Bakemonogatari

      О том, что из Китая приезжают гости, Итачи узнал лишь час назад от Хикаку. Распоряжение Мадары гласило: встретить в аэропорту и сопроводить до компании. Насколько он знает немногие имеют права переступать порог особняка главы Учих.       Вереница машин подъезжает к U.M.S. У парадного входа ровные ряды телохранителей. Синхронный поклон, и короткое, но шумное: добро пожаловать! На памяти Итачи такого приветствия удостаивался разве что Мадара. Но не это взволновало его — Шисуи. Прошло шесть лет с их последний встречи. Изменился, и дело не в выправке, не в положении — правая рука Ли Веньяна, не в причёске или одежде — традиционного покроя и расцветки — чёрной, с вышивкой Золотого Дракона от подола до ворота, где лапы на плечах, а массивная голова с жутким оскалом и налитыми кровью глазами, защищает его сердце непробиваемой чешуёй да обнажёнными клыками — во взгляде. Холодный, пронзительно-подозрительный, будто каждый — предатель и враг. Что произошло за упущенное время? Да, Шисуи потерял жену — умерла при родах, но разве способна одна единственная смерть повлиять на человека до стадии — незнакомец? Он пахнет порохом и кровью, огнём и смертью, хотя раньше — веял осенью. Не ему Итачи отдал своё сердце, не ему доверил душу. Сможет ли он вернуть то, чем жил и дышал? Увидит ли прежнего Шисуи?       Итачи почти коснулся его кисти, когда перед гостями распахнулись двери кабинета, но одним лишь взглядом был грубо остановлен… отвергнут. Больно. Больно оставаться позади, смотреть, надеется и ждать — взгляда, слов, широкой улыбки; понимать, что — до — больше не имеет ценности. Шисуи оставил прошлое, смело шагнул в лапы дракона, и теперь едва ли не на равных с Мадарой.       Гости вошли в роскошное помещение, опустив формальности, расположились на диване в трёх шагах от рабочего места. На низком столике несколько разновидностей блюд и бутылка марочного вина. Около минуты Мадара подписывал документы, после, отослав Итачи, переключил внимание на некогда врагов, ныне — союзников:       — Странно видеть вас в Японии.       — Я приехал лично, чтобы попросить об одолжении.        Японский Ли Веньяна заметно улучшился. Нет того смешного, присущего китайцам, акцента. Мадара изогнул бровь. Удивлён, собственно, как и сам Хикаку.       — Только и всего? Об одолжении можно просить и по телефону.       Увесистая папка с гравировкой Дракона мягко опустилась на середину столешницы. Мадара с минуты сверлил собеседников взглядом. Странная встреча, странное поведение. Подвох? Хикаку не привыкать, но перестрелка и трупы ударят по безупречной (для кого как) репутации компании.       — Не в нашем случае.       Мадара молчит, перелистывает вшитые в папку бумаги. Видно, что не просто удивлён — ошарашен. Вероятно, такого поворота он не ожидал.       — И как это понимать?       Голос Мадары осел. От былого настроения не осталось и следа.       — Разве не очевидно?       — Акции концерна, казино, имена семей, что испокон веков служат Дракону, банковские счета, карты… — Мадара закрыл папку, локтями упёрся в колени, — ради обладания одного пакета документов кровь льётся рекой.       — Дайки…       Ли Веньян не закончил фразу, но Мадара понял к чему он клонит.       — Я знаю, что Золотой Дракон воюет с Чёрным, но вражда началась до вас, продолжится и после.       — Цзын Ли у руля Чёрных.       Мадара нахмурился. Аура заметно потемнела.       — Нас теснят, и вскоре уничтожат. На его пути стоим только мы. Расправится с нами, и весь Китай падёт к его ногам.       — Ну, это вряд ли.       Хикаку мысленно поддержал слова Мадары. Уничтожить? Никогда.       — Шисуи останется в Японии. Дайки нужен отец.       — Я еду, — сталью зазвенел голос правой руки Ли Веньяна.       По правде сказать такого Шисуи Хикаку видит впервые. Настроен решительно, знает, на что идёт, и судя по глазам — оставаться в стороне не намерен.       — Шисуи…       — Я еду.       Ли Веньян вздохнул, устало потёр переносицу.       — Мадара.       Мадара, кажется, выплыл из раздумий.       — Перед тем, как убили связного, он успел передать сообщение. Цзын Ли готовит покушение, и кто его цель догадаться несложно.       Хикаку нисколько не удивился. Цзын Ли умён и хорошо осведомлён. Кем приходится Шисуи Мадаре знает наверняка, в этом сомнений нет. Отсюда вывод, если кому и доверится Ли Веньян, то только родственнику — бывшему мафиози. Приехать в Японию за пакетом документов он не решится — побоится, а значит будет посылать наёмников.       — Принято. Помощь нужна?       — Пустая трата ресурсов. Племянник — единственное, что меня тревожит.       — Он — Учиха.       Одной этой фразой Мадара дал понять, что никто не посмеет причинить вред пятилетнему сыну Шисуи, для Японии — родственника самого влиятельного человека, для Китая — единственного наследника концерна «Golden Rain» и приемника Золотого Дракона. Ничто не вечно, да? Ошибочное мнение, и Хикаку знает — видел, слышал, изучал. Неважно, как долго будет спать дракон, однажды он проснётся, и улицы Китая омоет кровь предателей. Так было, так есть и так будет — всегда. Страшно за мальца. Рано или поздно Дайки придётся возглавить и концерн, и Золотой Дракон, ибо одно без другого существовать не может. Могучее древо — надёжные ветки — плотная крона — крепкие корни.       — Нам пора.

***

      Итачи так и не смог поговорить с Шисуи. Гости улетели той же ночью. Из разговора Мадары и Хакаку, понял одно: намеренно идут на смерть, чтобы защитить Дайки, концерн и Золотого Дракона. В тот момент Итачи потерял опору… себя. Он не помнит, что говорил Кисаме и о чём просил. Не знает, когда и зачем. Очнулся спустя месяц в аэропорту у лайнера компании.       Два закрытых гроба…       Смерть уродует. Медленно, болезненно. Он снова совершил ошибку, но на этот раз не просто раздавил, уничтожил личность, как в случае с Саске — убил. Неважно, кто держал на прицеле, спускал курок, смерть Кисаме не его совести.       Два берега, а меж ними река. Упивалась печалью, глотала слёзы и не заметила, как затопила сушу.       Шисуи.       Кисаме.       Никого не уберёг, напротив — подставил под удар.       Говорят, жизнь — дар.       Говорят, цени и помалкивай.       Говорят, будь благодарен.       Жизнь — дар? Нет, наказание.       Живи и мучайся — вот, что он слышит каждую ночь.       Живи и вспоминай.       Живи, живи, живи…       И он живёт. Стиснув зубы, корчась от боли, продолжает жить, кашляя кровью — дышать.       Итачи не отрывая взгляда, смотрит в окно, с периодичностью раз в год оглядывается по сторонам, иногда — назад. В такие моменты ему кажется, что потерялся во времени, пролежал в коме не меньше пяти лет, в последствии стал рабом амнезии. Долго и упорно копается в сознании, по крупицам собирая ошмётки воспоминаний, а когда понимает, что произошло и где оказался, растворяется в белых стенах замкнутого пространства…