Идёт направо — песнь заводит, Налево — сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит, Русалка на ветвях сидит;
За углом по правую руку лыбится Тигр, чей оттенок схож с пурпурными фиалками, будь он неладен, животное! Поясница до сих пор стреляет, правда — от случая к случаю, но всё же!!! Чуть глубже и срамнее… О, Ками-сама, не вспоминать! Забыть и забить! По левую — детектив в очках и потрёпанном берете — уплетает торт. А блядские слова с мотивчиком всё никак не отпускают:Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей; Избушка там на курьих ножках Стоит без окон, без дверей;
Акутагава пьяненько икнул, потоптался на месте, подобно псинам, ну, или котам, крутнулся сначала влево, потом вправо, в надежде — отпустит. Не отпустило, напротив — раскочегарило до поросячьего визга и глаз из орбит, ибо хрен с ним — с Тигром, хрен и с Рампо, но Достоевскому не только хрен жалко преподнести на блюдечке с золотой каёмочкой, даже помои со свалки, лишь высококачественный яд, чтоб помер от одного только вдоха. Спрашивается, какого чёрта на вечеринке в честь многоуважаемой Коё забыли ВДА и Крысы Мёртвого Дома? Да, мафия не справляет Рождество, вернее — справляет, но немного позже остальных — десятого января. — Так, погодь, — шатаясь, буркнул Акутагава, силясь мозги в кучу собрать. — Сегодня не десятое января — восемнадцатое! Как сегодня помнит, что десятого едва первый луч солнца обласкал морские ворота Японии, пришло сообщение от Накахары-сана, мол, харэ спать, тащи свою тощую, слегка порванную задницу в Порт, зал украшать! Акутагава ещё поплыл от смеси смущения и унижения, и поклялся, что отомстит Ацуши за гала-концерт средь бела дня для всех желающих. Однако совершенно упустил из виду один немаловажный факт — не в характере Накахары-сана давить на больные мозоли. — Рю-у-у… — протянули со спины настолько неожиданно, что сороковой бокал шампанского выскользнул из пальцев и разбился о чёрный мрамор. — Сколько раз повторять! Я не разрешал обращаться ко мне по имени!!! — гаркнул так гаркнул. Ацуши зажался весь, замялся и шмыгнул носом. Спина сгорбилась, плечи поникли, отчего сомнительного цвета тряпка, издевательски именуемая — рубашкой — стала походить на балахон не по размеру (надо бы приодеть его, шмоток качественных прикупить, а то ходит бомжарой. Стыд, да и только!!!), лицо в миг осунулось. Акутагава схватился за сердце, когда из глаз Тигра посыпались бриллианты. Ох уж этот… Этот!.. После гала-концерта, чего душой кривить, они не просто нашли общий язык — спелись, да так, что слов не хватит описать — похвастаться перед менее счастливыми и удачливыми собратьями. Днями и ночами, в помещении и на улице, и в дождь, и в снег — поцелуями и единением — страстно, мокро и желанно. Ацуши лучший — во всём! В отличие от Тигра Акутагава не был девственником, имеется в виду — анфас. Со спины — о да! Был и намеревался остаться таким до конца жизни, если бы не Зверь Лунного Света, или, как там его?! — Рю-у-у… п-прости, — и Ацуши расплакался. Если бы слёзы измерялись каратами, Акутагава стал бы самым богатым человеком во Вселенной. Что ни день, то слёзы, что ни слово — слёзы. Боги, как же хочется придушить его, и нет, не в стиле Бешенного Пса Портовой Мафии — поцелуями, миллиметр за миллиметром, чтобы кожа Ацуши горела, а из груди вырывались хриплые стоны. Чтобы всхлипывал не от обиды — от глубоко проникновения вскользь по самой чувствительной точке. — Бля-я-я-я… И Акутагава поехал — буквально. Скрутив Ацуши Расёмоном, влетел в первую попавшуюся дверь, и… пожалел — сильно. Перепалка телохранителя Накахары-сана с Дазаем-саном ничего хорошего не предвещает. Ни разу за то время, что знаком с первым, ну, и со вторым. Всегда заканчивается адскими приключениями, которые после разводит нынешний босс Портовой Мафии — Накахара Чуя. Повезёт, если в пылу разборки не заметят. И слава Йокогаме — не заметили. Вторая дверь стоила ему парочку седых волос — любимая сестрица спит на коленях Катая! Но!!! С этим разберётся чуть позже (тревожить чуткий сон Гин не смел и не посмеет), подравняет член червю футонному и попросит босса, если потребуется — слёзно, на коленях, закинуть козла, что рискнул позариться на его сокровище, в кругосветку — на Сатурн, к примеру. Третья… В третьей тихо. Швырнув добычу на стол, заваленный документами, Акутагава, будто с цепи сорвался — впился в губы Тигра грубо и требовательно. Ацуши расслабился, обвил его всеми конечностями и так надавил на пах пахом, что в глазах черти заплясали. Никто не обратил внимание на красную, мигающую кнопку в углу под потолком. Запись стонов и шлепков много позже обнаружит Чуя, поскольку кабинет, в котором Акутагава творит разврат, принадлежит ему.Продолжение следует…