грустный ангел

Олег сползает вниз по стенке... Запускает руки в волосы... Тянет... Очень сильно тянет... Пытаясь вырвать клочок волос. И сейчас ни капли не понятно, где больше больно — физически или морально. Надышался он уже за свои двадцать никотинового дыма, наглотался запретных таблеток, перепробовал столько вариантов ночных бабочек на пару раз. А что случилось с ним сейчас? Всё это ему попросту не втыкает. Не уж то этому человеку захотелось определённости? Прошло уже больше двадцатника, а он перетрахал всех шлюх с района. Побыл во всех мышатниках этого города. Кажется, его приглашают на каждую вписку. Да неужели. Аттестат зрелости у него уже давно черпает свои годы на пыльной полке, а значит, организм скоро перестанет выдерживать все эти нагрузки. Но пока есть час, можно и культурно его провести. Как никак, в душе он форевер янг. Жаль, что не в жизни. Встаёт с холодной плитки и выходит. Из леса в общество. С неба на землю. А те уже бурно обсуждают звуковые дорожечки, текстики, и прочую музыкальную ересь. Даже Фима присоединилась, и походу, она всем понравилась. Не то, что те заезжаенные эгоистки, а-ля «Я королева, вы холопы», им это не так, то не так. Он водил этих шмар сюда ежедневно, каждый раз с новой. Девочка хорошая, милая, добрая, отзывчивая. Верно, эта душка сможет найти общий язык с Иродом, поделиться последней печенькой, прийти на помощь, когда у самой завал, подставить плечо для слёз, поэтому каждая дружба длилась не менее пяти лет, она была настоящей. На ковре составился «круг» людей со своими уникальными идеями. Всякий из них излагал своё, чтобы в итоге прийти к чему-то определённому. Сигналы поступали на базу к Роме, где тот мирно сидел с ручкой и бутылкой виски в руках. Записывал любые крики, из которых понимал лишь 40% процентов. Рядом сидела Серафима, попутно записывая что-то на листке рядом с ним. — Чего ты тут чиллишь? — Олег подошёл к столу, в частности к девушке, и приобнял за плечи. Кинул взгляд на Рому, а тот не понимающе посмотрел на Олега. Алкоголь уже хорошенько завладел рассудком Ромы, придираться Савченко к несчастному не стал, а подхватил девушку на руки и понёс в горячий круг идей и мыслей. «Приземлился» в центре, сел на коленки, и посадил на них Фиму. На лице проскочило стеснение, от чего пришлось сильнее прижаться к Олегу. — Ты чего? Я боюсь... — девушка бормочет ему на ухо. — Не стоит скрывать наши отношения... Настоящие... — он оставил мокрый след на лбу. Серафима ни капли не смущала всех присутствующих, люди поняли, что всё серьёзно, их больше заинтересовала музыкальная новация. Спустя полчаса все вошли во вкус, и очертания того самого альбома уже виднелись, с названием тоже особых проблем не возникало, а у Ромы уже заканчивалась вторая ручка. Странно то, он решил не злоупотреблять сегодня, а выпил исключительно одну бутылку. Сидит он мирно в телефоне, а на него кричат, мол: «Чего тут забыл? Мы тут делом занимаемся, а ты, ебантяй!» Цокает языком, берёт ручку, делает вид, что пишет, но на самом же деле рисует неисповедимых тварей из головы. Не очень приятный осадок со школьных лет... На часах уже семь вечера. Мозги напрочь отказываются работать, а ведь кроме названий песен и альбома больше они ничего и не придумали. Кто-то развалился на диване и дремлет, а кто-то распивает что-то крепкое, говоря нечленораздельную лабуду себе под нос. Но не Мерц. Она, как ясный сокол и родная мать присматривает за Олегом, чтобы тот случайно не проделал дыру в стене ботинком, или чего похуже. Размахивания руками в разные стороны ни в какую не нравится надзирательнице, мало ли этот тип кого-нибудь заденет. Она просто сидит и вялым взором наблюдает за ним, чуть ли не засыная... — Ребят, чего вы приуныли? Не похожая ни на какое бурканье в этом помещение фраза заставила всех поднять головы и обратить внимание. — Давайте в парк, как в старые добрые смотаемся? Фима глубоко вздохнула и расплылась на диване, как жирненький котик. Олег это чётко подметил, сделал губки «пю» и потопал к ней. — Олег, я устала, — она состроила щенячьи глазки и развела руки. — А ну-ка, — ещё пару секунд, и Сима снова у него на руках. — Неужели тебе не в падлу меня таскать? — она обхватила руками шею кудрявого и зарылась ему в грудь. — Мне это доставляет некий кайф. — Ты очень тёпленький. На твоих руках только спать. — Так, проснись и пой. Мы гулять вообще-то идём. — Закопайте меня в листьях. — Ещё одно слово, и я буду греть тебя естественным способом прямо на улице. Больше слов девушка не проронила. Когда волшебным образом вся их банда оказалась на улице, то Фима загорелась всеми цветами радуги. Еле как высвободившись из рук Олега, она покружилась на месте и прямым ходом полетела в кучу спавших листьев. — Ну блядь, что с ней не так? — Олег подошёл к огромному скирду, в которой находилась его "спутница", — Вставай, принцесса. Восхищённо наслаждаясь ночным небом, и не обращая внимания на эфеба, нагнувшегося прямо над ней, она съязвила: «Не хочу». Собрала все силы в кулак, схватила того за руку и повалила рядом с собой. Со всех сторон послышался звонкий мужской хохот. — Ну и нахуя ты это сделала? — Я тебе отомстила. — Я тебе так отомщу, не сможешь стоять. — Так, мститель, расскажу твоей маме, чем ты тут занимаешься помимо учёбы. — Ах, да, надо будет тебя с ней познакомить. Мы же законная пара. И да, не рассказывай по-братски. — Ну-ну... — пулей вскочила с места и убежала к их ауту. «Главенство» шло в неизвестном направлении, просто по широкой дороге по парку. Это было похоже на "модных" одиннадцатиклассников: одни слушают новый альбом «White Punk», вторые душевно пиздят, третьи нервно курят в сторонке, четвёртые нежно сосутся и лапают друг друга, а кто-то шлёпает по лужам со своим полётом мыслей. Один Рома выделялся — он и курил, и пил, и несмотря под ноги шёл по лужам, думу думавший. На самом деле, это нелепо, что Рома привёл сюда всех этих соборников, а они по своим недо компашкам. Но когда это ни капли не смущает, идёт он идёт, прибухивая. Хлебает через силу с горла, а когда содержимое заканчивается, замахивается, и со всей дури хлопает тару об лавку. Бутылка с треском разлетается на мелкие осколки. С одной стороны, жалко Рому, бедный дикий бухарик. А с другой стороны, жалко бутылку, красивая была, от дорогущего алкоголя, только её можно было поставить на полку и любоваться каждый божий день. Никто даже не поворачивается, столько всего в этом парке произошло. Наверно, каждому здесь влепили штраф за распивание спиртных напитков. Столько пыриков здесь было, что наверно по этому месту разбросано ещё несколько закладок. По всем фигурным скамейками, поставленных точно не для таких целей, развёрнуты армячки. А вблизи парка, на реке, точно обитают ненормальные. В +15, внаготку в воде плескаются точно безголовые. А на стенах ветхой заброшенной церкви блуждают полосы красной юшки. Ну, место для низкого слоя общества. Одному, а тем более ночью, здесь лучше не ходить. С каждой развилистой дорожкой, людей становилось всё меньше, всё уже поняли, что рабочий день закончен, и можно расходиться. Холодный ветер развивает розоватые волосы, играя с ними, запутывая и бросая из на шею Олега. Он от того улыбается, поворачивается к девушке и глубоко целует. Прилипает её телу, шлёпая зад. Через поцелуй слышен трепетный стон. Когда ему удалась оторваться от прекрасных губ, то смотрит в её безмятежные глаза. — Мне стало намного теплее, — Фима обнимает Олега, всё больше сжимая его толстовку. — Я тебя люблю, — утыкается в мягкие девичьи волосы, всё крепче сжимая её, согревая теплом, как естественным, так и духовным. Они любуются другим районом их цивилизованного города, теми небоскрёбами и их огнями. Этот склон открывает неимоверные красоты на реку, через которую пролегает большой хлипкий мост, чрез который проезжают машины. Этот мост — будто проход в другое измерение, из одного мира, в другой. Никто даже близко не хочет его переходить, боясь увидеть то, что есть только в фантастических книгах, хотя это просто устрашающий мост, разделяющий город. Олег залез в гаджет, быстро строча сообщения какой-то особе. Фима в это время будто выпала из мира, впала в полный трансферт, стоя с блуждающей улыбкой на лице. Проходит минута, ещё одна, и ещё... Отрешенность проходит. Тяжёлые веки открываются. Всё тот же столб в блеклым фонарём, всё тот же авантажный вид, всё тот же измокший асфальт... — Олег? Девушка поворачивается. Никого. — Олег блядь, не смешно! Снова тишина. Осознав, что Савченко провалился сквозь землю, тело пустила в сильную дрожь. И не от того , что Олег сошёл попадь куда, а от того, что она находилась в месте, окутанном дурной славой, напичканом полоумными наркоманами с пырялками, извращенцами со своими потенцеалами, бомжами со своими "хорошими историями" и бутылкой дешёвого пиваса. Время позднее, все разошлись, да и осталась Серафима врознь. На глазах наворачиваются слёзы, мало ли, кто здесь блуждает. Заглядывает в карман: зажигалка и телефон. Как на зло, зарядка села. Это конец. В миг, она рухнулась с места. Самое главное, не смотреть по сторонам, а тем более — не оглядываться назад. Зачем они пару дней назад смотрели ужастик? Каждый шорох наводит своеобразный страх, заставляя сердце колотиться сильнее. «Только не встретить кого-нибудь, только не встретить...» И вот, она начала бежать. Настолько быстро, что она сама не знала того, что так гоняет. Внушала себе, что за ней бегут тысячи волков, жаждущие алой крови и свежей плоти. В конце концов, она выбежала на велосипедную дорожку, все страхи и паника позади. Огляделась: слева — высокий забор и статуя Ленина, а справа — стоянка, а за ней та самая студия. «Зашибись. В пизде я полной. Автобусы уже не ходят, придётся кандыбать через весь город», — заворожительно зевнула и продолжила чесать переносицу. Нежные прикосновения в области талии... Она приоткрывает рот, ощупывая ледяные, выразительные и слегка шершавые руки. Явственно повернулась назад, чтобы увидеть лицо такого смелого «романтика». — Рома? Ты что делаешь?! Он смотрит на неё своим милостивым взглядом, озаряя какой-то своей любовью, давая надежду, что не ещё не потерян, что он не тот, кого мы представляем, что его душа не настолько чёрная и блеклая. Он подходит к Фирме ближе, поднимает на руки, придерживая за ягодицы и сажает на капот своего гелика. Встаёт у неё между ног, наклоняется, обжигая шею дыханием тигра. — Поехали со мной, малышка? Спускается ниже, к бёдрам, и начинает водить там своим шаловливыми руками. Сказать, у девушки чуть приступ миокарда не случился, глазные яблоки чуть не выпали, а руки онемели, ничего не сказать. Всеми силами Серафима оттолкнула Рому от себя, спрыгнула с машины и ринулась в непонятный путь. — Ты слишком много себе позволяешь в последнее время, кретин! Куда теперь идти? Я совсем не знаю этого места! Куда вообще Олег съебался? Он точно не планировал то, что к его девушке будет касаться раскрепощённый дружок. Сука, куда я иду! Ну вроде, пару раз я тут была с друзьями, пробьюсь. До жути знакомый пешеходный переход, а там — длинный путь к дому через площадь, а потом — через дворы. Вся ожесточенная, девушка быстрым ходом шла по улице, не замечая «конченного уёбка» на машине. Переходит дорогу, не замечая его. Истошный клаксон. Ещё мгновение, и... — Сащеко, блядь!