«Ночные кошмары преследуют меня везде. И во сне и наяву, и даже в школе за партой.»
Медленно открываю глаза, принюхиваясь. Запах моторного масла и расплавленного железа. Отец, когда я была маленькой, любил брать меня с собой в гараж. Поднимаюсь на локтях, оглядывая себя и обстановку вокруг. Высокие потолки, одна одинокая лампочка, возле которой порхает мотылек, деревянный покошенный стул и железный стол. Как в детективах. Я лежу на холодном полу и, не собираясь больше чувствовать жгучий мороз, поднимаюсь. Обхожу комнату, натыкаясь на маленький ключик в углу. Задумчиво поднимаю его и иду к двери. Когда та с заметной легкостью открывается, я еще раз оглядываю помещение, а потом выхожу, прикрывая за собой тяжелую дверь. Обычный длинный коридор. Белый. Как в ужастиках. Сглатываю, накопленный за минуту, страх и иду вперед, к другой двери, которая, по-видимому, ведет на улицу. Прибавляю шагу, так как тишина начинает пугать. Хлоп. Хлоп. Срываюсь с места, уже трусцой добегая до выхода. Хватаюсь за ручку и дергаю ее на себя, та поддается. Вылетаю, тут же зажмуриваясь от света, что брызнул в глаза. Минуту стою не двигаясь, а после поднимаю веки. Улица. Пустынная улица Мистик Фоллса. Помню, что рядом с тем магазинчиком, за углом, находится Мистик Гриль. Так, ладно, сейчас день. И погода летняя. На улице жара. Обнимаю себя за плечи, идя к бару. Закусываю нижнюю губу, приглядываясь к домам. Все тоже самое, что и в реальности. Спокойно выдыхаю, расслабляясь. Надеюсь, этот сон хороший. Дохожу до бара и, хлопнув входной дверью, сажусь за столик. — Виски мне! — а, да, это уже было. И виски мне не понравился. Подхожу к холодильнику, доставая оттуда квадратную коробочку с апельсиновым соком. Ну, а что? Жара ужасная. Беру зеленую трубочку и выхожу из Гриль. Смотрю на безоблачное небо, идя по асфальтированной дороге. Чувствую, как солнце давит на плечи и усталость накатывает с новой силой. Хлоп. Хлоп Недоуменно поворачиваюсь назад. Меня это реально пугает. Такие ситуации уже были и ничем хорошим для меня они не заканчивались. Сжимаю коробочку от сока и тот выплескивается мне на пижаму. Ошарашенно смотрю на пятно по центру моей майки и беспомощно хлопаю глазами. Это пятно приобретает какие-то странные очертания, и теперь я изумленно гляжу на дерево. На моей майке появилось дерево похожее на дуб. Из апельсинового сока. Уху… Тихо смеюсь и пожимаю плечами, выкидывая пустую коробочку в урну. Засовываю руки в карманы шорт, насвистывая знакомую мелодию. Останавливаюсь, когда замечаю перед собой гаражи. Ой, Лидия, это плохо кончится. Мои ноги делают первые шаги вперед, продолжая тащить меня по дороге в сторону этих ужасных мест. Пытаюсь остановиться, но не могу, потому что мной будто управляет кто-то. Тот, кто сильнее меня. Тот, кто сильнее человека. И это навевает невыносимый страх. Подхожу к одному из гаражей, видя приоткрытую дверь. Отчаянно качаю головой, однако мои ноги, похоже, живут сами по себе. Они несут меня в темноту, подвергая еще большей опасности, чем тот псих с его «попка и все, все, все». Захожу в помещение и тут дверь за мной захлопывается на замок. Тут темно. Пахнет плесенью и железом. Железо… Вскидываю бровь, морщась от отвращения. Кровь. Делаю первые шаги, стараясь рукой нащупать хоть какую-то опору. Натыкаюсь на гладкую стену и из меня вырывается вздох. Пока я чувствую стену — все нормально. Да, способ саму себя расшатать не работает. Облизываю пересохшие губы, чувствуя как левый глаз начинает дергаться. Нервный тик. — Кто-нибудь… — мой шепот эхом отражается от стен гаража. Боюсь сделать еще один шаг. Хлоп. Хлоп. Опять этот звук! Как будто кто-то хлопает в ладоши. Это так по-детски. И так страшно. Закрываю глаза, пытаясь нормализовать дыхание. Вроде выходит. Рукой натыкаюсь на, вроде бы, выключатель, и нажимаю на него. Свет тут же озаряет помещение и я вскрикиваю от мгновенного ужаса. Трупы. Тут везде трупы. Столько крови. Где-то валяются оторванные головы, где-то другие части тела, а на потолке, как говорится, на люстре висят чьи-то кишки. В прямом смысле. Желудок просится наружу и я закрываю рот рукой, падая на колени. Слезы градом стекают по лицу, капая на пол и собираясь в небольшую лужицу. Кап. Кап. — Божечки… Эта картина настолько отвратительна, что я больше не сдерживаюсь и даю желудку очиститься. Пальцами вытираю губы, прижимая дрожащие колени к груди. Это какое-то жертвоприношение? Кошмар. Я видела такое только в кино, но не была готова увидеть такое во сне. А вообще, сон ли это? Шаги привлекают мое внимание и я устремляю взгляд на убийцу. Он хрипло смеется, а его британский акцент сильно впивается мне в уши, приказывая забыть обо всем. — Ты не сильно и сопротивлялась, милая… Никлаус. Зубы начинают стучать, грозясь расколоться на мелкие частицы. — А тебе, похоже, жизнь была не так уж и дорога… Смотрю, как он медленно обходит своих павших жертв, обводя каждого цепким взглядом, от которого кровь стынет в жилах. — Твой язычок, любимая, был так сладок, что я съел его вместе с твоей кровью. Тело начинает бить крупная дрожь, когда я замечаю знакомую блондинистую голову. — А с тобой можно еще повеселиться. Кэролайн. Клаус резко вздергивает её безвольное тело за руку, подвешивая на гвозди. Я всхлипываю, зажимая рот от выступившего крика. Какой кошмар… Майклсон берет скальпель со стола, проводя по белоснежной коже сестры. Я протестующе мычу, понимая, что сделать ничего не могу. И это так… Отвратительно. Сестра резко дергается, распахивая мутные глаза. Вижу кривую ухмылку гибрида и все мое нутро сжимается от страха и боли. Я пытаюсь вскочить с окровавленного пола, однако это мне не удается и я вновь падаю, царапая кожу на ладонях. Но боли не чувствую. Это сон. Здесь боль чувствуют другие. — Отпусти меня! — кричит Кэр, принимая облик вампира. — Ни за что, милая. Мне бы хотелось разукрасить черно-белый портрет, что висит у меня в доме. И красками отлично послужит твоя… Кровь, — довольно выдыхает Никлаус, смотря на попытки сестры вырваться. Он берет с маленького столика большой кухонный нож, проводя по плечу блондинки. — Нет! Нет, Клаус, остановись! — беспомощно кричу я, но знаю, что меня не услышат. Я лишь зритель. — Прекрати! — орет вампирша, дрыгая ногами, в которые впиваются деревянные палки. Распятие. — Нет, — я захлебываюсь горькими слезами, продолжая смотреть на этот кошмар. Не могу закрыть глаза. Не могу проснуться. Бешено мотаю головой, сцепляя зубы. — Нет… Крики. Брызгающая на стены, кровь. Ужас в глазах сестры. Искусанные губы. Грязные лохматые волосы. Ехидная усмешка на холодных губах гибрида. Смотрю на остекленевшие глаза блондинки и ее посеревшую кожу. — Нет! Никлаус внезапно оборачивается ко мне. Видит. Усмехается. Берет нож со стола и двигается в мою сторону. — Ты будешь приятным дополнением… Мои глаза расширяются от ужаса. — Нет! Нет! Нет! — срываю голос, ударяясь головой об стену и проваливаясь в темноту.***
Открываю глаза, приподнимаясь на смятой постели. Пот градом течет с меня и я вытираю мокрый лоб одеялом. Слезаю с кровати, ступнями касаясь холодного пола. Вздрагиваю. Подхожу к окну и распахиваю его настежь, не заботясь о том, что на улице зима. Вдыхаю морозный воздух и тут же захожусь в приступе кашля. Он раздирает мое горло, прожигая насквозь. Чувствую какой-то комок в горле и сплевываю его на ладонь. Кровь. Широко распахиваю глаза и мчусь в ванную, по пути стирая жидкость с губ. Боже. Что происходит? «В тебе что-то изменилось.» Но что?***
Уныло тыкаю в тарелку с кашей, продолжая безразлично смотреть на стакан с соком. Кэролайн что-то ворчит о первом школьном дне и прическе. — Что с тобой происходит? — она решительно садится напротив меня, пытаясь выявить причины моего недосыпа. Я обреченно качаю головой. — Все нормально, — кисло улыбаюсь, откладывая ложку в сторону и отпивая сок. — Нет, с тобой что-то не так. Я слышала твои бега ночью. Что случилось? — уже настойчивее спрашивает блондинка. — Все хорошо, правда. Уверяю тебя. Все, как всегда. Она еще несколько секунд смотрит на меня, а потом уходит в свою комнату, продолжая собираться в школу. — О Боже… — что-то слишком часто я начала его упоминать. Голова раскалывается. И горло болит. — Эй, у тебя точно все хорошо? — чувствую легкое прикосновение к своему плечу и хмуро улыбаюсь. — Да, — ответ получается слишком сухой, но я подправляю его извиняющейся улыбкой. — Да. — Тебя подвезти? — Не откажусь. Сегодня первый день школы после долгого закрытия. И у меня такое ужасное настроение полностью подходящее внешнему виду. Скидываю челку со лба, вытирая лицо. — Где твоя сумка? — спрашивает Кэролайн, и я киваю ей в сторону дивана. Она послушно берет ее, вручая мне прямо в руки. — Идем, — я следую за ней, хватая со стола конфетку. Когда мы выходим из дома, комок снега влетает мне в лицо. — Идеальный день, — фыркаю я, стряхивая природный осадок с лица. Кэр хихикает, подталкивая меня к машине. Мы садимся в салон, пристегиваясь ремнями. Мрачно смотрю в окно, удивляясь тому, как изменилась погода всего за две недели. Снег в октябре. Замечательно. — Бонни использовала камень? Сестра крепче сжимает руль, отрицательно кивая. — Нет. Пока нет. У нее какие-то проблемы. Но она обязательно сделает это! — тут же протестующе вскрикивает блондинка, упрямо поджимая бледные губы. Я хмыкаю. — Ну ладно. Мне, конечно, немного плевать, но все же я потратила столько сил, чтобы найти его. Будет обидно, если он не активируется. Вампирша машет руками, продолжая держаться за руль. — Все будет! Обещаю. Твои старания не пропадут зря. Надеюсь. — Как там Елена и ее дружки? — Кэролайн смотрит на меня с упреком, а я поджимая губы. Что? Я спросила что-то не то? — Пожалуйста, давай не будем сегодня вообще говорить об этих Сальваторе? — Хорошо, — поскорее бы добраться до школы, ведь тишина, которая оглушает меня настолько, что хочется заткнуть уши, болезненна. Тихо стону, чувствуя боль в затылке. — Ты как? — беспокоится Кэролайн, осторожно касаясь плеча. — Нормально, — нет. — Все нормально…***
В школе все те же нудные уроки. Никакого разнообразия. На истории с мистером Алариком мы проходили «Выход на мировую арену». Империализм. На географии все то же строение Земли, а на химии обследовали кварц. Занимательный денек. Выйдя из школы, я беру телефон, уже третий раз звоня сестре. Однако она не отвечает. Разозленно топнув ногой по бордюру, кладу его обратно в сумку, осматриваясь по сторонам. Одноклассники уезжают на машинах, идут домой группами. А я, как одинокий волк, стою посреди двора, надеясь на то, что Кэролайн соизволит ответить на звонок. Именно в такие моменты ты чувствуешь себя одиноким. Брошенным, никому не нужным. И в душе становится пусто. Словно с тебя содрали кожу, а ты молчишь и смотришь своему мучителю в глаза. Молчишь. Не можешь никому сказать, потому что у тебя никого нет. На самом-то деле. После того, как отец бросил меня, уехал и оставил на попечение матери-шерифа, я поняла, что целую жизнь буду одна. Родилась одна и умру одна. Вот так. Такие философские мысли приходят ко мне только в критических ситуациях, а значит, сейчас одна из них. Подпираю подбородок ладонями, всматриваясь в снежинки. Они летят, парят, у них есть свобода. Не задумываясь ни о чем, они продолжают лететь до самого конца, а когда приземляются, то тут же подвергаются разлому. Люди рушат все. Как снежинки. Они тают, разваливаются под ногами людей. Как мечты. Сжимаю пальцы в перчатках, начиная стучать зубами. Ладно, придется идти домой одной. Решительно поднимаюсь с лестницы, на которую я присела и иду в сторону дома. Поправляю ручку сумки на плече, шмыгая носом. Соберись, Лидия! Не будь тряпкой! Никому не нужны твои слезы. Иду по заснеженной дороге, иногда сталкиваясь с маленькими преградами. Холодно. Выдыхаю теплый воздух на руки, разогревая их. Тру друг о друга. Даже в перчатках холодно. Чуть было не падаю на заледеневшей луже, но удерживаю равновесие. — Холодно, — шепчу я, дрожащими пальцами доставая мобильник. Ничего. Ни одного пропущенного звонка, ни одного сообщения. Грустно. Вероятно, Кэролайн застряла где-то со своими друзьями. Хлоп. Хлоп. Вздрагиваю, когда снова слышу этот звук. Он асоциируется со смертью. Страхом. Беспрерывным желанием жить. Болью. Ужасом. Гневом. Звук тормозящих шин заставляет меня поторопиться. Дыхание учащяется, ноги ускоряются. Серый автомобиль останавливается рядом со мной и со стороны водителя открывается окно. — Кол? — Привет, Лидия! Я принес тебе сувенир, — он хитро ухмыляется, а какое-то непонятное тепло растекается по моему телу. — Трех дней ведь даже не прошло, — возражаю я, мгновенно захлопывая свой рот. Кол хохочет. — Так ты все-таки прочитала мое письмо? — его глаза ехидно прищуриваются, а сам он расслабляется. — Тебя подбросить? Я упрямо поджимаю губы, продолжая нелегкий путь. — Эй! Лидс, садись, — он головой качает на соседнее сиденье. — И пальцем не трону, — еле слышно добавляет, фыркая. — Смехом не подавись, — замечаю я, пресекая его будущие насмешки. Через силу сажусь на пассажирское кресло, пристегиваясь. — Какой у вас адрес? — он принимает интеллегентный вид, гордо поднимая голову. — Не язви. Слышу его тихий смех и отворачиваюсь к окну. — Я привез сувенир. Я удивленно оборачиваюсь. Он серьезно? Вампир достает что-то из бардачка, протягивая мне. Маленькая куколка в синем платье, с блондинистыми волосами и серыми глазами. Она похожа… На меня? — Где ты такую нашел? Майклсон самодовольно ухмыляется. — Попросил одну ведьму. — Надеюсь на нее не наложено какое-нибудь проклятие, — подмечаю я, зная каким может быть этот Первородный. — Только любовный приворот, милая, — шепчет Кол, мило улыбаясь. Я тихо смеюсь. — Спасибо. Две минуты молчания воцаряются между нами. — Может по чашечке горячего какао? — Ты снова меня удивляешь, — воскликиваю я, а уголки моих губ стремительно поднимаются вверх, как и настроение. — Я могу удивлять тебя вечно, — парирует Древний. — Согласна. И, надеюсь, что это будет обычный горячий какао.