***
Они возвращаются через три часа с безбожным количеством еды, которая в полном объеме входила в список Эбби; конечно же, они прикупили и множество других продуктов, которые не входили в список, а именно: шоколад и прочую нездоровую пищу. Разложив все продукты, Кларк назначила всем различные работы; Рэйвен поручили зажечь рождественские огни, а Лексе — убедиться, что та не убьется в процессе. Сама она неохотно направилась на чердак, чтобы забрать оттуда коробки с рождественскими украшениями, простынями, пуховыми одеялами и подушками для всех, кто собирается ночевать в доме. Задача оказалась более сложной, чем можно себе представить; чердак полон старых вещей, которые следовало выбросить еще много лет назад, но большая их часть касается ее собственного детства, и она прекрасно понимает, что скорее ад заледенеет, чем ее мать их выбросит. И поэтому она потратила добрый час, маневрируя с тремя коробками, полными рождественских украшений, через лабиринт коробок, старых велосипедов, книг и комиксов, а затем порылась в шкафу для белья в углу. Конечно, дополнительное время на задачу понадобилось и потому, что она постоянно отвлекалась на книги, картинки и вещи в коробках. Она видела их уже много раз, но каждый год она возвращалась на чердак и обнаруживала, что вновь их просматривает. Однако на этот раз она натыкается на свой дневник из второго класса и принимается бездумно перелистывать страницы, заполненные набросками и рисунками, которые она помнила и узнавала. Но затем она переворачивает очередную страницу и видит полароидную фотографию себя, одетую в белое маленькое платье и вуаль из белого пластикового пакета, улыбающаяся ярче солнца с букетом ромашек в руках. Рядом с фотографией, вклеенной в дневник наклейками Барби, красуется надпись, которую удается разобрать не сразу. «Не могу дождаться своей свадьбы». Рядом с подписью нацарапана целая куча розовых и красных сердечек, нарисованных от руки. Кларк слегка морщится от смущения. Она пялится на страницу, совершенно без возможности вспомнить эту фотографию, и обнаруживает, что, мягко говоря, удивлена. На фотографии ей явно не больше восьми — нет, ее явно сделали до того, как ей исполнилось девять, потому что на свой девятый день рождения она проколола себе уши, а на этой фотографии у нее еще не было пирсинга. Кларк знает, что фотография была сделана ее матерью из тени, отбрасываемой на траву рядом с ней. Тем не менее, она никак не может вспомнить, когда именно была сделана эта фотография. Ох, малютка, думает Кларк. Правильно, что так ждала своей свадьбы. Она оказалась потрясающей. Спустившись по лестнице и выйдя на лужайку минут десять спустя, она натыкается на очень своеобразную сцену. Лекса стоит у основания лестницы и смеется, глядя наверх, в то время как Рэйвен стоит на этой самой лестнице, подняв одну ногу в воздух и размахивая средним пальцем в небо. — Рэйвен, какого хрена ты делаешь? — кричит Кларк. — Ты же разобьешься! — Там дьявольский ворон, который пытается меня убить! — И размахивание средним пальцем должно помочь? Рэйвен останавливается и хмурится. — Ты можешь избавиться от ворона? — Ты разве не помнишь? В прошлом году у нас была та же проблема. Погоди. Кларк хватает метлу с крыльца и подходит к дубу на лужайке, где находится воронье гнездо. Она тыкает в него несколько раз, прежде чем ворон улетает с дымохода и устраивается в гнезде, глядя на нее своими черными глазами-бусинками. — Вот, готово, — говорит Кларк. По краю крыши и вокруг крыльца, а также над воротами гаража и вокруг передних кустов развешаны фонарики. Рэйвен вешает последнюю линию света, а затем спрыгивает вниз и вытирает руки о свои штаны. — Идеально, скажи? Кларк и Лекса отходят на определенное расстояние, чтобы посмотреть, как Рэйвен идет включать свет. Из-за раннего времени суток они едва ли могут разглядеть огни, но, тем не менее, легко представить, как будет выглядеть дом, когда стемнеет. — Ну что, Лекса, взволнована своим первым Рождеством у Гриффинов? — спрашивает Кларк, когда они возвращаются в дом. — Я и не знаю, чего ожидать. — Но ты взволнована? — Учитывая, что мои прошлые рождественские праздники состояли из неловких семейных ужинов и отсутствия подарков, я бы сказала, что да. — Что ж, Лекса, лучше бы тебе подготовиться. У нас много традиций. — Например? Кларк утаскивает ее в гостиную, где вытаскивает большой сверток. — Вот. Ранний рождественский подарок. Лекса осторожно разворачивает подарок, обнаруживает синюю толстовку и белым логотипом «Nevada Wolfpack» и с удивлением смотрит на Кларк. — Толстовка? — Не осуждай меня за логотип. В спортивном отделе Невады практически ничего нет. Мне пришлось погуглить, чтобы найти вот эту. — И почему ты решила подарить мне толстовку сейчас? — Потому что наша семейная традиция — надевать толстовку на Рождество. Толстовку и шерстяные носки, но у мамы пар двадцать носков в коробке внизу, так что можешь просто выбрать что-нибудь оттуда. Я подумала, что она тебе пригодится, раз уж у тебя нет своих толстовок. Лекса откладывает в сторону оберточную бумагу, принимаясь рассматривать толстовку, и замечает несколько небольших зеленых и розовых пятен на рукаве. — Ты ее носила? — Почему ты спрашиваешь? — Тут пятно от краски на рукаве. Кларк слегка краснеет. — Ну, да. Носила. — Это немного странно, учитывая, что это должно было быть подарком. — Октавия сказала, что люди носят толстовки других людей потому, что они пахнут ими. Так что я решила, что поношу эту толстовку и подарю ей свой запах, прежде чем отдать ее тебе. Лекса смеется и притягивает ее к себе для поцелуя. — Это мило. И странно. — Но мило? — Да, Кларк. Мило. — Я бы украла твою толстовку, но у тебя их нет. — Я собиралась ее купить. Мои родители не одобряли «одежду низших классов», поэтому толстовки, спортивные штаны и многое другое были запрещены. — Но у тебя ведь есть толстовка на молнии. — Технически, это куртка для бега, — ухмыляется Лекса. — Но она мне нравится. Она милая. — И я выбрала логотип с Невадой, потому что мы там поженились. — Да, Кларк, я это поняла. — Надень ее. — Я же в свитере. — Так сними свитер, — хихикает Кларк, дергая за край свитера Лексы. — Я хочу посмотреть на тебя в толстовке. Лекса качает головой и смеется. — Я все равно собиралась переодеться. Джинсы и свитер были плохим выбором. Ничего страшного, если я надену леггинсы и толстовку? — Я это и планировала надеть. И не забудь про носки. — Можешь принести мне пару, которая будет подходить под толстовку? — просит Лекса, взбегая по лестнице. Кларк смеется и направляется в гостиную, где она выбирает две подходящие друг другу пары шерстяных носков для себя и своей жены. На своем обратном пути на второй этаж она слышит звонок в дверь. Она знает, что это не ее мама, поскольку ее смена должна закончиться около трех часов ночи; и действительно, открыв входную дверь, она обнаруживает Октавию и Линкольна, а через некоторое время ее приветствует и Беллами. Троица ярко улыбается, и после того, как все вешают свои куртки, Кларк отправляет их в гостиную к Рэйвен, намереваясь прокрасться на второй этаж, чтобы переодеться. Она входит в свою комнату и обнаруживает лежащую на кровати в одном лишь нижнем белье Лексу, лениво рисующую круги в воздухе и смотрящую в потолок. — Октавия и остальные приехали, — говорит она, подходя к кровати. — Что ты делаешь? Лекса смотрит на нее и улыбается. — У меня нет для тебя раннего рождественского подарка. — Ничего страшного, Лекса. Но затем Лекса садится и обнимает своими изящными руками талию Кларк, прижимая ее к себе. — Но я могу подарить тебе кое-что, если хочешь. Она приподнимает майку Кларк и целует ее в живот, чуть выше пояса штанов, и Кларк резко втягивает воздух носом. — Сейчас? Когда все внизу? — Не будут же они нас искать, правда? — спрашивает Лекса. — Давай, Кларк, ты так сексуальна в своих огромных спортивных штанах, старой походной футболке и с растрепанными волосами. Кларк закатывает глаза. — Ты же знаешь, что это неправда. — Нет, правда, — бормочет Лекса. Она затаскивает Кларк к себе на колени, снимает ее майку через голову и отбрасывает ее в сторону. — Кроме того, важно ли то, во что ты одета, если все равно скоро разденешься? Кларк смеется, толкает шатенку на кровать, забирается на нее и наклоняется, чтобы тщательно поцеловать в губы. Они обе улыбаются в поцелуе, а солнечный свет так попадает в окно, что комната и весь этот момент кажутся сном. — С Рождеством, Кларк, — шепчет Лекса, когда ее рука скользит вниз, чтобы подарить своей жене лучший подарок, о котором она только могла попросить.***
— Куда подевалась Кларк? Октавия, Линкольн, Рэйвен и Беллами сидят в гостиной в ожидании Кларк, но прошло уже почти полчаса, а она все еще не спустилась. Беллами особенно нетерпелив, в то время как другие кажутся более расслабленными. Они вели непринужденную беседу, которую прервал вопрос Беллами. — Не знаю, — пожимает плечами Рэйвен. — Наверное, ее исчезновение как-то связано с исчезновением Лексы. — Лексы? — Это ее жена. Беллами требуется несколько секунд, чтобы вспомнить. — А, точно. Забыл. — Ты еще не успел с ней познакомиться, да? — Нет, не успел. Какая она? — Забавная. Милая. Упрямая и немного пугающая, когда злится, и она идеально подходит Кларк. О, а еще она чертовски умная, — говорит ему Рэйвен. — Ей дорогу лучше не переходить, она же, блин, закончила юридический факультет Гарварда. Беллами кивает. — И как, говорите, это случилось? Они поженились в Вегасе? — Во время моего девичника, да, — говорит Октавия. — А потом она забыла об этом, потому что напилась. Около месяца назад Лекса попала в аварию. Кларк позвонили из больницы, и началась вся заварушка. Беллами присвистывает. — Это... безумие. И вы все... не против? — А с чего бы нам быть против? — спрашивает Рэйвен. Она устремляет на него пристальный взгляд и внимательно оценивает его реакцию. Он лишь пожимает плечами и робко улыбается, но она замечает в его самообладании намек на гнев или обиду. Она делает мысленную заметку обсудить с ним это позже. — Да это просто странно. Я думал, Кларк ненавидит браки. — Как и мы все. Но жизнь — странная штука, — говорит Линкольн. — И Кларк явно ухватила самую сочную странность. Они слышат, как открывается дверь наверху, а затем и две пары шагов, спускающихся по лестнице. Беллами поворачивается в сторону дверного проема, и когда в комнату заходит Кларк в сопровождении стройной шатенки, он чувствует укол в сердце, который не может понять. Раньше эта «жена» была просто идеей, словом в его голове, но теперь она стала реальной, она стоит перед ним, глядя на него своими зелеными глазами, полными любопытства и радости, и он не понимает, что ему делать. — Привет, я Лекса. Кажется, мы не встречались. Беллами принимает руку, которую она ему протягивает, и слегка ее пожимает. — Я Беллами. Сестра Октавии... в смысле, брат. Октавия — моя сестра, — заикается он. Есть в этой шатенке что-то тревожное, хотя в целом она производит впечатление сдержанного и чрезвычайно доброго человека. — Оу, ты в толстовке, которую купила Кларк! — вскликивает Октавия, и все внимание обращается на Лексу и ее толстовку, а не на вопиющую неловкость Беллами. — Ага, разве это не прелестно? — спрашивает Кларк, обнимая Лексу за талию и широко улыбаясь. — Тот час поисков определенно не прошел впустую, эта толстовка идеально на ней сидит. Лекса закатывает глаза. — Ты меня смущаешь. — В этом весь смысл семейных праздников, Лекса. Мы все друг друга смущаем. Погоди, пока мы не начнем играть в настольные игры. Вот тогда и всплывет вся правда о всех. — Да! Настольные игры! Когда начнем? — восторженно восклицает Рэйвен. — Я так готова надрать ваши задницы в Монополии... — Рэйвен, мы еще елку не украсили. И нам нужно застелить постели, а еще помыть посуду и... — Поняла, поняла, делу — время, потехе — час, — смеется Рэйвен. — Чур я украшаю елку! — И я, — вмешивается Лекса. — И я, — смеется Кларк, глядя на оставшихся троих на диване. — Значит, один из вас должен застелить постель, а остальные драить посуду... — Постель, — быстро говорит Октавия. — Извини, Линкольн, но я в этом году посуду мыть не буду. Ее муж отпускает нежный смешок. — Похоже, мы остались вдвоем, Белл. Тогда Линкольн и Беллами встают и направляются на кухню, как и Октавия, получив необходимые инструкции от Кларк. — Ладно, — говорит Кларк, положив руки на бедра, и обращает свое внимание на все еще завернутую рождественскую елку, которая стоит у стены в гостиной. — Кто хочет ее развернуть? Успешно установив елку рядом с камином, девушки приносят три коробки с украшениями и расставляют вокруг нее. Рэйвен удосуживается чести первой развесить гирлянду, и после этого они подготавливаются развесить все остальные игрушки. — Знаешь, Кларк, я никогда этого не делала. — Что, не украшала рождественскую елку? Лекса кивает, и Кларк изумленно на нее смотрит. — Да ты шутишь. — Нет. Нашу елку всегда украшали горничные. Она была украшением, а не игрушкой. — Черт, да ты с Гринчами жила, — выпаливает Рэйвен. — Что ж, тогда тебе должна достаться честь повесить звезду. — Да, но это в самом конце. — Нет, в самом начале. — Рэйвен, я не знаю, чем занимается твоя семья, но здесь мы вешаем проклятую звезду в последнюю очередь. Это как вишенка на торте. — Вообще, я кладу много вишенок на дно, прежде чем сделать мороженое. — Ой, заткнись, — смеется Кларк, бросая пластиковую безделушку в Рэйвен, которая с легкостью ловит ее и показывает ей язык. Затем она протягивает еще одну игрушку своей жене и улыбается. — Давай. Повесь первую игрушку. — Куда? — Куда захочешь. Лекса внезапно ощущает на себе все взгляды, но все же подходит к елке и вешает игрушку на первую попавшуюся ветку. Она не уверена, правильно ли все сделала, но когда она поворачивается, чтобы посмотреть на Кларк, та лишь смеется и закатывает глаза. — Лекса, это просто игрушка. Все нормально. Давай, нам нужно украсить всю елку. Им требуется больше часа, чтобы наконец украсить елку. Рэйвен потратила немало времени в попытках найти старенький проигрыватель Эбби, но, наконец, сумела включить классическую рождественскую пластинку. Хотя «Белое Рождество» играло уже слишком много раз, настроение в доме было праздничным и веселым; Кларк практически подпрыгивала, развешивая игрушки в тех местах, которые считала подходящими, и Лекса не могла не почувствовать себя такой же счастливой, как и она. В конечном итоге елка украсилась не подходящими друг другу игрушками, новыми и старыми, но все они каким-то образом выглядят лучше, чем любая из идеально выстроенных и спроектированных елок из прошлого Лексы. Лекса как раз собирается повесить последнюю игрушку на елку, когда замечает, что на ней что-то нарисовано. Остановившись, она поворачивает мячик в руках и обнаруживает крошечный отпечаток руки, нанесенный на него ярко-синей краской, а под ним блестящими чернилами нацарапано имя Кларк. — Кларк, кажется, эту сделала ты. Кларк подпрыгивает к ней и смотрит на игрушку через ее плечо. — А, да, я сделала ее в детском садике. Мама всегда настаивает на том, чтобы вешать ее в самый верх, где она будет наиболее заметна. Лекса проводит пальцем по крошечному отпечатку руки, и ее губы трогает нежная улыбка. — У тебя была такая крошечная ручка. — Мне было лет пять. — Очаровательно. — Я могу показать тебе фотографии, если хочешь, — предлагает Кларк. — Вообще-то, я предпочитаю показать тебе фотографии до того, как это сделает моя мама, потому что она расскажет тебе все неловкие истории, и я больше никогда не смогу смотреть тебе в глаза. — Это было бы трагедией, учитывая, что мы спим в одной постели, — размышляет Лекса. — Но я ловлю тебя на слове. Я хочу увидеть очаровательного ребеночка, которым ты была. — О боже, заканчивайте уже со своей сентиментальностью и повесьте эту проклятую безделушку на елку, чтобы мы наконец-то начали играть в настольные игры! — стонет Рэйвен. Кларк смеется и забирает игрушку у Лексы, а затем поднимается на цыпочках, чтобы повесить мяч на самую высокую точку, до которой может дотянуться. — Ладно, Лекса. Время для большого финала. Кларк пододвигает табуретку и придерживает свою жену за талию (хотя в этом и нет особой необходимости). Лекса протягивает руку и помещает золотую звезду на верхушку елки. Закончив, она спрыгивает с табуретки и попадает прямиком в объятия Кларк, которая, в свою очередь, не может воспротивиться желанию захватить ее губы для счастливого поцелуя. — Какие вы противные, — комментирует с дивана Рэйвен. — Но не шевелитесь, продолжайте целоваться, я пытаюсь сделать фотографию. Кларк смеется и пододвигает шатенку ближе к елке, слегка наклоняет вниз и снова целует. Она слышит щелчок камеры и поднимает Лексу, чтобы посмотреть на Рэйвен. — Ну? Рэйвен достает полароидный снимок и кладет его на стол. — Сейчас, потерпите. — А его не нужно потрясти? — Нет, это вредит фотографии. Просто будьте терпеливыми. Лекса мычит и играется с завязками на толстовке Кларк. — Знаешь, у нас есть немного времени... Кларк бросает взгляд на Рэйвен. — Как насчет всех остальных? Скоро закончат? — Белл дремлет в своем фургоне, а Линкольн и О отправились на прогулку. Так что да, у вас действительно есть время, чтобы бросить меня и вытрахать друг друга до умопомрачения. — Спасибо, Рэйвен. Мы спустимся через полчаса и сыграем в любую игру, какую захочешь, хорошо?