The Marrying Type

      — Расскажи мне. Пожалуйста.       И Лекса рассказывает.       — Я собиралась домой, — тихо говорит Лекса. — Уже была в пути. Но Титус, он... он поджидал меня возле офиса, и он рассказал мне о Костии...       — О Костии?       — Она... она в стационаре длительного пребывания.       — Что?       — Кларк, прости, что я солгала, но на самом деле я не задержалась на работе. Титус сказал, что Костия в этом стационаре, и мне просто нужно было знать... мне нужно было к ней, и мне так жаль...       Кларк кивает.       — Я понимаю. Жаль, что ты солгала, но... я понимаю. Все нормально. Просто расскажи, что случилось.       Лекса судорожно вздыхает и закрывает глаза.       — Она... я рассказывала тебе, что сделали мои родители, и что после этого я ничего о ней не слышала... я даже не знала, что случилось, пока не... Кларк, она в коме. Она... ее отец покончил с собой из-за того, что случилось, выстрелил себе в голову, и она нашла его, а потом тоже попыталась покончить с собой, но у нее ничего не вышло, и теперь она просто лежит в коме, а мои родители платят за ее лечение, потому что... не знаю, почему, но явно не по доброте душевной, в их сердцах нет ни капли хорошего, но... боже, Кларк, она пыталась покончить с собой из-за меня...       — Нет, не из-за тебя. Лекса, ты не... — у Кларк ломается голос, и она поднимает руку, чтобы обхватить щеку Лексы, а затем тяжело сглатывает, прежде чем продолжить. — Лекса, ты ничего ей не сделала.       — Это из-за меня мои родители...       — Твои родители сделали то, что сделали, потому что они последние твари. Ты не принимала в этом никакого участия, ты лишь их очередная жертва.       Лекса смаргивает слезы и тяжело вздыхает.       — Она выглядела такой хрупкой и маленькой... я узнала ее, хотя и прошли годы, но она просто... боже, Кларк, это больно.       — Конечно, больно. Ты... ты...       — Любила ее, — заканчивает за нее Лекса. — Любила. Не люблю. Это в прошлом. Мне нужно, чтобы ты это знала.       — Я знаю.       — А потом... я увидела ее, и я просто... следующее, о чем я подумала, это о тебе, в том же положении, как тебе больно, и ты пытаешься...       — Я бы никогда этого не сделала.       — Ты этого не знаешь.       — Посмотри на меня, Лекса, — просит Кларк. — Пожалуйста.       Лекса медленно открывает глаза, и Кларк дарит ей нежную улыбку, прежде чем заговорить.       — Я скажу это только один раз, и я хочу, чтобы ты мне поверила, хорошо?       Лекса кивает.       — Я не сломаюсь от рук твоих родителей. Я не попытаюсь покончить с собой. Я не впаду в кому.       — Но...       Кларк качает головой.       — Никаких «но». Ты все выдумываешь. То, что случилось с Костией, больше не повторится. И твои родители, они не...       — Они могут.       — Что?       — Я солгала, Кларк. О том, что не переживаю о деле... я безумно переживаю, гораздо сильнее, чем показываю. По всей видимости, им удастся отнять у нас собственность, и они не остановятся на достигнутом, они заберут все, что у нас есть, и даже больше, и я просто… прости меня...       Последние слова выходят в одном всхлипе. Кларк притягивает к себе Лексу, позволяя ей уткнуться лицом в свою шею и тихо шмыгнуть носом.       — Все будет хорошо, — бормочет Кларк. — С нами все будет хорошо.       Она смахивает слезу и бормочет тихие слова в волосы Лексы, ожидая, пока та успокоится.       Долгое время между ними царит тишина. В конце концов, Кларк осмеливается ее нарушить.       — Где ты была всю ночь?       Лекса молчит.       — Лекса...       — Я просто не могла сразу же вернуться домой, Кларк. Прости.       — Где ты была?       Вздох, покинувший губы Лексы, щекочет кожу на шее Кларк, заставляя вздрогнуть.       — Я поехала в мотель. Я... боже, мне так жаль, пожалуйста, не злись, но я купила спиртное...       — Что?!       — Я его не пила. Я не... я хотела, я купила его с целью выпить, но потом вспомнила последний раз, когда сделала что-то подобное, и...       Кларк внимательно на нее смотрит.       — В последний раз ты делала что-то подобное в ночь той аварии, не так ли?       Лекса кивает.       — Я просто не могла так поступить.       — И я рада, что не поступила, — вздыхает Кларк. — Боже, как же я рада.       — Прости.       — Но что... что ты тогда делала всю ночь?       — Я не знаю.       — Ты не знаешь?       — Я... я пыталась проветрить голову, Кларк. Я не смогла, но пыталась. Я просто сидела на полу, уставившись на бутылку, и не могла перестать плакать, не могла даже шевельнуться. Мой телефон разрядился, и мне очень жаль, что я не позвонила, я просто... боже, моя голова, в ней полнейший беспорядок, я просто не могу перестать думать о том, что мы будем делать, когда мои родители...       — О, Лекса... — вздыхает Кларк. — Ты могла рассказать мне об этом.       — Я не хотела... нет, я не могла, пока не пойму, о чем думаю. Кларк, если бы я сразу пришла домой, я бы просто расплакалась, а я не хотела тебя пугать... — Лекса запинается и понимает, что в ее словах нет никакого смысла. — Я знаю, что все равно тебя напугала, и мне очень жаль, но я... я не думала, Кларк. Прости меня.       — Все нормально, — бормочет Кларк. — Все нормально.       — Ты плачешь.       — Это потому, что я расстроена.       — Прости меня.       — Все нормально.       Лекса смаргивает слезы и снова зарывается лицом в шею Кларк.       — Мне очень, очень жаль.       — Все нормально.       — Прости.       Кларк вздыхает.       — Лекса, серьезно. Все нормально. Я просто рада, что ты дома.

***

      Как только они провожают Лексу, Аня врывается в соседнюю квартиру и тут же падает на кровать, не говоря ни слова. Рэйвен заваривает ей чашку чая, а затем входит в спальню и обнаруживает там лежащую на спине, вымотавшуюся Аню.       — Сегодня был тяжелый день, да? — спрашивает она, садясь рядом с ней и предлагая ей чашку.       — Боже. Я просто надеюсь, что мы сможем отправить ее родителей на сраное Солнце, — ворчит Аня. — Я буквально хочу их убить.       Рэйвен усмехается, но никак не комментирует.       — Ты в порядке?       — Наверное.       — Все будет хорошо. С ними все будет хорошо.       — Но ее родители, они... они же ебанутые. Они не остановятся.       — Посмотрим.       — Рэйвен, что с тобой? Ты ведешь себя очень загадочно.       Рэйвен пожимает плечами.       — Наверное, я просто не хочу ничего сглазить.       — Опять ты со своими сглазами, — улыбается Аня. — Ты ведь знаешь, что это все выдумки?       — Не смей так говорить.       — Сглазы не...       Рэйвен зажимает ей рот рукой, забирает чашку из ее рук и ставит на тумбочку, с ухмылкой на лице толкая Аню.       — Не-а. Ты этого не скажешь.       Аня только закатывает глаза и отталкивает ее руку.       — Ладно. Не скажу.       — Хорошо.       — Но суеверие просто иррационально.       — Сама ты иррациональна.       — Ты ведешь себя как ребенок.       Рэйвен ухмыляется.       — Ты ведешь себя как ребенок.       Аня стонет, и какое-то время они просто лежат в уютной тишине. Но затем, вспомнив про время, Рэйвен с такой скоростью вскакивает с кровати, что привлекает этим внимание Ани.       — Ты куда?       — Мне просто нужно позвонить.       — Кому?       Рэйвен закатывает глаза.       — Маме своей, кому ж еще.       Аня только вздыхает.       — Ладно, не говори.       — Раз уж тебе так интересно, я звоню Синклеру, чтобы попросить его поменяться сменами с Атомом.       — А почему сразу не позвонишь Атому?       Рэйвен проклинает себя за то, что не слишком уверенно лжет.       — Ага, конечно. Как будто он мне ответит.       — Уверена, что он не такой уж и мудак.       — Возможно, я успешно вывела его из себя, а возможно, и нет.       — Справедливо. Иди. Но не смей исчезать. Я не в настроении выслеживать и тебя.       Рэйвен смеется.       — Если тебе когда-нибудь придется меня выслеживать, я буду в «Ковчеге». Просто чтобы ты знала.       — В «Ковчеге»?..       — Бар Линкольна. Дешевый виски и удобные диваны. И он почти всегда позволяет мне выигрывать в бильярд.       — Как мило с его стороны.       Рэйвен выскальзывает не только из комнаты, но и из квартиры — она не хочет, чтобы ее разговор подслушали. На мгновение она подумывает выйти из коридора и спуститься в вестибюль, опасаясь, что ее могут услышать Кларк с Лексой, но решает остановиться возле лифта. Затем она набирает номер и принимается ждать ответа.       Она возвращается в квартиру примерно через двадцать минут и почти ничего не объясняет Ане, которая, к счастью, слишком устала, чтобы заметить, насколько она нервная — да и застенчивый огонек в ее глазах, пусть и едва заметный, явно свидетельствует о том, что Рэйвен что-то задумала.       Рэйвен рада такому повороту событий. Она не хочет, чтобы ее заваливали лишними вопросами, потому что она не уверена, что сможет лгать Ане. Хотя она определенно и не может рассказать ей правду — нет, об этом не может быть и речи, главным образом потому, что Аня никогда бы не позволила ей осуществить задуманное.       Аня точно накричала бы на нее и назвала бы ее план идиотским. Рэйвен это знает. А еще она знает, что если об этом узнают Кларк или Лекса, то и они наверняка разозлятся.       Это для их же блага, продолжает убеждать себя Рэйвен. Они все поймут.       Но беспокойство никуда не девается, и поэтому, когда три дня спустя она берет свою машину и уезжает на целый день на «тренировочное мероприятие» в Вестчестер, она чувствует, как от нервов скручивает живот.       Поездка не занимает много времени. Рэйвен уже знает дорогу — в конце концов, это далеко не ее первый визит в Синг-Синг. Она знакома с процедурой, так что все проходит относительно быстро — после прохождения через металлоискатели и обыска, а также после двойной проверки ее вещей, ее провожают в комнату и сажают за стол. Некоторое время спустя появляется охранник, а рядом с ним — долговязый молодой человек, лицо которого, обычно чисто выбритое, украшает щетина, а волосы на голове стали гораздо короче, чем были в их последнюю встречу. Рэйвен не может сдержать смешок от его забавного внешнего вида.       Охранник усаживает его напротив нее, прикрепляет его наручники к столу, а затем уходит, оставляя их наедине. Рэйвен все еще смеется, так что через некоторое время мужчина фыркает и говорит:       — Заткнись, Рэйвен. Я знаю, что видок не очень.       — Какого хрена ты сделал со своими волосами, Джаспер? — смеется Рэйвен. — Они такие короткие!       Джаспер закатывает глаза.       — У нас была вспышка вшей. Так было проще.       — Да ты, блин, на грызуна похож!       — Заткнись.       Рэйвен качает головой.       — Ты же знаешь, что не заткнусь.       — Так ты за этим пришла? Посмеяться над моей прической?       — Нет, я пришла спросить, не сделал ли тебя кто-нибудь своей сучкой.       Джаспер закатывает глаза.       — Ты же знаешь, что скорее я себе сучку заведу.       — Ага, конечно.       — И тут все вообще не так.       — Коне-ечно, — ухмыляется Рэйвен. — Я просто шучу.       — Плохая шутка.       — А ты подкачался с нашей последней встречи.       — Ага, от нечего делать... — пожимает плечами Джаспер. — Как жизнь на воле?       — Да все по-старому. Синклер по тебе скучает.       — Он все еще хочет, чтобы я вернулся на работу?       — О, нет, думаю, просто так ты свою работу не вернешь.       — Черт.       — Эй, ты ведь подложил бомбу в офис крупной корпорации. Просто для сведения.       — Это была безвредная бомба-вонючка! Да, выглядела она как самодельная бомба, но ты же знаешь, что я бы никогда...       — Да, да, знаю.       — И это не было таким уж нелегальным. Я выйду уже через пару месяцев.       Рэйвен усмехается.       — Знаю, но если добавить к этому твои связи...       — Я связан только с крутостью и мистером Пафосом, — говорит Джаспер. — Но я понял, о чем ты.       — Хорошо.       — У тебя есть мелочь? Умираю, как хочу Кит-Кат.       Рэйвен смеется, но уходит за шоколадной, а затем поскорее возвращается – ей не очень нравится, как на нее смотрят некоторые заключенные в комнате, у которых тоже назначены встречи.       — Почему ты не навещаешь меня почаще? — спрашивает Джаспер, разворачивая шоколадку. — Мне скучно. Прошел уже почти месяц с твоего последнего визита.       — Я была немного занята.       — Слишком занята, чтобы навестить друга?       — Да.       — Вау, сурово.       — Заткнись.       — Ты — мой единственный шанс на взаимодействие с внешним миром, — напоминает ей Джаспер. — Дай насладиться.       — Джаспер, я же знаю, что твоя мама навещает тебя каждую неделю.       — И?       — Я не твой единственный шанс на взаимодействие с внешним миром.       — Чего ты к словам придираешься?       — Слушай, я хочу кое-что обсудить...       Джаспер улыбается.       — Наконец-то. Так и знал, что тебе что-то нужно. И что же это? Наркотики? Потому что я вроде как здесь застрял, но...       — Нет, не это. Тише. Понизь голос, иначе я тебя ударю.       — Ударишь меня, и тебя выведут.       — Тише, — шипит Рэйвен. — Ты мой должник.       — Ладно, хорошо. Что тебе нужно?       Рэйвен оглядывается по сторонам и замечает, что единственная камера в комнате направлена так, что ее лица на ней не видно, и благодарит за это небеса. Хотя она и уверена, что у нее просто паранойя, она все же хочет, чтобы на записи было как можно меньше информации.       — Мне нужно кое-кого разоблачить.       — Разоблачить?       — Ну, знаешь. Раскрыть все их темные делишки.       — Ага. Кого?       Рэйвен понижает голос.       — Джейсона и Шону Вудс. Юридические услуги Вудсов.       — Да, я их знаю. Или, скорее, знаю о них, — кивает Джаспер. — И какую информацию о них ты хочешь опубликовать?       — Не знаю. Любую. Сожги их дотла, их репутацию. Я хочу, чтобы они навсегда потеряли свое лицо.       — Ты же знаешь, что у меня связаны руки?       — Знаю. Но ты ведь умеешь доносить информацию до своих более... сведущих в компьютерах друзей. Я ошибаюсь?       — Нет, не ошибаешься.       — Хорошо. Так ты это сделаешь?       — Конечно. Почему бы и не уничтожить каких-нибудь богатеньких ослов?       — Отлично. Замечательно. Но... можешь попытаться не втягивать в скандал их дочь Александрию? Она вроде как... жената на Кларк.       — Кларк жената?!       — Ага.       — Какого хрена?       — Это странно.       — Давно?       — Давненько.       — И почему я узнаю об этом только сейчас?       — Я бы рассказала тебе об этом в свой прошлый визит, но ты хотел слышать только о последних новостях НАСА, так что...       — Но как?       — Долгая история.       Джаспер бросает взгляд на часы.       — У нас есть еще полчаса. Пожалуйста, расскажи, мне так скучно.       — Обещаешь, что Лекса не будет втянута в скандал?       — Я постараюсь. Но если она их дочь, она все равно будет втянута в бурю СМИ...       — Знаю, знаю. Я готова пойти на этот риск.       — Зачем?       — Они причиняют ей боль. И Кларк. И Ане.       — Кто такая Аня?       — Моя девушка.       — Ты в отношениях? — восклицает Джаспер. — Божечки, сколько же всего я пропустил. А теперь расскажи мне все. Я уже последние четыре месяца смотрю повторы серий «Дни нашей жизни». Мне нужен новый материал для размышлений, что угодно. Пожалуйста.       — Ладно, ладно.       Она уходит примерно через час и отправляется домой, как ни в чем не бывало. Теперь происходящее не в ее власти — все, что она может, это залечь на дно и надеяться, что все получится, что Джаспер сможет передать слово, и что ее не разоблачат.       Серьезно, она ведь только назвала ему имя. Она не платила ему, ничего такого.       Все хорошо, думает Рэйвен, ложась в постель этой ночью. Я не сделала ничего противозаконного. Кажется. Все будет хорошо.       Аня уже засыпает, но крепко обвивает руками талию Рэйвен, утыкаясь лицом ей в плечо. Она пришла домой всего на несколько минут раньше ее и сразу же забралась в постель.       — Как прошел твой день? — бормочет Аня в плечо Рэйвен. — Как тренировка?       — А?       — Ну... тренировка. В Вестчестере?       — А, да. Скучно было. Изнурительно.       — Жаль это слышать.       — А как прошел твой день?       — Автомобильная авария. Один выживший, четыре погибших. Дерьмовый день.       — Хреново.       — Слава богу, завтра я смогу отоспаться, — зевает Аня. — Такое ощущение, будто я пробежала четыре марафона.       — Тогда засыпай.       — Не нужно просить меня дважды, — бормочет Аня. Через некоторое время ее дыхание выравнивается, а Рэйвен продолжает лежать в ее объятиях, не в силах сомкнуть глаз, чувствуя, как в ее сердце снова стучит беспокойство.       Все хорошо, говорит себе Рэйвен. Я сделала то, что должна была. Их разоблачат, и меня никак к этому не припишут. Не посадят же меня в тюрьму только за то, что я упомянула несколько имен в разговоре, да?