***
Примерно через полдня обезболивающие практически перестали оказывать свой эффект на Лексу. Кларк возвращается с позднего обеда из столовой и обнаруживает уже трезвую шатенку, которая смотрит на нее в полном замешательстве. - Э-э... привет? - тихо говорит Лекса. Зеленые глаза внимательно изучают Кларк, потому что она кажется какой-то знакомой, хотя она и знает, что никогда в жизни не встречала эту девушку. Она не совсем может вспомнить, что происходило ранее этим днем; с ее точки зрения, она только что проснулась после особенно долгого сна. - Привет, - говорит Кларк, которая быстро подходит к ней и опускается в кресло рядом с кроватью. Лекса замечает, насколько естественным кажутся ее движения, будто она уже была в этой палате и сидела в этом кресле рядом с ней. Но этого не может быть. Она не знает, кто она такая. - Кто ты? - спрашивает Лекса, хмурясь. - Ты не похожа на медсестру. Или на доктора. Блондинка удивленно распахивает глаза и моргает. - Ты не знаешь, кто я? - Нет. А должна? - Ох, слава богу. - Что? - Я Кларк. - Я Лекса. Да, это я знаю. - Так ты уверена, что не узнаешь меня? - спрашивает Кларк. - Я никогда в жизни тебя не видела. Кто ты? Почему ты здесь? - Ладно, это может показаться безумием... в общем, это и есть безумие, так что просто будь готова, хорошо? Лекса озадаченно смотрит на девушку и ждет, не совсем понимая, о чем она говорит. - Ладно, - Кларк глубоко вздыхает и пытается отвести глаза от пронзительного зеленого взгляда. - Ты... и я... э-э... мы, вроде как, типа... женаты. - Что?! - вскрикивает Лекса, не в силах контролировать свою реакцию. Она морщится, когда собственный голос усиливает головную боль, и стискивает зубы, чтобы взять себя в руки. - Какого черта ты имеешь ввиду под «женаты»? - Как жена и, ну... жена. - Это невозможно. - Ты была в Вегасе примерно семнадцатого февраля этого года? - Да? - Значит, это возможно. - Ты, должно быть, шутишь. - Так я и сказала, когда услышала об этом. - Мы женаты? - И я застряла здесь, потому что, как оказалось, твои родители недоступны, а ты не годишься для принятия самостоятельных решений... Лекса морщится при этих словах. - Не напоминай. - Во всяком случае, меня притащили сюда, чтобы говорить то, что им можно делать, и то, что делать нельзя. Лекса таращится на Кларк. - Это безумие. - Знаю. - Я ведь тебя даже не знаю, - запинается Лекса. - В смысле... не помню тебя. Я ведь должна была запомнить день своей свадьбы. - Я тоже так думала. - Сейчас октябрь. Мы женаты уже почти десять месяцев. - Нелепо, правда? Лекса принимается покусывать свою нижнюю губу и отводит глаза от Кларк, теперь понимая, что все это время она пялилась на ее лицо. - Почему я в больнице? Глаза блондинки перемещаются на лицо Лексы. Она отмечает, насколько запутанной выглядит та, и внезапно понимает, что испытывает к ней жалость. - Ты попала в автокатастрофу. - Что? - Видимо, ты... села за руль в нетрезвом состоянии, и твоя машина столкнулась с другой. - Другой водитель в порядке? Кларк хранит молчание. Это и послужило ответом для Лексы. - Он мертв? - Мне жаль. На глаза Лексы наворачиваются слезы, и она хватается за простыни, чтобы спрятать свое лицо. - Черт возьми. Она не хочет плакать, и она определенно не хочет плакать на глазах этого прекрасного создания, которая одновременно и раздражает, и пугает одним своим существованием. Но, тем не менее, слезы пробивают себе дорогу, а в груди начинают зарождаться всхлипы, вызывая боль в сломанных ребрах, и она прячет свое лицо в надежде сохранить остатки своего достоинства. Кларк понятия не имеет, что ей делать. Девушка, лежащая перед ней, плачет; ее тоненькая рука крепко сжимает простыни, пропуская их через пальцы рядом со своим лицом до такой степени, что видно, как белеют ее костяшки. Она не знает, стоит ли ей попытаться утешить ее и не отвергнут ли ее - по правде говоря, она не знает даже, как утешить человека, который только что узнал, что убил другого человека. Так что она просто молча сидит и ждет, пока всхлипы не прекратятся, а простынь не откинется назад, открывая лицо, пропитанное слезами, которое по-прежнему каким-то образом умудряется перехватывать дыхание Кларк. Черт побери, Кларк, ты разведешься с ней. Она тебя не привлекает. Быть такого не может. - И они... - начинает Лекса, в то время как у нее дрожит нижняя губа, будто она снова вот-вот расплачется. - Они уверены, что это моя... моя вина? Кларк прикусывает губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь глупое. - Э-э... вообще-то, я не знаю. Я могу спросить, если хочешь. Лекса кивает. - Пожалуйста. Я бы хотела побыть одна. Как только блондинка исчезает из поля зрения, Лекса шатко вздыхает, и на глаза снова наворачиваются слезы. Она тихонько плачет - только так она и умеет - и в эту же секунду чувствует, будто она сломлена внутри точно так же, как и снаружи. От мысли о том, что она убила человека, кажется, будто погибла она. Лекса понятия не имеет, что делать. Она отняла у кого-то жизнь. Прямо сейчас какие-то люди скучают по тому, кто уже никогда не вернется домой. И это ее вина. Но есть и вторая причина для ее боли и страданий. Она напугана до мозга костей нахождением здесь этой блондинки и тем, что она сказала. Женаты. Она не может быть жената. Только не на женщине. Это неправильно. «Вовсе это не неправильно,» - горько думает Лекса, - «но отец и мать никогда этого не увидят. Они этого не понимают». Вздрогнув, Лекса осознает, что этому прекрасному, ангельскому созданию, которое, видимо, было ее женой, нужно уйти. Ей нужно уйти как можно скорее, а желательно и вовсе немедленно, если есть такая возможность, прежде чем об этом узнают ее родители и сделают то, что они делают всегда. Она не может защитить себя, но она может защитить ее. Кларк. Как только она увидела эту девушку, она почувствовала боль. И не потому, что блондинка порождает в ней боль, вовсе нет... раз уж на то пошло, то те чувства, что вызывает у нее Кларк, порождают в ней боль. Она не может испытывать влечение к женщине. Только не снова. Никогда больше. Это неправильно. Это не для нее.***
Кларк выходит из комнаты и как можно тише закрывает дверь. Она не уверена, зачем ей нужно узнавать об этой аварии. Пробежав глазами по комнате ожидания, она вспоминает про Густуса, и вытаскивает свой телефон, чтобы быстро напечатать ему сообщение с последними новостями. - Мисс Вудс? Кларк удивленно обнаруживает, что начала откликаться на фамилию Лексы. Она оборачивается, замечая двух полицейских, стоящих перед ней, и чувствует, как кровь стынет в жилах. Кларк попадала в немалое количество неприятностей с полицией, и даже сейчас, когда она понимает, что ничего не натворила, ее все равно одолевает легкая паника. - Да? - Мы бы хотели обсудить с вами несчастный случай, в который попала ваша жена, если вы не против. Кларк медленно кивает. - Ладно. Девушку отводят в небольшой офис и сажают на невероятно неудобный стул, который только усиливает ее и без того усиленный дискомфорт. Полицейские кажутся достаточно приятными, и она даже ловит улыбку младшего офицера, когда они оба опускаются на свои места. - Итак, перейдем сразу к делу. Мы уверены, что на данный момент у вас и без того сильный стресс. Кларк снова кивает. - Насколько вы знаете, в наших предварительных отчетах говорилось о том, что, вероятнее всего, именно машина вашей жены послужила причиной аварии, поскольку она произошла на встречной полосе, а сама она была, ну... недееспособной. Мы пришли сообщить вам, что ошибались. С плеч блондинки падает целая гора камней, и это удивляет. Она и не знала, что переживает. - Нам удалось получить видеоматериал у частного владельца, в котором четко видно, что машина другого водителя переместилась на другую полосу, и ваша жена попыталась избежать столкновения, перейдя на встречную, но другая машина вернулась на свою собственную полосу, и, тем самым, послужила причиной столкновения. - Это... это хорошие новости, - запинается Кларк. - И, поскольку в этом случае она была жертвой, все обвинения будут сняты, так как она не несет за это ответственность. Ваша жена невиновна, мисс Вудс. Кларк встает на ноги и улыбается. - Спасибо, офицеры. Я сообщу ей об этом прямо сейчас. Она очень переживает, поскольку ничего не знает о случившемся. - Хорошего вам дня, - говорит младший офицер. Кларк бросает взгляд на нашивку на его груди и видит его имя - Джейк. Вот это да. В противном случае он мог бы стать хорошим отвлечением. Но Кларк не может и рассмотреть возможность встречаться с кем-нибудь с таким же именем, как и у ее отца. Ну уж нет, это слишком странно.***
В дверь осторожно стучат. Лекса поспешно моргает, отгоняя слезы, и протирает свои глаза, в то время как в комнату входит Кларк. - Привет. У меня хорошие новости. Лекса вопросительно смотрит на нее. - Скажи мне, что мы не женаты. Кларк поникает от этих слов. - Боюсь, это все еще в силе. - Блять, - выдыхает Лекса. - Извини, я уверена, что ты отличный человек, но я просто не могу быть жената на тебе. - Как и я, - говорит Кларк, мягко улыбаясь и опускаясь в кресло. Черт, а ей обязательно улыбаться? Лекса мысленно стонет, ощущая теплоту, разливающуюся по груди, при виде улыбки блондинки. - В общем, авария произошла не по твоей вине, - говорит ей Кларк. С плеч шатенки падает камень, и она буквально ахает в ту же секунду, как чувствует, как по телу волнами прокатывается облегчение. - Оказалось, что они нашли какой-то видеоматериал, который показывает, что машина переместилась на твою полосу, ты попыталась избежать столкновения, переместившись на встречную, а затем другая машина вернулась на свою собственную полосу, и вы столкнулись лбами. - Ох, слава богу, - выдыхает Лекса. - В смысле, ужасно, что кто-то погиб, но... слава богу, что это не моя вина. Кларк молча сидит и позволяет ей переварить эту информацию. - Так что же конкретно со мной случилось? - наконец спрашивает Лекса. Она хотела бы спросить об этом кого-нибудь другого - доктора, медсестру, кого угодно - но медсестра, которая заходила к ней ранее, настолько раздражает, что она отказывается снова с ней видеться. Кларк слегка ерзает в кресле. - Я могу рассказать. Твоя левая рука нехило так сломана, но кости собрали, так что она будет в полном порядке через месяц или два. Также, у тебя несколько сломанных ребер. А еще кусок... чего-то, какого-то металла или что-то вроде того, проткнул твою грудную клетку между правым легким и сердцем. Он разорвал плевральный мешок, но не попал в легкие или какой-нибудь жизненно важный орган, так что, насколько я знаю, с тобой все будет хорошо. - Почему тебе об этом известно? - с недоумением спрашивает Лекса. - Разве не существует какой-нибудь... конфиденциальности между пациентом и доктором? - Доктор мне об этом и рассказал. - Почему? - Я твоя жена. - Ты не моя жена. - Ну вот, есть по крайней мере одна вещь, с которой мы можем согласиться. Однако в юридическом плане я твоя жена, так что на меня просто выбросили все эти медицинские термины, - ворчит Кларк. - Но, видимо, из-за всей этой темой с «умственно недееспособна» развод будет пиздец каким сложным. Лекса ежится. Она уверена, что Кларк хочет знать, о чем идет речь, но она определенно не готова рассказать ей об этом. Она не уверена, может ли она доверять этой Кларк. - Попроси Густуса начать этим заниматься, - вздыхает Лекса. - Он уже начал, - отвечает Кларк. - Как оказалось, я должна жить с тобой в одном и том же штате как минимум шесть месяцев, пока они хотя бы не приступят к рассмотрению нашего дела. Дерьмо. Лекса вздыхает. - Прости. - За что? - Если бы я не попала в аварию, то тебя бы не притащили сюда. Похоже, именно ты принимаешь за меня медицинские решения, верно? - Верно. - За это я тоже прошу прощения. - Не то чтобы авария произошла по твоей вине. - И все же. Я уверена, у тебя есть своя жизнь, к которой ты хотела бы вернуться. Кларк кивает. - Да. Дверь в палату открывается и помещение заходит доктор Уэллс. Его лицо заметно озаряется, когда он видит, что Лекса пришла в сознание, и Кларк задумывается над тем, как такой лучик солнца может проводить время на такой удручающей работе. Он заметно подпрыгивает, подходя к больничной койке с целой стопкой бумаг в руках. - Мисс Вудс, рад видеть, что вы очнулись. Лекса улыбается.. - Спасибо. - Я пришел лишь для того, чтобы спросить у мисс Ву... в смысле, у мисс Гриффин о вашем лечении. Кларк бросает взгляд на Лексу, ожидая, что она будет раздражена из-за того, что ее вот так выбрасывают за борт. Но единственное, что она увидела, - это сдержанное согласие. Интересно, давно ли ей приходится иметь с этим дело? - Вы бы хотели поговорить снаружи? - Мы можем поговорить здесь, если ты не против... - говорит Кларк, смотря на Лексу. Она решает, что шатенка захочет хотя бы услышать о том, как продвигается ее лечение. - Нет, вовсе не против, - заверяет ее Лекса, благодарная за то, что ей представилась возможность поучаствовать в этом обсуждении. - Начинайте. Уэллс достает очередной набор рентгеновских снимков и приклеивает их на световую доску. - Боюсь, вам понадобится еще одна операция, мисс Вудс. - Внутреннее кровотечение? - вслух размышляет Кларк, опознавая тень на рентгеновском снимке. - Верно. В брюшной полости образовалась некая жидкость, вероятнее всего, от столкновения при аварии. Трудно предсказать, в каком месте будет собираться жидкость и рассосется ли она самостоятельно, поэтому мы проводили сканирование каждые несколько часов, чтобы убедиться в том, что мы ничего не упускаем из виду. - И вы хотите оперировать? - Да, как можно скорее. - Есть какие-нибудь риски? - Я буду проводить операцию способом лапароскопии. Это минимально инвазивная процедура, и она не должна занять много времени. Риски также довольно минимальны, не считая обычных рисков, связанных с общей анестезией. Лекса слушает приглушенный разговор, как всегда оставленная в стороне, и снова проклинает своих родителей. Больше всего ей хочется иметь контроль над собственной жизнью, но у нее отняли эту возможность, сделав ее уязвимой. Она чувствует себя лишь игрушкой своих родителей.***
Лекса входит в кабинет своих родителей с настороженным выражением лица. Они не сидят на своих местах, как она этого ожидала; они стоят посреди комнаты с каменными лицами. В это же мгновение в груди зарождается паника, и ей не хочется ничего, кроме как убежать отсюда. Но она не убегает. Вместо этого она спокойно подходит к своим родителям и встречается с ними глазами с присущим в них холодом. Их холод настоящий. А вот ее поддельный. Но в этом нет никакой разницы. Кругом один лишь холод. - Вы меня звали? - Да, дорогая. Присаживайся. Они опускаются на роскошные кожаные кресла, и Лекса заставляет себя сконцентрироваться на своем дыхании и на сохранении идеальной позы, попутно внимательно рассматривая своих родителей. - До нас дошли сведения, что ты снова поддалась своим... побуждениям. Сердце шатенки замирает. Откуда они могли узнать? Она никому о ней не рассказывала. Она и не видела ее с того самого вечера, ни разу. Единственные, кто знал об этом, - это сама Лекса... и она. Разумеется. Они уже делали это раньше. Как она могла об этом забыть? - Понятно. - Ты это отрицаешь? Лекса хочет сказать «да». Но она прекрасно все понимает. Если они спрашивают, значит уже знают правду. Они всегда знают правду. - Нет. В глазах обоих родителей проблескивают разочарование и гнев, но только в их глазах - ни одна деталь в их позе или же лицах не выдает того факта, что они злятся на нее. Такого никогда не происходило. Лекса не достойна их эмоций. - Очевидно, что ты не можешь контролировать эти побуждения. Ты понимаешь, что это болезнь? - Да, - без эмоционально произносит Лекса; монотонно, слово робот. Но ее сердце кричит в знак протеста; она практически чувствует, как оно стучит о ее грудную клетку, пытаясь сказать ей, что это неправильно, что они ошибаются, но она подавляет и игнорирует это чувство. Возможно, ее голос и спокоен, но только не мысли в голове - ее терзает шторм, но она сдержана, как и всегда. - Нам жаль, что мы обязаны это сделать, Александрия. Александрия. Это имя бьет шатенку словно хлыст, отчего она слегка вздрагивает. Хотела бы она, чтобы это не было заметно, но, разумеется, они все видели - она замечает, как отец хмурится, и знает, что он сейчас скажет. - Ты не слаба, Александрия. Ты не станешь прятаться. Лекса кивает и вонзает ногти в свою ладонь, встречаясь взглядом со своим отцом. - Да, отец. - Желание к своему полу - это болезнь, Александрия. Ты это знаешь; мы говорили тебе об этом снова и снова, и все же ты пренебрегаешь нашими словами. Теперь мы понимаем, что именно делали неправильно. Правда? - Мы давали тебе слишком много свободы. Ты больна, Александрия. Мы излечим тебя. Нет. - Теперь мы отвечаем за тебя и твое здоровье, Александрия. Ты будешь жить с нами. Со временем твои побуждения пройдут. Ты научишься игнорировать своих демонов. Как я могу игнорировать своих демонов, когда они сидят прямо передо мной?