***
Сознание к Олли возвращалось неохотно. Голова раскалывалась от боли, во рту чувствовался привкус крови и, кажется, обломок сломанного зуба. По ощущениям, его куда-то тащили. Затекшие руки и ноги не слушались и, судя по всему, были связаны. Крепко приложили… — И как это понимать? — Сквозь гул в ушах послышался детский голос. Секундный полет, и вот он лежит на земле, скинутый с плеча, на котором его тащили все это время. — Ну извините, кто ж знал, что у него ноги такие длинные, кое-как догнал. Если бы я потащил его через весь город, были бы проблемы. Вот и оттащил куда поближе. Он поднял глаза и сквозь пелену смог разглядеть… мальчишку, который с недовольным видом стоял в дверном проеме. Судя по окружению, его притащили к заднему входу какого-то двухэтажного здания. Ребенок был одет в теплый домашний халат. —… Он сам решил свернуть в сторону вашего дома. — К удивлению мужчины, поймавший его Стервятник обращался с этим ребенком достаточно уважительно. Да и звучал виновато. — Ты превращаешь свои проблемы в мои. — Мальчик устало выдохнул облачко теплого воздуха, после чего кивнул себе за спину. — Тащи его в подвал, я подойду через минуту. — Да вы хоть знаете, кто я?! — прорычал Олли, извернувшись на холодной земле, чтобы удобнее было смотреть на собеседников. — Знаете, какие у вас проблемы будут?! — Что ж, надеюсь, ты нас просветишь, кто ты, какие проблемы нам грозят, кто нам их организует, — ответил ему ледяным тоном мальчишка. — И чем подробнее, тем лучше. Для тебя. Олли грязно сплюнул на каменный пол, криво улыбнувшись окровавленным ртом. Стервятник напротив него тяжело дышал, злобно сжимая кулаки. Последние два часа выдались напряженными. Он не собирался ничего им говорить. По началу, Олли принял своего преследователя за члена Синдиката, который последний год подминал под себя преступный мир, крутил торговцами и активно набирал силу. Говорили, что если перейти им дорогу, то потом проблем не оберешься и повезет, если уйдешь своим ходом. Мол, правят им какие-то очень важные люди, которых лично никто не видел. Но увидев, кому прислуживает Стервятник, мужчина едва не засмеялся в голос. Никакие они не члены Синдиката, обычные, никчемные дураки, которые решили прикрыться чужим именем. Такое бездарное подражание забавляло его. Плевать он хотел на сохранение тайны своего заказчика, но перед подобным мусором он не станет ломаться. — А ты пацана попроси, — хохотнул Олли, стараясь не показывать боль. Морду ему набили крепко, один глаз заплыл еще полчаса назад, а второй видел слабо, но все это было не серьезнее последствий попойки и драки в любой таверне. — Может у него рука посильнее твоей будет? Сам мальчик никак не отреагировал, продолжив стоять в стороне смеряя его скучающим взглядом. Забавная компания тут собралась, как ни посмотри. — Мне тебе начать пальцы ломать, чтобы ты заговорил?! Они детьми торгуют, тварь, а ты им помогаешь в этом! Будь ты не простым исполнителем, уже бы в земле гнил, лично бы туда закопал. Как вас, подонков, земля носит? — Ого, — Олли усмехнулся и тут же закряхтел от возникшей боли. — У отбросов появилось чувство справедливости? С каких пор? Ответом ему послужил удар под дых, от которого он согнулся. Немного восстановив дыхание, мужчина вновь криво улыбнулся. — Какое мне должно быть дело, как было получено золото, которым мне заплатили? А детишки… им еще повезло, глядишь, не подохнут от голода. Пускай приносят пользу и монеты, если ни на что другое они не годны. Я вот только чего не пойму: откуда среди вашей братии такие моралисты? — Он внезапно замолк. Следующие слова были произнесены так, будто на него снизошло озарение: А-а-а, кажется, я начинаю догадываться! Сами хотите заработать на бродяжках, не так ли? Понима-а-ю, но вот только ничего у вас не получится. Там решают серьезные люди, убьете меня и лишь разозлите их. Таких помойных крыс даже слушать не станут, кинжалом по горлу и поминай, как звали.***
Лелуш раздраженно выдохнул. Внезапная бравада посредника начинала утомлять. Поэтому принц и старался уменьшить свое присутствие в преступной жизни своей организации. Потому что никто не будет воспринимать всерьез малолетку. Он обвел глазами подвал. Отмыть его не сложно, но ему было немного совестно за то, какие неудобства он доставил своему наставнику и его семье. Конечно, из-за действия гиасса они никому не скажут, но все же… В любом случае, держать тут мужчину дальше он не собирался, как и ждать, когда Гилберт уже наконец расколет его… если расколет. Стервятнику явно не хватало опыта в подобных вещах. Можно было, конечно, вызвать сюда кого-то из Волчьей стаи, ведь для них Лелуш уже составлял методики допроса, в том числе полевого экспресс допроса, честно скопированных с методик из его мира. Сам Лелуш подобным не занимался, ведь у него был гиасс, но вот для ознакомления изучал. Размышляя над вариантами, принц заметил, как дверь в подвал приоткрылась и в проходе появилась Рена, купленная им рабыня из Вальдеса. Так и не узнав у нее о родственниках или доме, Лелуш оставил ее у наставника в качестве служанки, рассчитывая разобраться с этим позже. Девочка работала на совесть, видимо, стараясь отплатить за доброту и продемонстрировать свою полезность. — Что-то случилось? — поинтересовался мальчик. Рена коротко кивнула. — Господин… позвольте мне помочь, — произнесла она тихим голосом. Лицо Лелуша удивленно вытянулось: это были первые слова, которые он от нее услышал за все их время знакомства. При этом, ее взгляд в этот раз был на удивление живым: мрачный, колючий и с едва скрываемой дымкой злобы. Вечно безразличная ко всему девочка впервые проявляла эмоции, пускай и негативные. Видимо, травма, нанесенная работорговцами, еще не зажила. То, чем она собиралась помочь, отлично читалось. Похоже, что она слышала, какие вопросы они задавали. — Гил, прервись на минуту, — окликнул он Стервятника. Тот озадаченно посмотрел на входящую в подвал Рену. Дойдя до пленника, она остановилась, посмотрела на закатанную бочку, стоящую рядом, после чего достала из закромов своей формы небольшой кулёк со швейными принадлежностями. — Ох, крошка, ты хочешь починить мою одежду? — Рена никак не отреагировала на издевку. Положив кулёк на крышку бочки, она развязала его и начала раскладывать скромное содержимое. При виде иголок, ниток, и ножниц, мужчина лишь рассмеялся. — У вас настолько никчемная организация, что допросом вынуждены заниматься соплячки? Мне вас даже жаль. Вот смеху будет, когда молва пойдет и народ узнает, какие у Синдиката жалкие подражатели. Глядишь — обратят на вас внимание. Девочка взяла иголку в руки и повернулась к пленнику, встав так, чтобы свет падал на иглу. Чтобы отчетливо разглядел ее. — Эй, тебе надо что-то посерьезнее, чтобы… Но она не стала слушать. Надев наперсток, она одним движением вогнав иглу в ногу мужчины, от чего тот заорал. — Ах ты сука! Больно, чтоб тебя! Дрянь! Гилберт, наблюдающий за всем этим, принялся удерживать на месте. Рена поднесла к лицу мужчины вторую иглу. — Только попробуй, я тебя… Ничего не говоря, она вогнала вторую иглу в левое предплечье. Судя по крикам, эта игла вошла гораздо больнее. Пленник извивался на стуле, но путы и Стервятник крепко удерживали его на месте. Тем временем девочка продемонстрировала ему третью иглу, после чего поднесла ее к одному из пальцев. Гил тут же прижал руку к подлокотнику стула, чтобы пленник не мог ее убрать. В глазах мужчины загорелся страх. — Нет, постой, не торопись, мы ведь можем… Она не дала ему договорить. Мужчина больше не кричал, он выл, надрывая связки. Из глаз потекли слезы. Сквозь стоны боли и мольбы послышался тихий, холодный голос, от которого мурашки побежали по всему телу: — Вопрос первый… Ей хватило полчаса, чтобы выведать всю информацию, даже ту, о которой, кажется, раньше даже сам пленник не подозревал. Гилберта же хватило минут на десять, после чего он с бледным видом покинул подвал, так что ассистировать девочке пришлось Лелушу. Он еще припомнит этот момент Стервятнику. Рена продемонстрировала исключительное хладнокровие во время допроса. Ни разу, за все время, не изменившись в лице, она монотонным, спокойным голосом вытягивала все, что могла из мужчины. При этом Лелуш был готов поклясться, что наслаждения от процесса девочка явно не испытывала. Она, скорее… работала? Местами неопытно, не всегда задавая правильные вопросы, но Рена прекрасно знала, куда и как надавить, чтобы было особенно болезненно. Принц даже задумался, а не на себе ли она испытала подобные пытки? К концу допроса на стуле сидело изувеченное, изрезанное, исколотое тело, которое, вопреки страшному состоянию, все еще подавало признаки жизни, обессилено склонив голову и тихо хрипя. Рена с невозмутимым видом повернулась к Лелушу. — Хорошая работа, он заслужил. Поднимайся и приведи себя в порядок. И пригласи Гилберта в мой кабинет через десять минут… и, наверное, тоже туда подходи. Девочка склонила голову и вышла. Лелуш же молча взял оставленный Гилбертом нож, подошел к пленнику и перерезал ему горло. В дальнейших страданиях мужчины он не видел никакого смысла. Вероятность того, что он бы оправился, в нынешнее время и с нынешней медициной, около нулевая, а садизмом принц никогда не отличался. А вот Рена… хороший вопрос. Да, она не выглядела радостной или взбудораженной. Это было похоже на месть, причем хорошо контролируемую, ведь в процессе девочка не позволяла себе увлекаться и поддерживала состояние пленника, следя, чтобы он не умер или не отключился. В общем, показала себя как отличный мастер допроса… или пыток. Поднявшись в кабинет первым, принц устало расположился в кресле и начал изучать сделанные в процессе допроса записи. Мужчину звали Олли Гранхем, мелкий аристократ, проигравшийся в азартные игры и задолжавший своим «кредиторам» кругленькую сумму. Играли, кстати, в одном из игорных клубов, который находился в «собственности» Лелуша, а это значит, что достать дополнительную информацию не составит труда. Один из кредиторов предложил Олли отработать долг, побыв его поверенным в будущих сделках. Естественно, сделки были нелегальными. Торговали две стороны: сосед по территориям барона Берга, по совместительству, его конкурент и франки, но конкретных имен пленник не знал. Но озвученных наблюдений хватало, чтобы можно было сопоставить данные. От западных соседей выступала одна из торговых гильдий, неофициально, разумеется, и Лелуш догадывался, кто конкретно вел эти сделки. Но Бергу незачем знать про франков, а вот про его соседа можно и рассказать, собрав доказательства. И игорные клубы, которые часто выступают в качестве гарантов для сторон и хранят у себя копии долговых расписок, в этом сильно помогут. Берг избавится от конкурента и, возможно, приберет его владения себе, если достаточно расторопен, а Синдикат получит расположение аристократа и расширит бизнес на новых территориях. Кроме того, всплыли два поставщика «товара», одного из которых, судя по реакции Рены, она знала лично. Лелуш сначала планировал отправиться к поставщикам только с Гилбертом и его людьми, но после, увидев выражение лица девочки, он решил взять ее с собой. Ведь ее месть еще не окончена. Лелуш усмехнулся. Он и сам был таким когда-то. И не факт, что изменился.***
Сбить идущих по ее следу группу инквизиторов удалось не без труда. Невзирая на столь примитивные способны обнаружения, люди настойчиво шли за Эстер, при условии, что она не делала остановок, ведь ее аватара практически не нуждалась в отдыхе, а питательные вещества можно было формировать прямо на ходу. Логично было предположить, что ее путь отслеживали по свидетельствам случайно встреченных ею элементов. Прохожих и путешественников. Этого можно было избежать, свернув с транспортных путей, но… ей не хотелось. По трактам путешествовали множество людей, совершив торговый обмен с которыми, можно было передвигаться в фургонах под навесом, продолжая собирать данные для работы эмулятора. Если бы ее спросили, как она оценивает такой способ передвижения, то индекс был бы минимальный. Однако это экономило ресурсы аватары и снижало нагрузку, пускай и незначительно. Но это также оставляло «след», по которому группа инквизиторов отслеживала ее передвижение. Потому Эстер решила воспользоваться Модулем Редактирования Данных. Согласно базовым директивам, им с сестрой запрещено влиять на показатели элементов, допустим только вариант с диалогом и сценарий защиты аватары. Это сильно раздражало. Но просмотрев результаты расчета симулятора, она пришла к выводу, что в прямом воздействии на показатели нет необходимости. Люди обладали до смешного ограниченным диапазоном, в котором работали их органы восприятия, обмануть их, не изменяя параметров, было достаточно просто. На мгновение, ей даже стало жалко этих глупых созданий, вынужденных жить с такими примитивными сенсорными системами. В отличие от людей, которые могли работать с модулем только через внедрение Кода, так как были не способны вести и передавать расчеты для модуля, по которым тот редактировал данные, Эстер в подобном костыле не нуждалась. Ее вычислительных мощностей хватало, чтобы вести расчеты самостоятельно, да и канал передачи данных она, в отличие все от тех же людей, способна открыть без проблем. К тому же Код подразумевал собой шаблонный набор параметров, сильно ограниченный в функционале, Эстер же требовался гибкий подход. Скрыть свое присутствие от окружающих не было большой проблемой. Получить координаты ближайших элементов из сети, рассчитать направление движения издаваемых ею звуковых волн и их длину, создать инверсию фазы источника, которым выступала сама Эстер, и запустить вслед за волной. Две волны сталкиваются и создают деструктивную интерференцию, глуша издаваемые звуки. Визуального контакта можно избежать путем преломление лучей, создавая парящие в воздухе молекулы воды, получая эффект зеркал. Активный наноматериал же сформирует голоэкран перед завесой и сгенерирует новые фотоны по заданной программе, создавая иллюзию пустого места. Таким образом, свет мог проходить сквозь завесу, но вот покинуть ее и попасть в зрительные сенсоры элементов он был не в состоянии, позволяя Эстер находится к людям достаточно близко без риска быть обнаруженной. Простенький скрипт запускал всю цепочку в момент получения данных из сети, позволяя вести расчеты и отправлять их в фоновом режиме, сосредоточившись на наблюдении. Это упрощало сбор данных, позволяя не вступать в контакт, что снижало нагрузку на ядро… в теории. Коммуникации с людьми всегда давались им с сестрой с трудом. Медленная обработка информации, слабые вычислительные мощности и полное отсутствие внятной и выстроенной структурной логики. Общение и выполнение их запросов являлось сложной и энергозатратной задачей, так как люди сами не всегда понимали, чего хотят, но они хотели, чтобы их поняли сестры. Попытка понять логику, по которой действовали люди, чаще всего приводили к критической нагрузке на аналитические кластеры, а не к пониманию их мышления. Единственное, что Эстер для себя вынесла: люди глупы. И даже просто наблюдая за ними, находясь вне их диапазона обнаружения, проблему не решило, наоборот. Теперь ведь даже не сделать уточняющий запрос. Но отладка работы эмулятора была вторичной задачей этого путешествия. Оптимизация времени в пути. Первичной же была поиск неизвестной переменной. С ее отслеживанием все еще были проблемы, но со времен Орлея, Альфина просто отслеживала ее по частым изменениям результатам симулятора, передавая данные Эстер. Если у элемента часто меняются результаты, рассчитанные симулятором, значит, что есть возможность влияния неизвестной переменной. Если откликов, что могло послужить этому, нет — вероятнее всего это действия неизвестной переменной. Впервые они с сестрой ищут что-то не по наличию, а по отсутствию показателей. «Смена курса, переменная снова перемещается, — прозвучал по каналу связи механический голос сестры, вместе с пакетом данных. Судя по отключенному эмулятору эмоций, сейчас все ее вычислительные мощности используются в другом месте. — В составе группы, десять единиц». Эстер ввела новые координаты в свою программу, перерасчитав маршрут. «Принято. Расчетное время до визуального контакта: двадцать семь часов в энергосберегающем режиме или десять в режиме форсажа». «Давай в энергосберегающем. Объект двигается по транспортной магистрали, потенциальные точки для остановки на достаточном удалении, время есть. Логичным решением будет сохранить энергию на случай боевого контакта. Нам ничего не известно об технических характеристиках, держи системы в режиме боевой готовности, когда окажешься рядом». «Принято», — ответила Эстер, закрывая канал связи. Целью переменной оказался небольшой фрагмент земли, окруженный фортификационной постройкой. Хотя, защитные характеристики у ограждения из глины и спрессованных сухих растений были околонулевые, защитить они могли разве только от диких животных. Эстер сделала поправку в сделанных выводах, пометив данный забор, как «декоративный». Из чего следовало, что на территории не располагались важные объекты или ресурсы, которые люди, по обыкновению, старались защитить. Фургон переменной стоял у ворот, вместе с элементом, осуществляющим управление, остальные же, судя по всему, переместились внутрь. Эстер запустила несколько сканирующих импульсов, выстраивая в голове план помещений и размещая на них засеченные жизненные сигнатуры, сверяясь с данными, полученными из сети. Как и ожидалось: среди множества сигнатур была одна, у которой не было отклика в сети. Девушка позволила себе улыбку. Осталось получить визуальное подтверждение, хотя даже полученных данных уже было достаточно для анализа. Вариантом было запустить бота, но она отбросила эту затею. Ей хотелось самой все зафиксировать, да и у бота ограниченный диапазон, а требовалось собрать всю информацию. Если бы у переменной были продвинутые системы обнаружения, то ее бы уже давно засекли. Вероятнее всего, переменная действительно обычный человек. А если это так, то следует отработать некоторые предположения. Внутри располагалось множество мужских и женских особей, биологический возраст которых был в разбросе от года до одиннадцати лет, несколько взрослых особей обоих полов и группа, в составе которых путешествовала переменная, состоящая преимущественно из крепких и здоровых мужчин. Программа анализа выдала результат: данная локация является детским приютом, функциональная задача — обучение базовым навыкам, содержание особей до их взросления. Вопрос: что могло привести сюда переменную? Эстер одним прыжком перемахнула через забор, приземлившись на крышу одноэтажной постройки. Пускай она и может скрывать свое присутствие за счет работы МРД, но проще и менее энергозатратнее было просто избегать визуального обнаружения, используя особенности ландшафта и строений, а также пользуясь преимуществом высоты. Рассчитав маршрут движения так, чтобы и на мгновение не попасть в зоны обнаружения, она двинулась вперед, быстро и бесшумно перепрыгивая с крыши на крышу. Переменная находилась в главном здании. С крыши не рассмотреть, необходимо было проникнуть внутрь. Произведя расчеты по данным из сети, Эстер передала результат МРД для запуска и, дождавшись сообщения от модуля, прошла незамеченной мимо элемента, оставленного для контроля одного из входов. Осознавая возможную опасность, она периодически запускала сканирующие импульсы, не желая терять из виду переменную, которую никак иначе было не отследить. Похоже, что в ближайшее время она никуда уходить не собиралась. Аккуратно выглянув из-за угла, Эстер сосредоточила свое внимание на фигуре в центре просторного помещения, которую окружали взрослые особи. Точнее, они окружали стоявшего на коленях человека. «Контакт, — отрапортовала она сестре по каналу связи. — Инициализирую программу анализа».***
—… вы не понимаете! Это для их же блага! Приют не может существовать сам по себе. — Настоятель бессильно опустил седую голову. От былого радушия не осталось и следа. Поначалу он принял их группу за очередных покупателей, завидев фургон у ворот, а потому без проблем пустил внутрь, изображая из себя доброго хозяина. Больше всех на благородного господина подходил именно принц, облаченный в образ Зеро, именем которого он и представился. Уже после люди Лелуша донесли до старика, в какую беду он угодил. Первая пощечина от Гила была чисто символической, вместо приветствия. Но ее хватило, чтобы настоятель упал, где стоял и уже не пытался встать. — Ради того, чтобы остальные были сыты, только для этого! Как я еще должен был содержать всех этих сирот?! — Мерзавец, ты должен был заботиться о них, а не продавать, словно скот! — взорвался ненавистью Гилберт, притянув за грудки к себе мужчину, по лицу которого была размазана струйка крови из носа. — Знаю я таких, как ты. Прикрываетесь благородными помыслами, полностью погрязнув во тьме. Тебе плевать на детей, тебе плевать на то, чем они питаются. Все, что тебя волнует — тяжесть золота в кармане. —… Они… они должны быть благодарны, — прокряхтел настоятель, мотнув головой. — Жалкие, безродные, бездомные нищенки, никому не нужные, ни на что не годные… Я! Я дал им кров! Дал образование! Та-ам, за стеной приюта, они никому не нужны, — прошипел он. — Никому! И ждет их там лишь голодная смерть. Я их спаситель! Они обязаны мне жизнью! Они обязаны!.. — Люди часто прикрываются благородными намерениями, верша ужасные вещи — произнес Лелуш, оперевшись на верную трость двумя руками. Хоть он и был одной комплекции с собравшимися в столовой детьми, но его осанка была гордой, голос звучал громко, а костюм Зеро придавал ему благородный и загадочный вид. Холодный взгляд из-под маски прошивал настоятеля насквозь. — И я один из них. Однако мы с тобой не похожи. Ради изменений, я готов замарать руки, готов поставить все, что имею, на кон, в том числе свою жизнь. Но ты не такой. Лелуш подошел ближе, взирая на мужчину сверху вниз. — Ты не хочешь ничего менять, ведь тебе это не за чем. Тобой движет алчность, жадность и гордыня. Обрекая детей на страдания, какой высшей цели ты достигнешь? Ради чего ты лишаешь их детства? Считаешь, что раз дал им кров и пищу, значит, имеешь право распоряжаться их жизнями? По какому праву? — Любой простолюдин кому-то принадлежит, — тихо ответил настоятель. — Любой простолюдин должен приносить выгоду, так или иначе. Никто не будет кормить нахлебников. — Верно, — чинно кивнул Лелуш. — Чтобы жить, нужно работать. Чтобы добыть пропитание, его надо заслужить, — принц обвел взглядом собравшихся на суд настоятеля детей. Затравленные взгляды, лохмотья, вместо одежды, худощавые тела с впалыми щеками и черными кругами под глазами, в которых отчетливо был виден страх и голод. — Ты оправдываешь рабство необходимостью. Продаешь своих подопечных, словно бездушный товар. Но скажи мне: почему я не вижу еды на столах? Почему я не вижу теплой одежды на детях? Почему жертвы твоей стратегии не приносят пользы оставшимся? — Господин Зеро, вы не понимаете, содержание приюта слишком затратно… — Лжец! — громко прервал его Лелуш. — Я знаю, сколько детей ты продал и сколько ты за это получил! Золота должно было хватить на решения многих проблем приюта, но нет… Ты ведь и монетки не потратил, не так ли? В столовую вошел один из подчиненных Стервятника, волоча за собой бесформенный мешок. Дойдя до собравшихся, он бросил мешок на пол и из него вывалились различные золотые и серебряные кубки, тарелки, столовые приборы. — Там еще ковры, мебель, гобелены с картинами. Гардероб не смотрел, но, думаю, там все так же. Нашли тайник с кругленькой суммой золотых, — хмуро отчитался наемник. Настоятель испугано смотрел на разбросанные ценности, мелко трясясь. — Ты мне противен, — с отвращением произнес принц. — Для тебя они просто товар, ресурс для обогащения. Способ заработать. — Но это не моя вина! Они угрожали мне! — испуганно закричал настоятель. — Вот как? — хмыкнул Лелуш. — А вот посредник клялся богиней, что ты давал советы, как подороже продать твой «товар», кому и кого предлагать, как правильно нахваливать. Ты изначально не видел в них людей, признайся. — И что с того? — внезапно разозлился мужчина, подняв гневный взгляд на мальчика. — Что в этом такого?! Они сироты, никому не нужный мусор под ногами, всем плевать на то, что с ними будет! Их уже выбросили на улицу! Почему мне должно быть не плевать?! Не я придумал подобное отношение к бездомным, это все наше общество! Они должны быть благодарны мне просто за то, что я обратил на них свое внимание! Крысеныши не заслуживают даже этого. — Считаешь себя лучше их? — как бы между делом поинтересовался принц. Настоятель даже не посмотрел на детей вокруг. Его взгляд стал надменным. Лелуш прекрасно знал его. Взгляд настоящего аристократа. — Разумеется. Кровь — не водица. Повисла тишина, которая, спустя несколько мгновений была нарушена тихим смехом, доносящимся из-под маски Зеро. Постепенно, смех усилился, перейдя в откровенный хохот. — Ты так гордишься своей кровью, будто бы она другого цвета! — произнес он со злобной издевкой в голосе. — Будто бы она делает тебя лучше, наделяет привилегиями и правом управлять чужими жизнями. Но знаешь, что я тебе скажу: твоя кровь не отличается от крови тех детей, что ты продал. Не отличается от крови, что они пролили в рабстве. Она точно такого же цвета, как у любого из нас. — Вздор! Мой род благородный… Но Лелуш не стал слушать его. Подкинув трость и схватив ее за другой конец, он взмахнул ей и ударил настоятеля тяжелой рукоятью по лицу. Мужчина коротко взвизгнул, схватившись за покрасневшую щеку. Кровь от разбитой губы мелкими брызгами оросила каменный пол. — Никчемный человечек, ни твой благородный род, ни твоя благородная кровь не делает тебя лучше других. Ты ответишь за все свои мерзкие преступления против своих подопечных, — голос мальчика внезапно стал ровнее и на несколько тонов ниже, — своей благородной кровью. Ответишь жизнью за загубленные жизни. — Ты не посмеешь меня тронуть! Я… — Не посмею, — согласно кивнул принц. — Не посмею отобрать право на месть у того, кто его заслужил.***
Мальчик отошел в сторону и сделал приглашающий жест. Вперед вышла Рена, которая все это время тихо стояла позади, пытаясь совладать с эмоциями. Сейчас в ней клокотала ненависть, которую, казалось, чувствовали все, кто был рядом. — Ты ответишь за все. — Ее голос и руки дрожали, а в груди все сжималось от пережитого страха и липкого предвкушения. Она воздаст мерзавцу, который обрек ее на страдания и кошмары, которые будут мучать до конца ее дней. За те травмы, которые будут напоминать ей о пережитом. — За каждую минуту, за каждую секунду, что я страдала! Крики боли разнеслись по столовой, но никто из собравшихся детей даже не думал уходить, завороженно наблюдая за местью одной из них. В этот раз Рена не сдерживала себя, не задавала вопросов, а просто подвергала мужчину пыткам, тем, что когда-то подвергали ее бывшие хозяева. Их забавляли крики девочки, они получали удовольствие от ощущения доминирования и власти. Она же не испытывала этих чувств сейчас. Все, что она чувствовала — рвущуюся наружу ненависть и обиду. Ее месть была не просто актом физического наказания, она была своего рода высшим судом. Для нее и для детей вокруг это было редкое проявления справедливости. Жестокой справедливости, но именно той, которую они все жаждали. Многие из них пострадали от способов воспитания старика. Жестокий тиран ломал их волю, наказывал за любую провинность, а иногда просто от скуки. Другие нянечки тоже не отличались добротой, но даже в сравнение не шли с теми ужасами, которым подвергал их мужчина. По мере того, как настоятель истекал кровью и слабел под ее руками, Рена чувствовала, как внутри нее что-то меняется. Ломается. Сращивается. С каждым новым движением, с каждой новой проникающей иглой в истерзанное тело, с каждым новым порезом, она осознавала, что не только мстит, но и освобождается от оков своего прошлого. Все те эмоции, замороженные временем и событиями, вырывались наружу, переполняя ее и одурманивая. Они источали горечь. Когда же старик перестал реагировать на вонзание в его тело ножниц, она ускорилась, усилила напор, но осознав, что он уже испустил дух, Рена откинула оружие пыток и просто начала бить настоятеля руками, при этом истерично крича, выпуская из себя остатки обиды и той боли, что в ней скопились за все время. Без какой-либо системы, она просто избивала бездыханное тело, удары прилетали куда придется. Он ушел из жизни до того, как она успела выместить всю ненависть. Крик сменился плачем, а после она просто начала рыдать, безвольно опустив окровавленные руки и запрокинув голову. На плечо мягко легла рука. Рука ее спасителя. — Ты молодец, — послышался мягкий голос ее господина. — Теперь все будет хорошо. Ты свободна. Я не позволю этому повториться с тобой вновь. Ни с тобой, ни с этими детьми. Рена сама не заметила, как уткнулась в объятья мальчика. Впервые, за долгое время, не испытывая страха от чужого прикосновения.***
«Переменная перемещается, меняю позицию». Эстер поморщилась при очередном упоминании обозначения загадочного элемента. «Предлагаю смену идентификатора переменной на «Зеро»». «Принято», — согласилась Альфина. Эстер сама себе кивнула. Да, так будет лучше. Да и вполне символично: переменная с нулевым значением, переменная, которой нет. «Я обработала первичный массив данных, характеристика объекта примерная и требует уточнение: человек, мужчина, полных одиннадцать лет, строение стандартное, нейроны мозга имеют отклонения от средних показателей, нетипичное развитие для текущего возраста. Следов работы вредоносных программ не обнаружено, реакции на запуск цифровой среды не обнаружено, доступа к квантовой связи не обнаружено. Имеется наличие Кода». «Кода? — удивилась сестра. — Но если так, то должны были сохраниться логи использования МРД. Есть результат?» «Отрицательно. У Кода так же отсутствует идентификатор. Я проверила, у модуля идет привязка по ИД, предположительно, такие логи без ИД сохраняться не будут. Раньше мы просто не сталкивались с подобным. Кроме того, атрибуты Кода соответствуют полноценному, но статус стоит «носитель». Был произведен откат с редактированием аргументов». «Да как такое возможно?! Разве переход на ступень ниже предусмотрен?» Эстер ответила не сразу, сопоставляя данные. «Предположение: деятельность старших членов культов, имеющих доступ к МРД». «Но ведь МРД не способен редактировать уже внедренный Код! Он автономен». «Люди непредсказуемы», — напомнила Эстер. Не в первый раз они делают что-то, что не было предусмотрено функционалом доступных им программ и оборудования. Это мог быть очередной эксперимент. Удивительно, что, слепо тыкаясь в изучении чего-либо, люди достигают определенных результатов… «Какой функционал у его Кода?» Эстер еще раз пробежалась по рядам полученных данных, анализируя. «Не читается. Из-за отката, параметры и структура не соответствуют изначальным. Много логических и синтаксических ошибок. Нужна активация Кода для понимания». «Значит, это обычный человек. — Альфина звучала задумчиво. — Какова была его цель прибытия в текущую локацию?» «Обнуление одного из элементов и перехват управление, — Эстер вздохнула про себя, сразу отвечая на второй, еще не озвученный вопрос: — Мотивация не ясна». Девушка вообще мало понимала мотивацию людей. Она слабо поддавалась логике, возникала спонтанно, точно так же исчезала. Зачем Зеро контроль над приютом, если, судя по его словам, он не собирался заниматься товарно-денежным оборотом? Хотя, допустим сценарий с обманом, ведь люди любят обманывать друг друга. «Я должна быть уверена, что это не вредоносная программа или сбой. Если это деятельность людей, то я должна знать, как они добились такого эффекта! Если элементы и дальше начнут терять отклик в сети, это станет угрозой функционированию всей системы!» На канале повисла тишина. Альфина взяла паузу, чтобы привести поднявшиеся значения эмулятора эмоций в норму. «Сестра?» «Прости. В любом случае, мы должны понять, с чем имеем дело. Продолжай наблюдение». «Принято». Закрыв канал связи, Эстер прикрыла глаза, давая им отдохнуть. Долгое функционирование без отдыха плохо сказывалось на вычислительных возможностях органического сопроцессора. Ее аватара устала. Она устала. Тем не менее, был достигнут позитивный результат — ей больше не придется контактировать с дефектными элементами. Если Зеро не проявит качества зловредной программы, то и устранять его не придется. Кроме того, это позволит вступить в контакт, действуя согласно базовым директивам и сделать запросы напрямую. Но пока следовало проявлять осторожность. Хотя… какую опасность может нести обычный человек?