The Overpass

Видишь ли, мне жаль это говорить (Я нужен тебе, правда?)

Нужно было бы пополнить бак машины раньше, но они, конечно, дотянули до последнего — и съехали с автострады, оказавшись на окраине Онтарио. Резкий запах бензина, металла и выхлопных газов бил в нос. К заправке прилегал магазин «Братьев Доус», и одна буква на вывеске стала чёрным провалом, превращая надпись в «агазин». Из окошка на улицу печально глядел тощий парень в фирменной кепке и фартуке — жертва подработки на лето. Зато живописно в этом захолустье выглядел лес и пики гор на заднем фоне (будто Рейвен не насмотрелась своего пейзажного добра в Мичигане). На заправке в качестве соседа — старый, зелёный «Бьюик» с ржавчиной по нижней кромке двери. На заднем сидении сидела рыжая девчонка, ровесница Хоуп или чуть постарше, и, не замолкая, говорила с отцом — грузным мужчиной с зализанными назад тёмными волосами, не иначе, в попытке скрыть наметившуюся лысину. Хоуп держала в руках шланг, тянущийся от машины к колонке с бензином. Сначала гордость её распирала — ещё бы, ей доверили пополнить бак, сам Мёрфи доверил! Но она всё чаще косилась в сторону девчонки и отца, и хорошее настроение, как тонкий слой песка под сквозняком, рассеивалось. Рейвен казалось, её нутро разъедает грусть от несбывшегося, видения настоящей семьи, но Хоуп озвучила другие мысли. — Иногда мне кажется, что это всё моя вина, — призналась она, и Рейвен от неожиданности вздрогнула. Её вина — что? Что папаша оставил себе ребёнка, словно грушу для битья?! — Ну, в смысле… — Хоуп поморщилась и переминулась с ноги на ногу. — Мои синяки и ожоги — это несделанная домашка по французскому, неприготовленный ужин, грязные полы. Он устаёт после дежурств и хочет, чтобы всё было идеально. Особенно после того, как выпьет несколько бутылок пива. И очень злится, если я его подвожу, и… Вот. Она тыльной стороной ладони потёрла нос, глядя только перед собой, на красный рычажок в руке. Рейвен просто обняла её, прижала к себе так крепко, насколько могла. — Это всё, глупости, слышишь? Ты ни в чём не виновата, и не смей себя винить. Никогда. — Но он нормальный, понимаешь? — Хоуп так и не смотрела на неё. — Я помню, как четвёртого июля ходили смотреть салют, и он купил мне клубничное мороженное с шоколадной крошкой. Самое вкусное мороженое в мире! А в прошлом году мы учились кататься на велике, и я грохнулась прямо в лужу, в огромную, как озеро. И он поднял меня, и мы смеялись до слёз. Дома он заварил мне горячий чай с мёдом, чтобы я согрелась. Рейвен погладила её по волосам. Мурашки бежали по спине табуном, она заморгала, прогоняя слёзы. Ребёнок, оправдывающий садистов-родителей, это всегда удар ниже пояса. Самое страшное, что вторая сторона конфликта даже не понимала, что творила. — Солнышко, каждый человек, поверь мне, абсолютно каждый может контролировать то, что он делает. Те, кто не могут, срут под себя и пускают слюни либо в люльке, либо в доме престарелых. Отцы должны заботиться о своих дочерях, а то что делает он — очень далеко от понятия «забота», и никакие, даже самые жуткие твои проступки (но таких у тебя нет), не повод, чтобы избивать тебя, понимаешь? — Я знаю. Знаю. Но это в моей голове. Я вообще нормальная, если мне кажется, что я даже люблю его? Скучаю по нему? Рейвен взяла её за плечи и развернула к себе, заглядывая в глаза. В них не нашлось слёз, но это был взгляд не ребёнка — взрослой, которая уже знает, что такое несправедливость, предательство и лишения. — Иногда любишь человека так сильно, и несмотря на то, что он сделал тебе или себе, ты просто… Просто принимаешь это. Нормально, что в твоём сердце любви больше, чем ненависти. Но точно ненормально, если ты начнёшь думать, что такое отношение к тебе — это естественно. Хоуп кивнула, шмыгнув носом, но не разревевшись. Рейвен вытащила шланг из машины и захромала к колонке. — Твоя нога… Это тоже случилось, когда ты была маленькой, или… — О, — Рейвен обернулась через плечо. — Мои родители тоже отстой. Но нога не их вина. Это связано с Мёрфи, если честно. Хоуп охнула и округлила глаза. Кажется, слегка потрескалась картина мира, в которой она путешествовала с «сестрой» и её «парнем», идеальной парой только смешно подзуживающей друг дружку. — Автомобильная авария. Мы ехали с другом, с Беллами, и Мёрфи врезался в нас. Оба отделались синяками. А я, — она постучала по ноге, криво улыбаясь, — как всегда сорвала джек-пот. Повреждение позвоночника, неправильно сросшиеся кости, и прочая дрянь. — И ты… Не злишься на него? — Глаза Хоуп округлились ещё больше. Хороший вопрос, и Рейвен помедлила с ответом только несколько секунд. Она зябко повела плечами. Соседний бьюик стартовал, добавляя воздуху ещё больше выхлопов, и из открытого окна доносились Скорпионс «Ветер перемен». — Я хотела его убить… Наверное, полгода? Или чуть меньше. А потом не осталось выбора, кроме как его простить. Джон был со мной во время реабилитации, и… Я была ужасна. А он терпел. Я не знаю, зачем он делал это, может, и правда хотел загладить свою вину. Мне кажется, он до сих пор чувствует свою ответственность, хотя в том, что у меня неправильно срослись кости, его вины точно нет. Так что… Нет. Я не злюсь на него. Злюсь, только когда он ведёт себя, как идиот. «Потому что иногда любишь человека так сильно, что принимаешь всё», — отозвались в голове собственные слова, но Рейвен отмахнулась от них, привычная тактика в последние месяцы. Хоуп взяла её за руку. Её пальцы тонкие, как веточки, сожмёшь покрепче и сломаются. Как у кого-то вообще может сама мысль возникнуть её ударить?! — Вот всё больше и больше убеждаюсь, что жизнь — очень сложная, дерьмовая штука, — сказала Хоуп, и Рейвен улыбнулась. — Это уж точно. И, кстати, о Мёрфи, — она через плечо посмотрела на магазин. — Где его носит? Посиди в машине, я поищу его. Они и так уже ехали семь часов. Он что, решил растянуть их путешествие на день? Печальный парень-кассир одарил её скучающим взглядом, а потом снова вернулся к своему смартфону. Рейвен прошлась между полками с шоколадками, журналами и газировкой, будто Мёрфи мог сидеть на полу между стеллажами и жевать сникерсы. Впрочем, она бы не удивилась. Она озадаченно остановилась посреди магазина и уже достала из кармана куртки телефон. — А, так он туда пошёл, — окликнул её парень, показывая в стену. — Куда «туда»? — раздражённо спросила Рейвен. — У вас тут как в «Гарри Потере», через стены ходить можно? — Да не, — лицо парня покраснело. — За магазин, говорю. Там туалет и можно покурить. Покурить на заправке, почему бы и нет? И как она раньше не догадалась. Она действительно нашла Мёрфи, дымящего сигаретой, около туалета. В его руках полупрозрачный пакет с надписью «Заходите к Доусам!», внутри, судя по очертаниям, чипсы, крекеры и три бутылки пепси. Рейвен остановилась рядом с ним, и они молча докуривали — она пассивно, он на самом деле. — Это была моя пятиминутка уединения и рефлексии, кстати, — ядовито произнёс он. — Ох, ну прости, что вторглась, — со всей искренностью, на которую была способна, сказала Рейвен, но в её голосе все равно сквозили нотки ехидства. Мёрфи усмехнулся. — И что же нарефлексировал? Он пожал плечами и выкинул окурок в урну. — Всякий бред. Мало интересного. Мёрфи взял её за руку, утягивая назад, к автозаправке и машине. И невысказанные слова натянутым канатом висели между ними, Рейвен знала. Она буквально чувствовала, сейчас подходящий момент, чтобы ослабить напряжение. — Стой, — она высвободилась от его ладони. — Если тебе нужно пописать, иди быстрее. Мы уже тут долго торчим. — Джонатан, — чуть более строго, чем планировала, произнесла она, и полное имя звучало предупреждением, заставившим его разом вытянуться по струнке. Они всё ещё стояли так близко, что она могла бы коснуться его лица, если бы захотела. И кончики пальцев жгло от желания сделать это. Он вопросительно на неё посмотрел, изогнув брови. — Ты понял неправильно. Я ходила не мириться с Майлсом. Я у него ноутбук забирала, идиот. С программами для работы. Мёрфи хлопнул ресницами раз, два… Его серые глаза смотрели на неё, не отрываясь, изучали каждый её миллиметр. Он криво улыбнулся, перебрасывая пакет в другую руку. — Охрененно. И почему ты сразу не сказала? — Потому что тебе позвонила Эмори! — едва не закричала она, это же было очевидно, как таблица умножения. — Потому что мы с Эмори подруги, и что я за подруга такая, если бы не прекратила это вот всё! Вы были вместе шесть лет, вы должны были попытаться снова, потому что… — Рейвен, — мягко сказал он, потирая запястьем лоб. — Твой кодекс чести иногда работает тебе во вред. Если бы все долгие отношения вели к неизбежному хэппи-энду, этот мир был сказкой, где зебры какают радугой. — Единороги. — Без разницы. Так и это всё значит… — он выдохнул, взмахнув руками. — Что это значит, собственно-то, бля? Есть идеи, предложения, возражения? О, она прекрасно знала, что это значит, и идеи у неё тоже имелись. Она чуть приподнялась на носочках и поцеловала его в губы. Дальнейшее не входило в её планы и предложения, она бы поклялась в этом на самом святом — движке «форда мустанга». Но контролировать события Рейвен Рейес уже не могла. Как и в прошлые разы, в те несколько закономерных «случайностей» годовой давности. Они вломились в туалет, едва не снеся скрипучую дверь. Пакет с продуктами оказался брошен в раковину. Они с трудом закрыли за собой кабинку. Весь мир сузился до поцелуев, объятий и близости тел. Его руки у неё под футболкой, о чём она мечтала с прошлой ночи. Её пальцы расстегнули пояс его джинсов. Рейвен развернулась лицом к стенке, и Джон стянул её штаны вместе с бельём. Она чувствовала его в себе — и это лучшее, что случалось с ней за последний год. Она выгнулась ему навстречу, их пальцы переплелись у неё над головой, она закусила губу, чтобы не закричать. Всё закончилось быстро, ярко, но не так, как могло бы, окажись они не в таких экстремальных условиях. И всё же Рейвен дрожала, ноги не слушались, и Джон осторожно придерживал её за талию. Его тяжёлое дыхание у неё над ухом, и он откинул её волосы за плечо, чтобы поцеловать. — О боже, — выдохнула она. На большее её не хватило. Мёрфи развернул её к себе, мягко и нежно. То, что удивляло её больше всего — едкий, колючий и грубый, к ней он прикасался, как к фарфору. Их взгляды пересеклись, Мёрфи искренне, почти счастливо улыбнулся, проводя пальцем по её щеке, губам, и Рейвен улыбнулась ему в ответ. Она уткнулась ему в плечо, обняв, и его ладони скользили по её спине. Молчание не измерить, сердца бились слишком быстро, и счет секундам утрачен. Нисколько не романтично, здесь, посреди изрисованных маркером фанерных стенок, запаха мочи и бензина. Но впервые Рейвен не чувствовала, что совершила ошибку. Возможно, теперь всё случилось абсолютно правильно. Узлы распутаны, и они могут двигаться дальше.