Bakemonogatari

      Знал Тобирама, ой знал, что не стоило связываться с Учихой. Говорили ему, придурку: подумай, хорошенько подумай, не спеши вставлять и подставлять. Нет, что ты — гормоны же — взыграли, страсть, паскуда такая, накрыла, аромат гортензий, в рыло Учихам тварюгу пахучую, опьянил, бессовестно свёл с ума. Как так получилось? А вот так — нефиг было курить травку с друзьями школьными да лепестки лазурные жрать — не потравился бы. Не занесло бы в район мажоров и не столкнуло бы с очаровательной мадам, которая наутро превратилась в ослепительное… он.       — Любовь зла, Тора-кун, зла и беспощадна, — аки победитель пропел Изуна, пялясь в обожаемое яблоко размером с дыню ценой чуть ли не в сто бачей за штуку.       Тобирама скривился. Вот же высокомерная сволочь. И с чего этот гадёныш смазливый вообще взял, что он — Великий и Всемогущий Сенджу (с небольшой поправкой на оба глаза) влюблён, и ни в кого-нибудь достойного — в него? Свинец ему в одно место. Как ни посмотри, а проучить зазнайку надобно, причём — срочно!       — Нечего из себя целку строить. Переезжаешь ко мне и точка, — Изуна смачно откусил яблоко и, вильнув хвостом, то есть — задом, походкой от бедра, как не смогут повторить топ-модели с нехилым стажем, потопал на кухню, что по размерам больше всего дома Сенджу, включая внутренний двор да входные десять шагов.       И вот тут, на последней реплике, Тобираму вынесло. Предел настал. Довёл! Йеллоустоун взорвался, крыша потекла, Аокигахара содрогнулась. Нет! Нет! И ещё раз — нет! Даже если будет корчиться от ломки, с этим дел иметь не будет. Недомерок ублюдочный растаптывает всё, что взращивалось с такой бережностью, лелеялось, оберегалось — от всех и вся.       — Зла, говоришь… — процедил Тобирама, чувствуя, как кровь приливает к лицу, окрашивает уши в багровый.       Но ты козёл и не надейся! Чёрная макушка мазнула на периферии.       — Я до безобразия богат, могу купить всё, что пожелает мой любовник, погасить долги его горе-братца-алкаша-по-совместительству-не-до-игрока, а взамен…       Изуна рысью скользнул за спину, ладонью прошёлся по интимной зоне, которая грозится послать рассудок к вершине Фудзи, отдавая власть голов… кхм… лаве. Тобирама собрал в кулак всю волю, точнее — жалкие крупицы-остатки, спихнул кисть Учихи и обернулся. Возвышаясь над лаской на добрую половину, посмотрел так, как если бы перед ним блоха скакала. Увы, не получилось. Далеко ему до черноглазых, чей скилл превышает допустимые природой нормы. Овер девять тысяч.       Только Тобирама собрался открыть рот и высказать мелочи всё, что думает, как его до невозможности вежливо захлопнули:       — Не говори то, о чём пожалеешь, пупсик.       Изуна глянул так, как Сенджу и не снилось.       — Пошёл ты, — выплюнул Тобирама и, сорвав со стула-трона куртку, покинул обитель мажора.       Долго бродил по улицам, не разбирая дороги, пока не примостился на лавочке. В душе скребло, неприятно, тягуче, почти до зуда. В горле першило — от обиды ли, быть может — разочарования. Тобирама усмехнулся, горько так. И чего он ждал от Учихи? Понимания? Поддержки? Долбодятел.       Как говорится — ничто не предвещало беды, по крайней мере на любительский взгляд и среднее чутьё. А ведь перепалка началась с пустого места. Ну-у, не сказать, что прямо-таки с пустого, но около того. За день до ссоры, Тобирама решил выпить с сотрудниками. Выпил, угу-угу. Набухался так, что не помнит, как оказался в замке Учихи. Видать наговорил ему всего и сразу — что наболело, какие проблемы навалились на альбиносову голову, за кого поручился тронутый мозгами братец, да кому задолжал, проигрывая чаще, чем поигрывая. Вот Изуна и решил приложить хрупкие ручонки к лопающемуся от купюр кошельку да к гордости его. Развёл по-своему, молча, без разрешения, а на недовольное ворчание — я выплачу тебе всё до последнего йена, ответил — мне нужны твои гроши. Тобирама оскорбился. До глубины души и лысеющей мошонки. Ведь то, что для богатеев жалкие гроши, для него — почти семь месяцев тяжёлой работы и жизни впроголодь.       В разлуке прошёл день, затем второй и третий подобрался к обратной стороне горизонта. Ни звонков, ни посещений. Тобирама был уверен, что Учиха прибежит к нему, кинется в ноги и будет долго и упорно вымаливать прощение. Но не тут то было. Забыл, забил, словно не было между ними полутора годовых отношений — страсти, крашесносного секса и любви — на грани безумия.       Тобирама скучал. Сопротивлялся зову сердца, как мог. За бутылью дешёвого пойла, а когда тоска сжирала изнутри, выкручивая внутренности, коротал время под колёсами. Так, по всей видимости, он и оказался в постели с Кагами, чтоб его добро атрофировалось в конец, Учихой! Кажись, магнитом тянет к этим… этим… мудилам! Как о случайном сексе узнал Изуна остаётся лишь гадать — но! — стоило гладенькому сопляку с волнистой шевелюрой появится в его жизни, как разъярённый бывший вышиб входную дверь с пинка в пол-оборота.       — А не всё ли равно, с кем?! — выпалил Тобирама, силясь не завалить хвостатую дрянь на футон и не выебать как следует.       — Охуел?! — крикнул Изуна, срывая связки.       — Да! Скучал! И что?!       Тобирама не сразу понял, что сорвалось с губ, только после того, как Изуна, опешив, притих.       — Тогда почему не пришёл?! — ага, стих, на долю секунды.       — А ты?       — Чего я? Я — Учиха!       Началось, блядь.        — Мне не пол…       — Заткнись уже…       Тобирама сгрёб паршивца, заломил ему руки и впился в губы кусачим поцелуем. Изуна и не думал сопротивляться, ответил до страшного развратно. Знает говнюк, как выбить из любовника остатки разума и самообладания. Стоны в прихожей напротив настежь распахнутой двери, шлепки и дрочка. Боги, как ему не хватало Изуны. Его всегда мало, катастрофически, до болезненных спазмов и скрипа зубов. Даже тогда, когда в нём до упора, руки обнимают податливое тело, а голос шепчет — ещё. Изуна — и ангел, и демон. Сегодня возносит в рай, на завтра — сбрасывает в ад. Исключительно личный бета-гамма-критик, проще говоря — садист с наклонностями мазо.

***

      На следующее утро…       — Изуна, это чо такое?! — ошарашенно взревел Тобирама, не веря собственным глазам.       — Ты о чём, зай? — эхом донеслось хрен пойми откуда.       — Ты что, у своего братца выпросил всю многоэтажку?       — Ничего не слышу!       — Погоди-ка, арендная плата…       И пока Тобирама считал, во сколько обойдётся арендная плата апартаментов по площади больше, чем замок Учих, Изуна по-тихому свалил… в квартиру напротив…