The Marrying Type

      Было бы преуменьшением сказать, что ситуация вышла из-под контроля. К вечеру почти все узнали о раскрытой правде. Кларк с Лексой устроились на диване, чтобы проверить последние новости. Лекса весь последний час разговаривает по телефону с Индрой, и Кларк умирает от желания узнать, о чем они там говорят, но сдерживает свои вопросы, сосредотачиваясь на телевизоре.       Кларк внимательно наблюдает за Лексой, когда на экране появляется запись ареста ее родителей и их посадка в полицейскую машину. Лекса даже не пытается скрыть свою радость — искреннее счастье на ее лице настолько очевидно, что Кларк не может устоять перед искушением поцеловать ее в щеку.       — Им предъявили обвинения, — удивленно говорит Лекса, в то время как репортер продолжает описывать то, что они уже и так знают. — Их арестовали. Они... Кларк, их посадят в тюрьму.       — Это ведь хорошо?       Лекса отводит глаза от экрана и с энтузиазмом кивает.       — Да, хорошо.       — Тебе больше не придется беспокоиться о них.       — Нет, не придется.       — И твой дядя... — Кларк содрогается от одной только мысли о нем. — Слава богу, что и он не остался безнаказанным. И ты знаешь, что делают с педофилами в тюрьме...       Лекса заливается смехом.       — Получил по заслугам.       Когда Кларк не поддерживает ее смех и даже не улыбается, Лекса начинает слегка беспокоиться.       — Что такое?       — Он ведь ничего с тобой не делал?       Лекса качает головой и быстро отвечает.       — Нет. Никогда.       — Хорошо, потому что я немного переживала...       — Нет, он никогда... не переживай.       — Трудно не переживать, когда вся твоя семья состоит из ушлепков...       — Ушлепков, которых скоро посадят в тюрьму, — напоминает ей Лекса.       — Точно.       — Ты все еще переживаешь.       Кларк кивает, и Лекса обнимает ее за талию, а затем берет за руку и позволяет ей положить голову себе на плечо.       — Ты уверена, что ни в одном из документов нет твоего имени?       — По словам Индры, в одном все же есть — родители создали подставную корпорацию на мое имя, но мне тогда было всего два года, так что Индра уже добивается того, чтобы мое имя убрали из документов. Понятия не имею, как им это удалось, это вообще не должно быть законно, но все же. Никто ни за что не поверит, что двухлетка согласилась на мошенничество — с юридической точки зрения я не могу нести ответственность ни за одно из этих преступлений, потому что все они произошли до того, как мне исполнилось семь. Так что все должно быть в порядке.       Кларк вздыхает и откидывает голову на плечо Лексы.       — Слава богу.       — У нас все хорошо.       Это констатация факта, но Лекса произносит эти слова с таким удивлением, что Кларк не может не взять ее за руку и ободряюще сжать.       — Может, пока не слишком хорошо. Уверена, что начнется расследование, и тебе придется принять в нем участие хотя бы для того, чтобы дать показания, а потом еще и СМИ...       — Но мы не... они нас не сломают.       — А как насчет иска?..       — Насколько я поняла, они отказались от иска. Полагаю, что нападение на собственную дочь из-за денег только усилило бы негативные комментарии в их адрес.       Кларк улыбается и поворачивает голову, чтобы нежно поцеловать Лексу в щеку.       — Видишь? Говорила же, что все будет хорошо.       — Но...       — О, нет, Лекса, никаких «но», я уже устала от этих постоянных «но»...       Лекса пихает Кларк локтем и смеется.       — Но мне кажется, что это еще не конец.       — Конечно, нет. Твоих родителей арестовали. Черт, они оказались в центре едва ли не самого крупного скандала года, как и ты. Я не удивлюсь, если ты несколько дней не сможешь выходить на улицу без того, чтобы тебя поджидали репортеры. И даже недель.       — Почему у тебя такой счастливый голос?       Кларк поворачивает голову Лексы так, чтобы поцеловать ее прямо в губы.       — Это значит, что ты застряла здесь, дома, со мной. На весь день. И тебе больше не о чем беспокоиться, потому что они отказались от иска, так что...       Лекса ухмыляется и возвращает ей поцелуй.       — Это да. Индра сказала, что мне стоит взять хотя бы неделю отгула — подключать меня к каким-либо делам не очень хорошая идея, даже несмотря на то, что я сменила имя. Родители связаны с серьезной коррупцией среди судей по всему штату и стране, так что разумнее будет подождать, пока шумиха немного не утихнет. Не говоря уже о том, что я правда не смогу прогуляться без того, чтобы меня не останавливали на каждом углу.       — Я отправлю Рэйвен цветы. И пиво. И все, что смогу придумать, — бормочет ей в губы Кларк. — Эта гениальная идиотка решила все наши проблемы и сделала все только лучше.       Лекса мычит.       — У меня есть несколько фотографий Ани, сделанных, когда мы были моложе. И Аня никогда, никогда не позволит кому-либо увидеть эти фотографии.       Кларк отстраняется и смотрит на нее, приподняв брови.       — Да?       — Давай просто скажем, что вечеринки с богатенькими детишками могут быть очень... дикими, — ухмыляется Лекса. — Хочешь верь, хочешь нет, но даже Аня могла сходить с ума в колледже.       — О боже, я должна увидеть эти фотографии.       Лекса смеется.       — Если Аня об этом узнает, она тебя прикончит.       — Она прикончит Рэйвен, если ты дашь ей эти фотографии.       — Не прикончит. И Рэйвен их определенно оценит.       — Думаешь?       — Возможно, на Ане очень мало одежды на большинстве фотографий.       — Лекса!       — Что? Они с весенних каникул, те, на которых на ней почти ничего не надето...       — Говоришь так, будто у тебя обнаженные фотографии Ани или типа того.       — Упаси господи. У меня просто есть фотографии, на которых она милая и пьяная, и я знаю, что она не часто показывает себя с этой стороны, даже ради Рэйвен, и поэтому подумала, почему бы и не предоставить ей фотодоказательства. Уверена, она оценит тот факт, что на большинстве из этих фотографий Аня носит бикини.       — Аня тебя прибьет.       Лекса усмехается.       — Скорее всего.       — Но Рэйвен будет любить тебя вечно.       — Таков план.       — Так мы решили? Подарим Рэйвен фотографии Ани в качестве благодарности?       Лекса очень преувеличенно кивает, в ответ на что Кларк закатывает глаза.       — Значит, решено. Я предам Аню, чтобы поблагодарить Рэйвен за спасение наших задниц.       — Дурашка.       — Ой, да ну тебя.       — Знаешь, думаю, мне стоит позвонить маме. Сказать ей, что у нас все хорошо.       Лекса кивает и тянется к телефону, ожидая, что Кларк подвинется, но Кларк просто набирает номер, включает громкую связь и ухмыляется своей жене, когда через динамики раздается голос Эбби.       — Привет, Кларк.       — Привет, мам. Ты на громкой связи, со мной Лекса.       — Привет, Эбби, — говорит Лекса.       — Привет, Лекса, Кларк, — вздыхает Эбби. — Как вы? Со всем этим... скандалом?       — Все хорошо, мам. Скандал правда громкий, но нас он никак не касается — ну, во всяком случае, мы так думаем.       — Как продвигается судебный процесс?       — Его прервали.       — А Лекса? Как ты?       Лекса удивляется тому, что ее включают в разговор, и запинается, пытаясь подобрать ответ. За эти несколько месяцев она сблизилась с Эбби, но эти отношения до сих пор для нее в новинку, и ей еще предстоит к ним привыкнуть.       — Я в порядке, кажется. Счастлива, что их разоблачили.       — Ты знала об этом?       Лекса вздыхает.       — Да, знала. Не в полной мере, но достаточно, чтобы понять, что они занимались крайне незаконными вещами.       — Это просто, блять, отвратительно. Простите за выражение, но это правда.       — Ты права, так оно и есть.       — Но тебя это не касается? Твое имя не числится ни в каких преступлениях, или?..       — Нет, слава богу.       Кларк улыбается и добавляет:       — Они сами вырыли себе могилу, а Рэйвен просто их туда столкнула.       — Рэйвен?.. — удивленно спрашивает Эбби. Затем, лишь долю секунды спустя, она продолжает более серьезным тоном. — Что Рэйвен натворила на этот раз?       Кларк смеется над тоном своей матери — конечно, это уже не первый раз, когда Рэйвен делает что-то глупое, но, безусловно, первый раз, когда Кларк чрезмерно горда тем, что она сделала очередную глупость, несмотря на то, что это все же глупость.       — Рэйвен почти ничего мне не рассказала, но, насколько я поняла, она пошла и, ну, попросила кого-то разоблачить Вудсов. Или попросила кого-то передать эту просьбу кому-то другому. Не уверена, но суть в том, что без Рэйвен... не было бы утечки, не было бы скандала.       Эбби молчит некоторое время.       — У нее могут быть из-за этого неприятности?       Кларк смотрит на Лексу.       — Я не знаю. Лекса?       — Зависит от того, что она сказала, как она это сказала, и можно ли доказать, что она вообще что-то сказала.       — Насколько вероятно, что она попадет в беду?       — Очень маловероятно. Учитывая, что кто-то уже с готовностью взял на себя ответственность за утечку, маловероятно, что кто-то будет расследовать что-либо, кроме самих утечек.       — Ты имеешь ввиду «Миссию».       — Да.       — Дурацкое название, но, по крайней мере, они поступают правильно.       — Хотя и незаконно.       — Может быть, но вы обе кажетесь счастливее. И я рада за вас.       — Спасибо, мам, — говорит Кларк. — И я уверена, что с Рэйвен тоже все будет в порядке. Она сейчас немного напряжена, но знаю, что как только мы с Лексой успокоим ее, с ней все будет хорошо.       — Зачем она это сделала?       Кларк вздыхает.       — Ради меня. Нас. Она... я рассказывала тебе, насколько я была напряжена?       — Да, рассказывала.       — Она тоже это увидела и решила положить этому конец.       Она практически слышит улыбку на губах Эбби.       — Она умная девочка. Упрямая и, может быть, слишком любит рисковать, но умная.       — Ага.       — Я отправлю ей печенье.       — С белым шоколадом...       — И макадамией, да, Кларк, я знаю любимые печенья Рэйвен. Невозможно не заметить, с какой скоростью пустеет моя баночка для печенья всякий раз, когда она приходит в гости.       Кларк смеется.       — Ладно, что ж, думаю, нам пора идти.       — Хорошо. Доброй ночи. Люблю тебя.       — И я тебя.

***

      Тем временем, в соседней квартире, Рэйвен лежит на кровати, неспособная ни о чем думать. Она выпила пару бутылочек пива, чтобы отпраздновать и успокоить нервы, а позже вечером — еще несколько напитков. Аня ушла утром на смену — сейчас уже около десяти вечера, и, к счастью, сегодня у нее неполный рабочий день; Рэйвен не уверена, что смогла бы спокойно проспать всю ночь без присутствия Ани. Она должна вернуться с работы с минуты на минуту.       Услышав стук в дверь, Рэйвен встает впервые за несколько часов, чувствуя, как алкоголь сковывает движения — она выпила больше, чем планировала. Спотыкаясь, она все же добирается до двери, распахивает ее и, прежде чем понимает, кто за ней вообще стоит, говорит:       — Аня, ты свой ключ, что ли, потеряла?       — Э-э, Рэйвен...       Но это не Аня. К ней пришли Лекса и Кларк, которые теперь смотрят на нее с удивлением. Тогда Рэйвен понимает, что на ней нет лифчика, а только боксеры, и раздраженно фыркает, прежде чем схватить толстовку с крючка и натянуть через голову.       — Теперь все прилично. Что случилось?       Кларк издает смешок, когда слышит, как слегка заплетается язык Рэйвен.       — Ты напилась?       — Нет.       — Но немного выпила.       — Может быть.       — Рэйвен...       — Я знаю, что в одиночестве пить — печально, так что можешь меня осуждать, но я так нервничала, что не могла расслабиться.       — Потому мы и пришли. Можно зайти?       Рэйвен отходит в сторону.       — Конечно.       Кларк и Лекса опускаются на барные стулья, а Рэйвен опирается на кухонный островок, наваливаясь на нее с большей силой, чем обычно, потому что сейчас кажется, будто конечности превратились в неприподъемные макаронины. Лекса не знает, с чего начать, как и Кларк, но, к счастью, Рэйвен умеет выдерживать неловкое молчание.       — Так о чем вы хотели со мной поговорить?       Кларк пихает локтем Лексу, которая немного подпрыгивает, прежде чем заговорить.       — Э-э, мы просто... ну, мы хотим поблагодарить тебя за все, что ты сделала. Знаю, ты волнуешься, но поверь мне — у тебя не будет никаких неприятностей.       — Ты этого не знаешь.       — Даже если ты и упомянула несколько имен в разговоре, дело было бы очень надуманным, так что никто не попытается привлечь тебя к ответственности.       — Ты уверена?       Лекса улыбается.       — Да, уверена. Если до этого дойдет, то я буду представлять тебя или попрошу Индру...       — Нет, ты. Ты великолепна. Я хочу тебя, — решает Рэйвен. — Если я пойду в суд, я хочу, чтобы меня представляла ты. И если я сяду в тюрьму, лучше бы тебе устроить меня в самую лучшую.       Кларк смеется.       — Не посадят тебя в тюрьму, Рэйвен.       — Все может быть.       — Поверь мне, не посадят. Не переживай.       — Разве вы на меня не злитесь?       Заплетающийся язык только добавляет беспокойства в ее голос. Кларк вздыхает, берет ее за руку и слегка сжимает.       — Нет, Рэйвен, мы на тебя не злимся.       — Даже несмотря на то, что я действовала без вашего ведома и вызвала целую бурю дерьма?       — Рэйвен, то, что ты сделала... гениально. Поступок идиотский, самый тупой, который ты когда-либо делала, но гениальный. Если бы я не была жената на Лексе, то сейчас же расцеловала бы тебя...       — Фу, нет.       — Эй! — вмешивается Лекса. — Она не мерзкая.       — Для меня мерзкая, — говорит Рэйвен. — Однажды я с ней уже целовалась, и вкус был ужасным.       — Рэйвен!       — Что?       — Ладно, во-первых, меня тогда только что вырвало, так что, конечно, вкус был ужасным, а во-вторых, разве мы не договорились никогда больше не говорить об этом?       Рэйвен пожимает плечами.       — У-упс.       — Ты идиотка.       — Ты меня любишь.       — Конечно, люблю. И, кстати говоря... — Кларк лезет в карман и достает конверт. — Вот. Маленький подарок от нас в знак благодарности.       — Это деньги? — спрашивает Рэйвен, беря конверт в руки.       — Нет, кое-что получше. А еще мы угостим тебя пивом и пригласим куда-нибудь, чтобы отпраздновать как следует, но позже, когда Лексу не будут преследовать репортеры.       — Классно, — бормочет Рэйвен, вытаскивая фотографии из конверта. Увидев их, она округляет глаза, и мгновение спустя все ее лицо излучает чистую радость. — О боже. Они... невероятные. Когда они были сделаны?       — На весенних каникулах. Некоторые из них с разницей в несколько лет. Решила, что ты оценишь их больше, чем я.       Рэйвен перестает обращать на девушек внимание, увлекшись фотографиями, и Кларк с Лексой воспринимают это как сигнал к уходу. Кларк еще раз обнимает Рэйвен, прежде чем они покидают ее квартиру, и Рэйвен остается в одиночестве за просмотром более молодой и пьяной Ани, смеющейся в скромном количестве одежды.       Она даже не замечает возвращения Ани, пока не чувствует руку на своей спине и подбородок на плече, из-за чего у нее совсем нет времени спрятать фотографии, прежде чем Аня замечает их и выхватывает у нее из рук.       — Где ты их взяла?! — требует Аня.       Рэйвен пытается выхватить фотографии, но Аня отскакивает на несколько футов от нее и одаривает сердитым взглядом.       — Рэйвен...       — Лекса мне их подарила, — ворчит Рэйвен, пытаясь достать до фотографий. – В благодарность за то, что я сделала.       — Эти? Что... боже, я ее прикончу...       — Аня, верни их.       Аню прижимают к дивану, и с одним быстрым толчком она падает на него. Рэйвен забирается на нее сверху, прежде чем она успевает среагировать. Даже будучи пьяной, Рэйвен все еще быстра, так что ей удается удивить Аню настолько, что та впадает в оцепенение на несколько секунд, в течение которых ей удается выхватить фотографии. Однако она не успевает встать, потому что руки Ани обхватывают ее за талию и удерживают на месте.       — Рэйвен, дай их сюда.       — Нет.       — Рэйвен, они отвратительны. Мне нужно их сжечь.       — Ни за что! — быстро говорит Рэйвен. — Аня, они милые. Ты такая милая на них, такая красивая... нет, я ни за что не позволю их сжечь.       — Рэйвен, они меня смущают. Я была так пьяна...       — И именно поэтому они такие милые. И это бикини... — ухмыляется Рэйвен. — Оно великолепное. Чем меньше на тебе одежды, тем больше ты мне нравишься.       — Значит, я нравлюсь тебе только из-за своего тела?       Рэйвен пожимает плечами и говорит в губы Ани:       — Это один из аспектов, который мне очень, очень нравится.       — Рэйвен, у тебя изо рта воняет пивом и виски.       Рэйвен все равно ее целует, но Аня не предпринимает никаких попыток ее оттолкнуть.       — Я восхитительно пахну, и ты это знаешь.       — Нет, ты пахнешь так, будто я снова в общаге, — ворчит Аня. Но она все равно возвращает ей поцелуй.       — Хочешь?.. — спрашивает Рэйвен, многозначительно приподняв брови.       — Рэйвен, ты пьяна.       — Не очень пьяна, — бормочет Рэйвен. — Я хочу трахнуть тебя. Пожалуйста.       — Что на тебя нашло?       — Что?       — У тебя странный взгляд.       — Может, это из-за той фотографии... — бормочет Рэйвен, наклоняясь для еще одного поцелуя. — Где ты с другой девушкой.       — Погоди, что?       Рэйвен снова ее целует, на этот раз более требовательно, но Аня отталкивает ее от себя.       — Рэйвен, какая фотография?       — Обещаешь не отнимать ее, если я покажу?       — Обещаю.       — Клянешься?       Аня закатывает глаза.       — Клянусь.       Рэйвен находит среди всех фотографий ту, на которую смотрела прямо перед приходом Ани. На ней запечатлена сама Аня, сидящая на пляже с девушкой на коленях, прижимающую ее к себе за задницу, в то время как руки девушки путаются в волосах Ани, прикрывая ее своей головой, но очевидно, что они целуются.       Аня смотрит на фотографию и по-настоящему краснеет.       — Кто она такая? — спрашивает Рэйвен, пытаясь казаться спокойной и собранной. Но чувствует она себя совсем иначе — она возненавидела эту фотографию, увидев Аню с другим человеком, даже несмотря на то, что знает, что это было много лет назад. От этого все равно больно.       Аня пожимает плечами.       — Я... я не знаю.       — Знаешь.       — Возможно?       — Расскажи.       — Это важно?       — Мне любопытно.       Аня закатывает глаза.       — Ее зовут Миранда. Мы с ней вместе ходили на анатомию.       — Она была сексуальной?       Аня вздыхает и тянется к губам Рэйвен, но Рэйвен отстраняется.       — Аня, она была сексуальной?       — Ты, блин, издеваешься?       — Да, издеваюсь.       — Рэйвен, ты ревнуешь.       — Нет, не ревную.       — Ты ревнуешь к девушке, которую я трахнула всего один раз во время весенних каникул, а потом вообще и думать о ней забыла до этого момента.       — Кларк забыла о Лексе, но посмотри, где они сейчас.       Аня обхватывает ее лицо ладонями и грубо целует, прежде чем снова заговорить.       — Рэйвен, ты идиотка.       — Не идиотка.       — Пьяная идиотка, от которой разит дешевым пивом и ревностью.       — Ты не знаешь вкус ревности.       — Я же не буквально.       Рэйвен что-то ворчит, но снова целует Аню.       — Она была сексуальнее меня?       — Конечно, нет.       — Хорошо.       — Ты хочешь, чтобы я сказала, что она была отвратительной и переспать с ней было худшим решением в моей жизни, да?       Рэйвен пожимает плечами, и Аня издает смешок, когда встает прямо с ней на руках, из-за чего Рэйвен роняет фотографии на пол.       — Ты идиотка, Рэйвен, — бормочет она, неся ее в спальню. — Полная идиотка.       — Ты так добра ко мне.       Аня кладет Рэйвен и забирается на нее, захватывая ее губы в плен для очередного поцелуя, а затем отстраняется, чтобы одарить ее улыбкой.       — Я люблю тебя.       — И я тебя люблю.       — И, — начинает Аня, наклоняя голову, чтобы поцеловать шею Рэйвен. — Я никогда никого не любила до тебя. Так что тебе не к кому ревновать. Раз уж на то пошло, это они должны ревновать к тебе.       — Я ничего не могу с этим поделать, — бормочет Рэйвен.       — Не можешь?       — Мне просто не нравится мысль о тебе с кем-то другим.       — И часто ты об этом думаешь?       Рэйвен вздыхает, и Аня замирает, чтобы посмотреть ей в глаза, в которых читается неумело скрываемая неуверенность.       — Рэйвен?       — Может быть.       — Почему?       — Ты сама все сказала. Я раздражающая идиотка, от меня плохо пахнет, и...       — О, боже, — бормочет Аня, понимая, что Рэйвен достигла грустной и унылой стадии своего опьянения. — Рэйвен, ты пьяная... — она обрывает себя, прежде чем снова называет ее идиоткой — пусть в любой другой момент это и было бы нормально, сейчас Рэйвен определенно не оценила бы ее игривые обзывания.       — И на самом деле ты не так уж и плохо пахнешь. Я, наверное, пахну хуже, учитывая количество телесных жидкостей, пролитых на меня сегодня. Даже два похода в душ не помогли полностью устранить этот запах.       — Но ты такая идеальная, а я — нет.       Аня вздыхает.       — Рэйвен, это неправда.       — Назови хоть одну вещь, в которой ты плоха.       — В разговорах? В поиске друзей? В такой хитроумности, как у тебя? В юморе?       — Но ты такая умная и...       — Рэйвен, ты бесконечно умнее меня.       — И ты такая хорошенькая. Красивая. Ошеломляющая. А я...       — Являешься воплощением всех этих слов и даже больше, — перебивает Аня. — Рэйвен, заткнись. Ты не понимаешь, что говоришь.       — Но почему ты вообще возишься со мной?       Аня усмехается и дарит ей нежный, долгий поцелуй.       — Потому что ты самая умная, милая, сексуальная и забавная идиотка в моей жизни.       Рэйвен ничего не говорит, так что Аня снова ее целует, прежде чем добавить:       — А теперь, как насчет того, чтобы я показала тебе, как сильно я тебя люблю?       — И каким же образом ты это сделаешь?       — Ты получишь все, что хочешь.       — Я хочу быть сверху.       — Рэйвен, ты в словах запинаешься. Не думаю, что ты способна на...       Рэйвен толкает Аню, чтобы оказаться сверху. Несмотря на то, что она маленькая, она невероятно сильная, чему не перестает удивляться Аня.       — Очень даже способна, — бормочет Рэйвен, наклоняясь, чтобы поцеловать Аню. — Я, может, и пьяна, но я жестко тебя трахну. Я этого хочу.       — Так трахни меня.       — А Миранда тебя жестко трахала?       Аня гримасничает.       — Кто?       Это ложь, но именно ее и нужно было услышать Рэйвен. Ухмылка, растянувшаяся на ее губах, более чем стоит небольшой лжи. Неудивительно, что она слегка не уверена в себе, учитывая все происходящее. Аня даже не удивилась тому, что она выпивала, зная, как Рэйвен нервничала, так что она только рада успокоить ее нервы любым другим способом.       Не говоря уже о том, что Аня никак не может отказать тому, чтобы ее оседлала голодная, слегка пьяная и слегка ревнивая Рэйвен.