внимание именно на Гарри. — Ох, юноша! — воскликнула она, подрываясь со своего места. — Скажите своему любовнику, что, пусть вы и молоды, не так истосковались по плотским ласкам, как он за свои одинокие годы. Хотя вы и сами хороши: знаете же закон! Глаза всех, кто находился в классе, сразу же уставились на Гарри. Даже несмотря на свою репутацию, профессор Треллони могла временами говорить такое, что даже её обычные абсурдные высказывания меркли на фоне таких вот фраз. Поттер от этого опешил: какой ещё любовник?! Он, может, понял, что не по девочкам, но никакого парня себе завести точно не успел. Особенно его покоробил злой и неприязненный взгляд Рона, сидевшего недалеко. Уизли демонстративно взял свои вещи и пересел от Гарри подальше, старательно делая вид, что последнего здесь вообще нет. На это брюнет только пожал плечами и покачал головой из стороны в сторону, как бы сразу отрицая все слова профессора Прорицаний в его адрес. Мерлин, скоро это разлетится по всей Школе!