The Marrying Type

      Позже этим вечером Рэйвен и Аня возвращаются в номер и обнаруживают свернувшихся калачиком на кровати и крепко сопящих под включенный телевизор Кларк и Лексу. Лекса обнимает блондинку так, будто боится, что та исчезнет, а лицо Кларк озаряется абсолютным удовлетворением, и этого более чем достаточно, чтобы понять, насколько они счастливы. На столе лежит недоеденная коробка пиццы, а также нетронутый пакетик с итальянской едой навынос. Очевидно, что пара намеревалась поесть и посмотреть телевизор, но вместо этого заснула.       - Разбудим их? - шепчет Аня на ухо Рэйвен. Рэйвен вздрагивает, когда чувствует на своей шее теплое дыхание Ани, и на мгновение забывает, что та задала вопрос.       - Э-э, нет. Пусть спят, - бормочет она, взяв себя в руки. - Можем взять машину. Давай дадим им еще несколько часов. Они заслуживают отдых.       Аня кивает и хватает ближайшее худи, прежде чем выйти из комнаты. Рэйвен ухмыляется, когда замечает, что она взяла ее худи, а не свое, и уже подготовилась указать на этот факт, следуя за ней к автомобилю. Некоторое время ни одна из них ничего не говорит; они просто сидят в машине и смотрят на приборную панель, не зная, что делать.       - Куда поедем?       Аня пожимает плечами.       - Не знаю. Сама выбирай.       - Как будто я знаю, куда можно съездить в Карсон-Сити. Погугли.       - Как насчет Тахо?       - А что насчет Тахо?       Аня закатывает глаза и сует свой телефон в руку Рэйвен.       - Как насчет того, чтобы съездить на озеро Тахо?       - А. Точно.       Рэйвен включает радио, чтобы скрыть свое внезапное смущение, но ничто не ускользает от взора Ани.       Аня всегда отмечает такие вещи, ведь по какой-то причине Рэйвен для нее словно открытая книга.       Ане нравится заставлять шатенку волноваться и смущаться, учитывая тот факт, что Рэйвен делает это слишком часто.       Как прекрасно (и ужасно), что они обе конкурентоспособные женщины. Рэйвен, пусть в настоящий момент и не может сказать ничего внятного, уже продумывает способы отомстить Ане. Эта женщина, мягко говоря, приводит в ярость; после поцелуя накануне вечером она не сказала ни слова. Во всяком случае, не о поцелуе. Они наслаждались поистине интересными беседами, всегда зная, что сказать, но ни Рэйвен, ни Аня не осмеливались коснуться темы своих чувств друг к другу, потому что ни одна из них не до конца понимает, что об этом и думать.       Рэйвен знает, что Аня красивая и умная, а от того поцелуя захватывало дух; чувствует ли то же самое Аня, она понятия не имеет. Но она не из тех, кто беспокоится о таких незначительных вещах. Рэйвен важно, что Аня веселая, а флиртовать и шутить с этой девушкой даже интереснее, чем она изначально полагала.       Они останавливаются, чтобы купить еду навынос, а затем отправляются на уединенный пляж на берегу кристально-голубого озера. Уже поздний полдень, и солнце низко висит в небе; на улице достаточно прохладно, дует резкий ветер. Аня начинает дрожать от холода и поэтому возвращается к машине, чтобы забрать худи, которое она схватила из гостиничного номера.       - Знаешь, это, вообще-то, мое худи, - указывает Рэйвен. Аня с любопытством смотрит на нее и замечает улыбку, играющую на ее губах, и мерцающее веселье в глазах.       Она подумывает наклониться и поцеловать ее, зная, что от этого у Рэйвен закружится голова, и она впадет в очередное состояние полнейшего смущения, которое так нравится Ане. Но вместо этого она лишь пожимает плечами и садится напротив Рэйвен, полностью осознавая тот факт, что она носит ее толстовку.       В конце концов, от худи исходит волшебный аромат, который ни с чем не спутаешь, и это одна из причин, почему она вообще схватила именно эту толстовку.       - Ну да. И что?       Рэйвен поднимает бровь и пожимает плечами.       - Ничего. Просто было интересно, знаешь ли ты.       - Оно мне под руку попалось. Ты же не против?       - Ничуть. Просто она забавно на тебе сидит.       - Нет, не забавно.       Нет, определенно точно не забавно. Оно сидит восхитительно. Но Рэйвен не собирается это признавать.       - Нет, забавно.       Аня морщит нос и хмурится, а Рэйвен показывает ей язык. В ответ она кидается в нее картошкой фри, но Рэйвен ее ловит и съедает.       - Не смей выбрасывать еду.       - Очевидно, что выбросила я ее прямо тебе в рот.       - Я спасла ее от жестокой участи.       - Уверена, что даже если бы она упала на пол, ты бы все равно ее съела.       - Ну и что? Это же еда, Аня.       - Еда, которая может тебя отравить.       - Только через пять секунд.       Аня закатывает глаза, и Рэйвен победоносно ухмыляется.       - Это далеко от правды, Рэйвен. Бактерии не умеют считать.       - Уверена, что умеют.       - А я уверена, что нет.       - Ты что, специалист по бактериальной арифметике?       - Ты бесишь.       - Как и ты.       - Ты бесишь гораздо сильнее, чем я.       - Я бешу так же сильно, как и человек, с которым сижу.       Невыносимая ухмылка шатенки исчезает с ее лица, когда Аня перегибается через стол и прижимается своими губами к ее с почти грубостью; но Рэйвен отчасти ожидала этого хода, и поэтому она знает, что нужно немного отступить, чтобы смягчить удар, и она более чем готова, когда язык проталкивается мимо ее губ.       Но даже несмотря на то, что она ожидала поцелуя, он дарит невероятные ощущения. В животе все переворачивается, и ей кажется, что она в свободном падении; Аня прижимается к ее губам своими, переплетает свой язык с ее, и она чувствует ее вкус и боже, на вкус она словно похоть, страсть и многие другие вещи, с которыми раньше она сталкивалась лишь мимоходом. Даже учитывая грубую и требовательную манеру действий, Аня невероятно нежна, и это безмерно сбивает с толку. Сбивает с толку и то, как Аня спокойно держится в этом неудобном положении, несмотря на то, что она опирается одной рукой о стол, которая наверняка уже давно должна была устать. Одной рукой она поддерживает свой вес, а другой прижимается к шее Рэйвен, удерживая ее на месте и снова и снова скользя своими губами по ее рту.       Рэйвен отказывается подчиняться так, как ее пытаются подчинить, и поэтому она встает, лишь ненадолго прерывая поцелуй, и снова притягивает к себе Аню. Рэйвен резко дергает ее за шиворот, и, как ни странно, та это позволяет; Рэйвен обвивает руками талию Ани, и какое-то время они просто стоят, смотря друг на друга и до сих пор ощущая вкус губ на своих языках.       - Так ты не против? - спрашивает Рэйвен с лукавым и дерзким взглядом. - Просто целоваться, не разговаривать?       Аня закатывает глаза.       - Потом поговорим.       - Я не против.       Рэйвен наклоняется, захватывает губы женщины своими и поражается той легкости, с которой она позволяет ей вести себя; Рэйвен ожидала борьбу за власть, она ожидала, что та будет спорить с ней так же, как и всегда. Когда Аня касается рукой ее шеи, Рэйвен кажется, что она восстановит контроль и попытается схватить ее, как раньше, но этого не происходит. Вместо этого она просто реагирует на действия Рэйвен, направляя рукой не только ее, но и себя. Когда Рэйвен становится немного неловко от их нынешнего положения, она слегка поворачивает их, прижимая Аню к столу для пикника. Аня откидывается назад и обвивает руками шею Рэйвен, а затем отстраняется от ее губ, чтобы провести ртом по ее подбородку и шее, оставляя на нежной коже мягкие поцелуи, от которых у Рэйвен перехватывает дыхание.       - Аня, нет.       Аня останавливается и смотрит на нее, довольная тем, насколько возбудилась Рэйвен.       - Что нет?       - Нет, куда бы это ни шло. Я не собираюсь трахаться в гребанном лесу.       - Кто сказал, что мы собираемся... трахаться?       - Ну, если ты продолжишь делать то, что делаешь...       - Ой, пожалуйста, не говори мне, что несколько поцелуев в шею - это все, что нужно, чтобы уложить тебя в постель.       Рэйвен впивается в нее взглядом, почти рассерженная от того, насколько хорошо эта женщина ее знает; Аня произнесла именно те слова, которые она не сможет не оспорить. Рэйвен Рейес слишком легко взять на слабо. Фраза, которая только что покинула губы Ани, излучала смелую правду, а Рэйвен слишком напугана, чтобы ее принять.       - Постели здесь нет, а я не хочу, чтобы мне в задницу впивались сосновые иглы. Так что больше никаких поцелуев в шею.       Аня смеется.       - Справедливо, я не стану давить. Хотя я больше склонялась к столу для пикника, а не земле...       Рэйвен прикусывает губу и закрывает глаза, откидывая голову назад в попытке подавить желание, которое побуждает ее сделать в точности то, что предложила Аня. Может, она и хочет этого больше всего на свете, но она и не забыла о своем послужном списке в отношениях.       Сначала она сосредоточится на аспекте чувств, а о сексе будет беспокоиться позже.       - Не сегодня, Аня.       - Значит, когда-нибудь?.. - ухмыляется Аня, но в ее тоне нет реального вопроса. Теперь Рэйвен понимает, что она играет с ней, играет с тем фактом, что ее внешний вид и действия так волнуют Рэйвен.       И, разумеется, ее это раздражает.       - А ты та еще сучка, ты это знаешь?       - Сучка, которой ты бы с радостью отдалась, если бы не считала, что для этого слишком рано.       Рэйвен смотрит на Аню и понимает, что эта женщина видит ее насквозь.       - Ты мысли читать умеешь или что? - ворчит она, отстраняясь от нее и снова плюхаясь на скамейку.       - Нет, просто я решила, что ты чувствуешь то же, что и я.       - Ты что?       Аня пожимает плечами. Рэйвен чувствует раздражение от безразличия, которое она проявляет, и ворчит себе под нос.       - Все идет слишком быстро.       Рэйвен кивает.       - Да.       - Но мне нравится, куда все идет.       - Как и мне.       - Значит... притормозим?       Рэйвен снова кивает и улыбается.       - Притормозим.       Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, она швыряет в Аню картошкой фри, и та застревает у нее в волосах, из-за чего женщина раздраженно фыркает.       - Ты буквально ребенок.       - И теперь это свидание.       - Наверное.       - А это значит, что ты на свидании с человеком, которого считаешь ребенком. Как-то это неправильно, не считаешь?       Аня бросается картошкой фри в Рэйвен, и последняя дьявольски ухмыляется.       - Вообще-то, это ты начала кидаться в меня картошкой.       - Только потому, что ты засранка.       - Засранка, с которой ты на свидании.

***

      Кларк и Лекса проспали весь остаток дня и всю ночь, проснувшись ненадолго лишь тогда, когда Рэйвен и Аня наконец вернулись в номер около полуночи. Кларк спала в объятиях Лексы, положив голову ей на грудь и крепко обнимая за талию. Лекса, в свою очередь, крепко прижимала ее к себе, и Кларк обнаружила, что ей нравится, как эти объятия дарят ей чувство безопасности. Она чувствовала устойчивый ритм биения сердца шатенки под своей щекой, под мягкой кожей груди, чувствовала, как ее грудная клетка вздымается с каждым вздохом ее жены. Примерно каждые несколько часов она резко просыпалась, но тут же успокаивалась, когда обнаруживала рядом умиротворенную Лексу. Даже во сне она крепко цеплялась за Кларк, и Кларк не сомневалась, что ее присутствие - одно из немногих причин, по которым Лекса способна так сильно расслабиться.       С наступлением утра покой их сна рассеялся и сменился гложущим, отвратительным чувством, которое скручивало животы обеих девушек. Ни одна из них не смогла заставить себя переварить что-либо, кроме несколько кусочков холодной пиццы и нескольких глотков кофе, прежде чем они спустились к машине и выехали к зданию суда. Ни одна из них не проронила ни слова на протяжении всей поездки; они слишком взволнованы, слишком напуганы, слишком озабочены возможными исходами сегодняшнего дня.       Они паркуются перед зданием суда, но не выходят из машины. Они сидят, медленно вдыхая и выдыхая воздух, пытаясь успокоить свой страх и нервы.       - Лекса.       Лекса смотрит на Кларк и слабо улыбается.       - Да?       - Что бы сегодня ни случилось, я никуда не денусь. Ты ведь это знаешь?       Лекса наклоняется и обнимает блондинку за шею, и поцелуй, который они разделяют, столько же долгий, сколько и нежный.       - Знаю, - шепчет Лекса, слегка касаясь своим носом носа жены. - И я тоже никуда не денусь. Можешь похитить меня в любое время.       Кларк снова ее целует, и Лекса желает, чтобы это мгновение длилось вечно. У Кларк такие мягкие и теплые губы, они дарят ей чувство полноценности, реальности и домашнего уюта.       Лекса дома.       - Ловлю тебя на слове, - бормочет Кларк. - Но я верю в то, что нам не придется беспокоиться об этом. У нас все будет хорошо, Лекса. Несмотря ни на что.       Они входят в здание суда в разное время с противоположных сторон, обе с подкашивающимися ногами, бледными лицами и бегающими глазами. С прибытием судьи они встают и обмениваются взглядами - Лекса ищет что-то, хоть что-нибудь в глазах Кларк, и нежный кивок и улыбка, которые ей дарит Кларк, согревают ей сердце и даруют уверенность.       У нас все будет хорошо.       Индра сидит рядом с Кларк, и когда Лекса смотрит на нее, она чувствует благоговение; эта женщина излучает силу и уверенность, эта женщина знает, чего она хочет и как этого добиться. Лекса знает, что эта женщина - та, у которой есть шанс противостоять ее родителям.       - Суд готов заслушать показания доктора Монти Грина.       Доктор встает, и на него обращаются все глаза в помещении. Он не упускает полные надежды взгляды супружеской пары и мысленно ухмыляется, оглядывая зал суда и откашливаясь.       - В своей психологической оценке я оценил не только психическое состояние мисс Гриффин и мисс Вудс, но и мистера и миссис Вудс. Ваша честь, перед вами полная стенограмма наших сеансов, а также мой доклад; пожалуйста, прочитайте их и примите во внимание во время принятия своего окончательного решения.       Доктор делает короткую паузу, и судья опускает глаза на аккуратно скрепленную стопку бумаг на столе перед собой.       - Изучив личное дело мисс Вудс и заявления моих коллег относительно ее психического состояния, которое привело к ее признанию психически недееспособной, я заметил огромную разницу между тем, что я увидел, и тем, что значилось в ее личном деле. В ее личном деле говорится, что у нее «суицидальные наклонности, которые представляют угрозу ее жизни» и что «ее разум настолько сломлен, что она едва ли может составить предложение». Однако эти утверждения, как и все утверждения в этих отчетах, были опровергнуты моим разговором с мисс Вудс. По моему профессиональному мнению, ее психическое здоровье находится в пределах нормы. Также, мне были предоставлены доказательства от поверенного мисс Гриффин, которые я принял во внимание при психологической оценке ее родителей.       Кларк видит, как Вудсы напрягаются при словах доктора, и не может сдержать ухмылку, растягивающую ее губы.       - Хотя это, конечно, подлежит обсуждению и более профессиональной оценке, я пришел к выводу, что у миссис Вудс антисоциальное расстройство личности, в то время как ее муж продемонстрировал признаки резко садистского менталитета, граничащего с психопатией. Оба супруга также продемонстрировали черты обидчиков, и после того, как я услышал подробности жестокого обращения, которым они подвергли мисс Вудс, я без всяких сомнений могу заявить, что злоупотребление своим опекунством для прекращения брака, который они не одобряют, никоим образом не является для них неестественным поведением. По моему мнению, оформление этого опекунства основывалось исключительно на их садистских и собственнических потребностях, а не на недееспособности мисс Вудс. Мое официальное заявление выглядит следующим образом: я считаю, что основания для опекунства над мисс Александрией Вудс недействительны и никогда не были действительными, и посему данное опекунство должно быть полностью опровергнуто.       Он кивает и ждет, пока судья позволит ему сесть, и после этого в помещении на долгое время повисает тишина. Теперь все глаза обращены на судью Уоллеса, все ждут и молятся, чтобы он сказал именно то, что они хотят услышать. Кларк побледнела, а Лекса выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок; но затем судья подает голос, и все остальное исчезает.       - Есть ли у истца заявление относительно того, что мы только что услышали?       Адвокат, имя которой Лекса отказывалась запоминать, прожигает судью взглядом. Лекса знает, что ей нечего сказать. Говорить больше нечего, и все, что они могут сейчас сделать, - это ждать.       Но адвокат все же встает, как встает и Лекса, несмотря на то, что после этого комната тут же начинает кружиться.       - Мисс Вудс совершенно недееспособна. Тот факт, что ее отправили в реабилитационный центр на четыре месяца, является более чем веским доказательством. Эти утверждения о жестоком обращении никоим образом не имеют отношения к делу, как и психологическая оценка ее родителей; важно лишь то, что этот брак был заключен на ложной основе, и, следовательно, должен быть расторгнут, прежде чем будет нанесен еще больший ущерб хрупкой психике мисс Вудс. Это все.       «Я причиню ущерб твоей хрупкой психике, если ты не заткнешься», - мысленно рычит Лекса. - «Я всем вам причиню ущерб».       Они садятся, и вскоре со своих мест поднимаются Индра и Кларк. Победоносная ухмылка на лице Индры вселяет в Лексу надежду, и когда она открывает свой рот, у Лексы не остается сомнений, что они победили.       - Адвокат мисс Вудс сослался на ее пребывание в реабилитационном центре. Я хотела бы указать, что причина, по которой ее отправили в реабилитационный центр, - отвратительная схема, придуманная ее родителями, и у нас есть доказательства, которые лежат прямо перед вами. Но она права в одном: это не имеет отношения к делу. Важен лишь тот факт, что мисс Вудс полностью дееспособна и, таким образом, основания для опекунства являются недействительными, а также важен тот факт, что ни мисс Вудс, ни мисс Гриффин не хотят аннулирования. Они счастливы в браке и влюблены, что очевидно любому, кто видел их вместе; на мой взгляд, было бы неправильно даже пытаться расторгнуть этот прекрасный союз на основании гомофобной дискриминации и жестокого обращения.       Ей не нужно приводить вывод; тишина, окутавшая их после ее заявления, тяжелая и мощная сама по себе. Лекса так потрясена, что уверена, что вот-вот заплачет. Она смотрит на Кларк и видит, как та практически сияет, смотря на нее; ее прекрасные голубые глаза блестят от слез. В течение нескольких секунд кажется, будто расстояние между ними исчезает, будто они стоят в одном метре друг от друга.       Но затем голос вновь подает судья Уоллес, и они обращают свое внимание на него.       - Я согласен с ответчиком. Таким образом, опекунство отклоняется, что позволяет мне попросить мисс Вудс встать и ответить на один вопрос.       Он пристально смотрит на Лексу, которая поспешно встает, испытывая волнение и страх от такого неожиданного поворота.       - Мисс Вудс, хотите ли вы расторгнуть свой брак с мисс Гриффин?       Лекса бросает взгляд на Кларк и нежно улыбается.       - Нет, ваша честь.       - Тогда это все, что нам нужно знать. Ходатайство об аннулировании отклоняется. Суд закончен.