Локи, ты подросток!

      А вот эта история – продолжение моих мучений, связанных с баром. Список ненавистных мне вещей пополнился пивом, порталами и неоновыми трубками. А ещё меня бесит имя Ларри. Но я, кажется, слишком далеко ухожу от сути дела, потому что могу ещё очень долго расписывать во всех красках то, как мне плохо живётся на этой враждебной мне и моему тупому возрасту земле.       Если Вы подумали, что когда меня выкинули из того заведения, я смирился и ушёл – Вы очень глубоко ошиблись. Как только эти громилы-охранники решили отпустить меня и захлопнули дверь, оставив меня снаружи, я изо всех сил ударил по ней ногой и снёс с петель – кажется, я ещё не слишком сильно обленился здесь, чтобы не уметь проделывать такие мелочи. Эти двое сразу же и прибежали ко мне, но я был готов биться за свою честь до последнего!       Понятия не имею, что тогда произошло – кажется, меня вырубили дубинкой, но это не меняет сути проблемы – перед глазами резко стало темно, и я словно провалился в никуда. Думаю, это называют "потерял сознание". А очнулся я только в полицейском участке, где какой-то мужик старательно пытался разбудить меня, сильно тряся за плечи. Судя по всему, это сработало – я распахнул глаза и начал лихорадочно оглядываться, пытаясь понять, куда я попал. Я был за решёткой, а по другую сторону стоял стол, шкаф и пара стульев.       Мужик радостно выдохнул: – Наконец-то Вы очнулись. А то я уже подумывал звонить в скорую. Позвольте представиться: Ник Уолкер, офицер полиции. Вы были арестованы за порчу чужого имущества и попытки оказать сопротивление владельцу.       Тогда я и опешил. Я испортил чьё-то имущество? А разве это не считается нормой, когда Великий Локи что-то портит, если ему вдруг захотелось? Собственно, это я спросил у него.       Этот вопрос разозлил офицера: – Великий? Малыш, да ты ещё даже не совершеннолетний, чтобы заявлять такое. Мне заявили, что ты ногой выломал дверь, а потом ещё и собирался побить охранников бара. И вообще, ты там находился незаконно! – Никого я не собирался бить! – почти закричал я, но вовремя стих под напористым взглядом Ника.       Офицер вышел за дверь и закрыл её на ключ. Я даже не сопротивлялся – наверное, мне стало стыдно. За что же мне было стыдно. Может, за то, что я так поступил (пусть и бывало хуже), или потому что я понял, что мог избежать этой неприятности, если бы только не был таким вспыльчивым. Ник посмотрел на меня, и ему, кажется, стало немного жаль меня, потому что он сказал почти что мягким голосом: – Ты можешь позвонить кому-нибудь, чтобы тебя забрали. – Нет, спасибо. Если им будет надо, они меня сами найдут, – вздохнул я. – Странно, но дело твоё. Слушай, я отойду тут ненадолго. Надеюсь, вы ничего не натворите. – Ага... Погодите, почему "вы"? Я же тут один! – воскликнул я. Но Ник уже вышел из кабинета и не слышал меня.       Вполне можно было попытаться сбежать, но мне было всё равно, где страдать. Поэтому я просто сполз по стене на пол и сидел на нём, смотря куда-то вниз. И вдруг я услышал в самом дальнем углу, до которого не доставал свет от лампы, какое-то кряхтение. Я сразу же подскочил и подошёл туда: у моих ног лежал какой-то пьяница. Кажется, мой разговор с офицером разбудил его. Я присел около него на корточки: – Хэй, привет. Ты за что тут сидишь?       Он посмотрел на меня со смесью неприязни и страха. Видимо, слышал, что я натворил, и не хотел со мной разговаривать. Но пьянице тоже было нечего делать (и терять): – Подвыпил и побил одного придурка. Но я не жалуюсь: тут есть крыша над головой, еда и вода. А на улице ещё найти такое надо. – У тебя нет дома? – удивился я. Ведь он был довольно прилично одет: джинсы, вельветовая куртка. – Не все люди живут в роскоши, дружок, – как-то по-весёлому хмыкнул пьяница.       Вдруг я вспомнил, что мы не знаем имён друг друга: – Да, совсем забыл: меня зовут Локи. А тебя? – Я не знаю, как меня зовут. На улице я оказался в детстве и тогда забыл своё имя. Но прохожие часто почему-то зовут меня Джин, – он пожал плечами, как бы сам не веря сказанному. – Ну, рад знакомству, Джин... А за что тебя оставили там? – не унимался я. И немудрено: не так часто можно встретить человека с подобной судьбой, тяжёлой. – А мне почём знать. Мать вечно пила, может, и выбросила по пьяни. Я считаю, что так было даже лучше, чем если бы я остался с ней, – сказав последнее, Джин дёрнулся, отгоняя плохие воспоминания.       Я всегда считал, что мне чужды лучшие человеческие эмоции, как любовь или сочувствие. Я никогда не понимал, зачем такое нужно. Но там, в полицейском участке, сидя на полу за решёткой, я понял, что есть люди, жизнь которых сейчас гораздо хуже моей. И мне стало жаль бедного пьяницу...       Только длилось это не больше нескольких минут. Дверь открылась, и в неё вошёл офицер Ник с... Тором. Братец посмотрел на меня и, еле подавив смешок, сказал: – Когда мы со Стрэнджем вернулись домой, вся наша команда собиралась побить меня. Оказывается, старшие братья должны помогать младшим, а ещё я очень безответственный и гадкий придурок, и так далее. Так что мне пришлось вернуться за тобой.       Я язвительно скривил лицо: – Премного благодарен, Ваше величество.

* * *

      Через пару минут мы оба уже стояли на улице, смотря на звёздное небо. Похлопав меня по плечу, Тор мотнул головой вбок, как бы говоря «Пошли уже домой». Я радостно улыбнулся и поковылял за ним.       Кстати, хочу с радостью сообщить Вам, что когда мы вернулись, мне разрешили немного побить своего ненаглядного братца.