Год перестройки

      Три недели спустя, вытирая кастрюлю из-под сваренных на ужин макарон, Райан размышлял о том, как легко они притерлись друг к другу. Ну ладно, иногда он не был таким аккуратным, как хотелось бы Джону — страдальческий вздох, с которым тот возвращал заблудшие чашки-тарелки на свои места, уже стал Райану хорошо знаком.       И Джон оказался чемпионом мира по торчанию под душем, из-за чего по вечерам вечно заканчивалась горячая вода. Райану пришлось буквально отвоевывать себе право мыться первым по пятницам после анатомички. Он просто не мог сидеть, пропитанный формалином, и ждать, пока Джон не наплещется.       Но в целом совместная жизнь шла даже лучше, чем он ожидал. Им нравилась похожая музыка, которую они включали для фона. Оба вставали рано, но ни один не был возмутительно бодр с утра пораньше. И тот, и другой покупали продукты для себя, но не заморачивались по поводу того, чей открытый пакет молока берут. К тому же Джон частенько подвозил Райана до кампуса, и теперь ему почти не приходилось тащиться на остановку и ждать автобуса. Спустя всего три недели Райан думал, что вполне себе нормально проживет так следующие три года.       В ванной наверху наконец-то выключили воду. Джон появился на пороге кухни, как раз когда Райан убирал последние вилки. Футболка облепила влажную кожу, а рыжие волосы после душа казались темно-каштановыми. Джон легко обошел Райана и достал из шкафа чистую кружку.       — Будешь со мной? — спросил он, на автомате взяв вторую.       — Не-а. — Райан вытащил из холодильника бутылку спрайта и разложил учебник на опустевшем столе. — Мне не так много надо повторить, и я хотел лечь спать пораньше. Так что никакого кофеина.       Джон наполнил свою кружку из термоса и поводил ею под носом у Райана.       — Но он же такой вку-усный.       — Сгинь, искуситель, — со смешком отмахнулся Райан.       — Ну, тебе же хуже. — Джон сделал большой глоток. — Пойду посижу за компьютером. Надо спланировать заказы саженцев на весну, так что не отключай сеть.       — Ага, понял.       К компьютерной безопасности Джон относился спустя рукава. Никакой защиты, старое ПО. Райан поставил ему программы получше, подключил к сетевому фильтру и приучил выключать комп, когда тот не используется. И счета за свет ниже, и никто не взломает тебя посреди ночи. Он пока не уговорил Джона на веб-камеру, но все еще впереди.       Райан с головой ушел в детали регуляции водно-солевого обмена в почках, когда из другой комнаты донеслись ругательства, произнесенные таким тоном, что он тут же вскочил и заглянул в кабинет.       — Что-то с компом? Помочь тебе?       — Нет. — Джон снова выругался и резко отъехал от стола.       — А что тогда?       — Синтия. Прислала мне письмо. Долбаное письмо, представляешь? Даже не позвонила.       — О чем?       Ответы приходилось буквально вытягивать клещами, но не потому, что Джон злился — на лице у него читалась скорее горечь.       — Помнишь, я тебе говорил, что у детей будет целая неделя выходных на День благодарения?       — Да, в следующем месяце. Они прилетят в субботу и останутся до вторника, а на сам праздник уедут домой. Мы это обсуждали.       — Только теперь уже не прилетят.       — Что? Почему?       Джон взъерошил волосы.       — Откуда я знаю? Она мне целый, мать его, список причин накатала. Сколько всего они там не хотят пропустить. А ко мне теперь только на Рождество.       «Вот тварь!»       Джон явно старался не говорить плохо о бывшей жене, но на Райана никто таких ограничений не накладывал. По крайней мере, на его мысли.       — А сам не хочешь к ним съездить? — предложил он.       — Что?       — В Лос-Анджелес. Если Синтия не отпускает детей сюда, поезжай ты. Навестишь их сам.       — Да ее удар хватит, если я попрошу встретиться с детьми на ее территории.       — А ты не спрашивай. Господи, Джон, ты ей каждый раз уступаешь. Просто приди прямо к ним домой и скажи, что на выходные забираешь детей к себе в гостиницу, чтобы наверстать все упущенное время. Как она тебе откажет?       — В следующий раз Синтия может не пустить их сюда.       — Так она уже не пускает. Слушай, я не пытаюсь лезть, куда не просят, но дети, наверное, уже думают, что на самом деле ты не хочешь их видеть.       — Что? — возмутился Джон. — Им прекрасно известно, что у Синтии есть билеты ко мне на любое время, когда она разрешит приехать.       — Думаешь? А известно ли? Откуда ты знаешь, что она им сказала?       Джон молча смотрел на Райана.       — Но… лететь туда… Когда на работе столько дел. И не знаю, хватит ли мне денег… тем более в праздники. Билеты наверняка уже раскупили.       — Ну и кто тут выдумывает отмазки?       Райан потеснил Джона и сел к компьютеру. Десять секунд, чтобы зайти на «Экспедию», и вот он уже просматривал информацию о рейсах.       — Вот, гляди. Вылет в пятницу в десять вечера. В половине двенадцатого будешь в Лос-Анджелесе, спасибо часовым поясам. Проведешь с детьми все выходные и большую часть понедельника. На соседние даты нормальных билетов не осталось, цены уже за тысячу, но если взять рейс в ночь на вторник, то перелет туда-обратно обойдется тебе всего в пятьсот долларов, да и на работе только день пропустишь.       — Не забудь номер в гостинице.       — Ну, смотри, три ночи — это еще четыреста. Пара обедов в кафешках. Тысяча на все про все. У тебя уже есть моя плата за первый месяц аренды. А что если я сделаю тебе заказ?       — Какой?       — Произведение искусства под видом полезного в хозяйстве предмета. Нет, послушай сначала. Трость, например. — Он улыбнулся от изумленного выражения на лице Джона. — Закрой рот, мухи залетят. Да, я эту палку терпеть не могу, но ты мог бы сделать что-то получше. Чтобы и мне падать не давала, и люди при виде ее думали бы: «Ух ты, круть». Барретт в подлиннике. Это покроет оставшиеся пятьсот баксов.       Джон медленно моргнул.       — Сделать-то я могу, у меня даже были кое-какие идеи, но пятьсот долларов…       Райан наклонился к нему и протянул руку.       — Своя комната на месяц и резная трость работы самого Джона Барретта — тысяча долларов. Выходные с детьми — бесценно.       На секунду ему показалось, что Джон все равно заартачится, но потом тот расплылся в улыбке и пожал протянутую ладонь, скрепляя уговор.              Джон встал у окна и уставился на задний двор. Он обожал конец октября. Кампус все еще пышно играл осенними красками, по утрам уже становилось прохладно, но в середине дня пока можно было ходить с коротким рукавом. Его бригада в поте лица убирала сухие листья, готовила к зиме клумбы с многолетниками и подрезала часть ветвей кустарников, чтобы те не сломались под весом снега. Но клумбы с осенними видами однолетников до сих пор буйно цвели.       Он даже с удовольствием сгребал опавшие листья у себя вокруг дома, хотя целыми днями занимался примерно тем же в кампусе. Так что сам не мог взять в толк, почему сегодня на душе скребли кошки.       Весь вчерашний день Джон провел во дворе, который теперь был полностью готов к зиме, если не считать листьев, которые еще не облетели. Он все обошел и пересмотрел свои планы по весенним посадкам. В этом году не получилось сделать и половины задуманного. Возможно, отсюда и взялась эта осенняя хандра — ощущение ускользающего времени. Причина, по которой тихое воскресенье казалось не спокойным, а грустным.       Райан поднял глаза, когда Джон вошел в кухню.       — Ты как раз вовремя. Не подашь мне с пола ту тыкву? Я ее положил, а теперь не могу толком нагнуться и поднять — все боюсь уронить.       — Конечно.       Джон ухватил большую тыкву за толстый черенок, склонившись, подсунул под низ ладонь, а затем кряхтя вскинул оранжевую громадину на стол.       — Господи, сколько весит этот монстр? Неудивительно, что ты ее не поднял.       — Скажи, здоровская? — Глаза Райана так и сияли. — Самую большую выбрал. Я чуть не убился, пока дотащил ее до дома.       — Да уж, надо думать. Так зачем нам тыква-гигант?       — Хеллоуин же, — ответил Райан, словно удивляясь, что Джон вообще спросил. — Надо украсить дом.       — Я обычно не делаю ничего такого на Хеллоуин.       «Если дети не приезжают».       Джону вспомнились прошлые Хеллоуины. Тори всегда хотела нарядиться во что-нибудь на редкость неожиданное, вроде сотового или стакана с молочным коктейлем, и он внезапно для себя превратился в костюмера. Молочный коктейль был его шедевром — с пузырьками из белых воздушных шаров, которые переливались через край, и с огромной соломинкой из эластичной трубки. В тот год он разрешил детям подольше походить по домам за сладостями, купаясь в комплиментах своему творению. Маркус обычно хотел чего-нибудь мрачного и зловещего и не возражал против покупных костюмов. Его не грызло это навязчивое желание отличаться от других.       Дети еще ходили за конфетами в последний год, когда они жили вместе.       Сейчас Марк и Тори, наверное, уже все это переросли. Ну, Марк-то точно. В любом случае в Лос-Анджелесе Хеллоуин будет уже другой. Никакого листопада, никакого холода, из-за которого родители заставляли детей надевать куртки поверх слишком открытых костюмов. Никакого запаха сжигаемых листьев.       Сегодня Тори и Марк наверняка пойдут на какую-то пафосную вечеринку с голливудскими спецэффектами. Скорее всего, предыдущие года им теперь кажутся сопливыми и скучными.       — Ну а я люблю Хеллоуин, — заявил Райан. — И сделаю фонарь и из этой тыквы, и из второй, если ты не хочешь.       — Из второй?       — Да. Купил ее еще вчера, но сегодня увидел вот эту красавицу и просто не смог пройти мимо. Я подумал, что тогда из другой что-то можешь сделать ты, но если тебе неинтересно, то возьмусь за обе. Только чур не ржать над моими потугами, мистер скульптор и резчик.       — Ржать не буду. — Джон с сомнением оглядел кухонный нож, которым вооружился Райан. — Хотя мне и не улыбается везти тебя в травмпункт. Ты этим собрался орудовать?       — А что? Он острый.       Райан вогнал нож в тыкву и принялся срезать верхушку. Джон поморщился.       — Погоди, у меня где-то был резак получше и небольшая ножовка. Сейчас принесу.       Он торопливо прошел в мастерскую и начал подыскивать что-то подходящее в своих инструментах. Парочка коротких и крепких ножей и еще один-два с зазубренным краем — это, пожалуй, самое то.       Когда Джон вернулся в кухню, Райан уже успел откромсать верх с черенком и в данный момент соскабливал в миску мякоть с семенами с отрезанной верхушки.       — Вот, попробуй этими. — Джон положил инструменты на стол и забрал у Райана большой кухонный нож. — Господи, боюсь представить, что когда-нибудь ты станешь хирургом.       — Это вряд ли, — весело отозвался Райан. — Хирурги слишком много стоят на ногах. Не подашь мне ложку?       Джон подал и остался рядом для подстраховки, пока Райан выскребал из тыквы склизкую мякоть.       Вместо этого стоило бы, конечно, заняться делами, которые вечно ждать не будут. Или резной тростью. Она должна получиться хорошей, пусть и не на пятьсот долларов — за такие деньги он, пожалуй, сделает Райану не одну, а целый комплект. Но все равно работа выходила интересная.       Хотя если уж браться за резьбу…       — А где вторая тыква? Принесу ее, по крайней мере.       — У задней двери.       Джон прошел через дом и вышел на заднюю веранду. Теплым октябрьским вечером двор окрасился в зеленый и золотой. В этом году детям не придется идти за конфетами в куртках. Солнце уже начинало садиться, но первые ходоки появятся через пару часов, не раньше.       Тыква лежала у стены рядом с дверью и тоже оказалась далеко не мелкой. Джон крякнул, подняв ее, и направился обратно в кухню.       — У тебя уже была такая большущая, и тебе все равно мало?       Он водрузил тыкву на столешницу в полуметре от Райана. Тот отступил, чтобы сравнить.       — Ну, она тоже ничего, но ты посмотри на мою — офигенная же. — И с этими словами он опять закопался в мякоть.       — И что ты из нее сделаешь?       — В смысле?       — В смысле, что именно собираешься вырезать?       — Лицо. — Райан изобразил капитана Очевидность. — А ты думал, почему резные тыквы называют Джеками-фонарями? Потому что получается лицо.       — Мне нравилось придумывать что-то свое, — возразил Джон. — Помню, на один из Хеллоуинов я сделал фонарь в виде кошек, смотрящих на полную луну.       — Ты-то можешь, — глянул на него Райан. — Но лично я буду вырезать лицо, и надеюсь, что оно получится с нужным количеством бровей и ни один зуб не выпадет в процессе.       — А из этой тыквы? — Джон по-хозяйски похлопал ту, что только что принес.       — Тоже лицо. В моем случае у удачных тыкв получаются клевые лица, а у неудачных — стремные.       — Но не выставлять же на порог две одинаковых. Может, я… Наверное, мне стоит что-нибудь придумать с этой, чтобы у нас были разные?       — Как хочешь. — Райан с усилием выдернул склизкие волокна со дна своей тыквы.       Джон оглядел ту, что досталась ему. Высокая и круглая — для такой, пожалуй, подойдут летучие мыши. У него остался один эскиз, который так никуда и не пригодился, с летучими мышами, висящими над входом в пещеру и парящими на фоне луны. Как кошки, только лучше.       Уже прикидывая в голове детали, Джон достал еще одну миску. Сначала надо выскоблить тыкву, а за это время он как раз успеет все продумать.       Джон потерял счет времени, возясь с толстой оранжевой кожурой. Резать по ней было куда проще, чем по дереву, но приходилось все время следить за силой нажима. Крыло последней мыши он сделал пошире, чтобы оно накладывалось на край луны, закрепляя парящую фигурку. Если обрезать слишком много, она просто отвалится. Стоило бы, конечно, вычистить тыкву изнутри получше, однако ему слишком не терпелось заняться самой резьбой.       Но тут Джон невольно вздрогнул, когда что-то скользкое и холодное коснулось шеи сзади и потекло вниз за воротник рубашки. Вскрикнув, он отскочил и нащупал на затылке нечто, оказавшееся тыквенной мякотью. Райан наблюдал за ним с безопасного расстояния.       — Какого хрена? Это еще за что?       — Это расплата, мужик. Сам посмотри: вот твоя тыква, а вот моя. Мне показалось, что немного слизи за воротник нас уравняет.       Джон посмотрел. Ну-у, да. На его тыкве красовалась стайка летучих мышей с узкими прорезями глаз и когтистыми крыльями: две парили на фоне луны, а остальные свисали со сталактитов. А у тыквы Райана был… нос, пара глаз, клыки и… это что, бровь? Одна во весь лоб? Джон невольно прыснул:       — Э-э, симпатично.       — Ага-ага.       — По-хеллоуински так.       — Да что ты?..       — Думаю, тыквенных внутренностей недостаточно, чтобы сравнять счет.       — Думаешь? — рассмеялся Райан.       Миска Джона с очистками все еще стояла рядом. Он преграждал Райану дорогу к двери. И пока говорил, пальцы сами потянулись к оранжевой мякоти.       — А если серьезно, надо бы оставить семечки. Запечем их потом или еще что.       — Кроме тех, что в твоих волосах.       — И тех, что в твоих!       Ну правда, ему и делать почти ничего не пришлось — один широкий шаг, и пригоршня склизких очистков с приятным хлюпаньем шлепнулась на голову Райана. Тот удивленно моргнул и смахнул семечко с носа.       — Ты же понимаешь, что это война?       — Только тыквы не трогай, они мирные жители!       Оказалось, что из двух тыкв набралось достаточно осклизлой мякоти, чтобы толстым слоем покрыть двух мужчин, все кухонные поверхности и половину пола. Джон уже пригвоздил Райана к доскам и занес над ним руку, с которой свисали последние оранжевые волокна, когда тот запросил пощады. Джон так хохотал, что с трудом поднялся.       — Боже, какая гадость, — сказал он, выковыривая семечко из уха.       — Зато весело, — возразил Райан, с улыбкой растянувшись на полу. — Мы с братьями каждый год после вырезания Джеков-фонарей устраивали битвы очистками. Почему еще, кстати, и важно выбрать себе самую большую тыкву — больше боеприпасов.       — У вас была святая мама.       — Она заставляла нас отмывать после себя кухню.       — А одежду?       — У нас была святая мама. — Райан рассмеялся и сел. — Твоя тыква просто офигенная. Ей, наверное, стыдно лежать у всех на виду рядом с моей.       — Мне нравится твоя. Такая хеллоуинская классика. — Джон встал и оттянул двумя пальцами вымазанную в слизи рубашку. — Надо помыться и переодеться, пока дети не начали ходить по домам.       — Погоди! — Райан протянул руку, чтобы Джон помог ему подняться. — Я первый в душ. Долго не буду, обещаю.       Джон сжал теплую липкую ладонь и поднял его на ноги. Они практически уперлись друг другу в грудь, и от обоих пахло тыквой и потом. Райан пошатнулся, и Джон поддержал его за локоть.       «Надеюсь, он из-за меня не слишком нагрузил ногу».       Он посмотрел на темную челку Райана, упавшую на зеленые глаза, и пальцы сами потянулись вытащить из нее тыквенные семечки.       — А если я пообещаю, что быстро обернусь? — спросил он внезапно осипшим голосом.       — Не верю. Ты у нас не из тех, кто любит по-быстренькому… — ответил Райан и тут же запнулся. — Так, я не в том смысле. Ты под душем торчишь дольше всех, кого я знаю. А насчет… насчет остального я понятия не имею.       Джон выпустил руку Райана, словно обжегшись, потому что и эти слова, и то, как близко они стояли — все напомнило, как давно у него не было хоть какого-то подобия секса. Слишком давно, если он возбуждается от возни на полу с парнем. С парнем! Черт, пора в душ. Пора-пора.       — Ладно, иди первым, — сказал он. — А я пока начну уборку. Но учти, за тебя ничего отмывать не буду.       — Хорошо, мамочка.       Райан вышел из кухни, прихрамывая чуть больше обычного, и начал подниматься по лестнице. Судя по доносящимся шагам, он не задержался в своей комнате и прошел сразу в ванную. А значит, выйдет оттуда весь распаренный и с одним полотенцем на бедрах, как он иногда делал. Джон знал, как при этом будут выглядеть грудь и руки Райана: крепкие мышцы с редкими завитками темных волос, округлые бицепсы и жилистые предплечья, плоский подтянутый живот. Он энергично потряс головой, прогоняя возникший перед глазами образ полуголого мужчины в своем доме.       Господи, ему пора куда-нибудь выбраться. Правда, не сегодня. Сегодня у двери уже ждала ваза с конфетами, и надо еще отыскать свечи для тыкв. Кажется, в шкафчике над плитой лежала парочка чайных.       Он нашел свечки и достал зажигалку. Выскобленные тыквы были уже не такими тяжелыми. Свою он поставил у двери, а тыкву Райана на верхней ступеньке крыльца, где ее заметят первой. Не такая уж она и плохая, если честно. Даже милая с этим лихим оскалом.       Джон надежно укрепил и зажег свечки внутри каждой тыквы. На улице уже темнело, скоро пойдут просить конфеты малыши. В прыгающем пламени свечей желтая краска крыльца уютно поблескивала. Джон спустился к дорожке и, развернувшись, склонил голову набок, чтобы осмотреть получившуюся композицию.       Крыльцо выглядело очень по-хеллоуински. Он пригляделся… да, с фонаря и правда свисала резиновая летучая мышь, а над звонком покачивался самодельный паук из тонких ершиков для мытья трубок и пробирок. Джон невольно расплылся в улыбке. Когда он был ребенком, в домах с классными тыквами всегда ждал хороший улов конфет. Он надеялся, что сегодня приготовил достаточно.       Дверь открылась, и на крыльцо, прихрамывая, вышел Райан в чистой футболке, джинсах и босиком. Его вымытые волосы еще не успели подсохнуть. Спустившись вниз, он встал рядом с Джоном и тоже оглядел тыквы.       — Так, вот теперь мне реально стыдно.       — Ты что. — Джон шагнул ближе. От Райана пахло мылом и лимонным шампунем. По крайней мере, ему так показалось за стойким «ароматом» своего тыквенного одеколона. — Здорово получилось. По-домашнему.       — Люблю Хеллоуин. Наверное, в душе я все еще ребенок.       Джон тронул пальцем мускулистое предплечье.       — Немаленький такой ребенок.       — Ты еще больше. Я уже давно не проигрывал в боях на тыквенных ошметках.       В сгущающихся сумерках глаза Райана будто выцвели. Секунду Джон просто стоял и дышал, вбирая запах свечей, сухих листьев и лимонного шампуня. Внутри что-то шевельнулось, что-то в нем изменялось, но он не понимал, что именно. А потом Райан рассмеялся и начал подниматься к двери.       — Иди мойся. Я открою, если позвонят, а пока продолжу уборку на кухне. Хотя ты не очень-то много успел сделать, как я погляжу. Учти, за тебя ничего отмывать не буду.       Остроумный ответ так и не придумался. Джон вошел в дом следом за Райаном и отправился наверх, перепрыгивая через ступеньки. Ему надо в душ. Надо смыть с волос подсыхающую тыквенную слизь. Надо, чтобы по плечам била теплая вода. И, возможно, надо поработать рукой, прикрыв глаза под шумными струями. Потому что в доме, который они с Райаном тут вместе обустраивали, не находилось готовой идти в постель женщины, а его тело в данный момент остро ощущало эту нехватку.              Субботним ноябрьским вечером в «Медной кружке» было людно. Райан пробежался глазами по залу. Его бокал с пивом опять оказался наполовину пуст, хотя ведь вот буквально секунду назад еще стоял полный. Сидящий напротив Джон отпил из своего бокала и слизнул пену с губ. Райан моргнул и отвел взгляд.       «Хватит смотреть на облизывающего губы мужика».       Что-то снедало Райана изнутри, какой-то непонятный зуд. Он втянулся в учебу, и после промежуточных зачетов нагрузка уже стала вполне терпимой. Жилище Джона все больше превращалось в родную берлогу, и, переступая порог, он чувствовал, что возвращается домой. И что же его так гложет сейчас — непонятно. Может, организму не хватает адреналина от борьбы с огнем? Естественно, просиживать задницу в кабинете, разглядывая образцы, — это вам не в полной выкладке идти навстречу дыму.       Он обнаружил, что не так уж и скучает по приятелям из пожарной части. Только не с Джоном. Да, Райан вновь начал обмениваться письмами с парочкой ребят и радовался, что они не потеряли друг друга окончательно, но ни с одним из них ему не было так же легко, как с мужчиной, который сейчас сидел напротив. Его жизнь теперь сильно отличалась от жизни парней из бригады, и все их беседы по электронной почте не затрагивали серьезных тем. С Джоном он мог шутить про оленя, из-за которого образовался затор на бульваре, или обсуждать вопрос этичности использования эмбрионов в исследованиях. А мог просто сидеть молча, как вот сегодня, и не чувствовать себя неловко.       Хотя нет, сегодня неловкость все же присутствовала. В последнее время его иногда словно распирало изнутри. Или он просыпался ночью от каких-то совершенно безумных снов с таким крепким стояком, что аж больно, и не мог вспомнить, что за девушка ему приснилась. Так что этим вечером он решил, что пора уже снять кого-то на ночь. В конце концов, прошло больше года.       Сказал бы кто такую херь про Райана Уорда, плейбоя пожарной части Сан-Диего, и ему бы в ответ покрутили пальцем у виска.       Рядом с частью никогда не переводились искательницы приключений. Райан не был главным местным Казановой, но под настроение уж точно брал то, что само шло в руки. Не так часто, как бывший сосед Джейсон, но достаточно. Некоторые девушки даже возвращались за добавкой, и тогда они продолжали видеться еще неделю или месяц — вплоть до того, как Райан чуял, что та уже начинает строить какие-то планы на его счет. После чего тут же давал девушке от ворот поворот и пускался на поиски новой. Прежний Райан трахался, но не заводил отношений.       Так что он не имел права жаловаться, когда Марла — «выбор редакции» того месяца, — взглянув на его перебинтованный труп на больничной койке, сказала, что спасибо, не надо. Ему и самому в любом случае не хотелось, чтобы она была рядом. Вначале из-за боли. Потом у него все силы уходили на лечение и реабилитацию. Тогда времени не оставалось ни на кого, даже на семью. А потом эти шрамы…       Вспомнив тот случай, Райан тут же покраснел и сделал глубокий глоток, чтобы не выдать себя. Мимо как раз проходила официантка, так что он поймал ее за локоть и попросил повторить пиво. Она ответила дежурной улыбкой, но новый бокал вскоре появился на столике, и Райан оставил ей щедрые чаевые.       Он снова глотнул пива, стараясь на этот раз пить помедленней.       Когда Райан подлечился, он попробовал найти себе кого-нибудь. Хотелось убедиться, что все… работает, как надо. Но оказалось, что девчонка, с которой он познакомился, придавала слишком большое значение «обложке», чтобы он смог довести дело до конца. Всему есть свой предел, и даже у него… Он закрыл глаза. «Забудь об этом. Не вспоминай». Все-таки первым встал и ушел тогда именно Райан, а не она. Он утешил себя этой мыслью.       — Все хорошо? — спросил Джон.       — Да, нормально.       Райан открыл глаза и снова осмотрелся. Он искал девушку постарше. Постарше, но красивую, естественно. Кого-то, кто не будет против приятно провести с ним вечер, но и не станет после этого строить планы о совместном будущем. И достаточно умную, чтобы не зацикливаться только на внешности.       «Ага, и добавь сюда еще богатую, со своим Феррари и готовую заплатить за твою учебу в меде. Тебе же много не надо, да?»       Он помотал головой. Хватит загоняться. Ему просто хотелось перепихнуться, и все.       — А вот скажи-ка, — спросил он Джона, — кто здесь из женщин, по-твоему, прямо огонь?       Джон этого вопроса, кажется, не ожидал. Райан вдруг понял, что тема секса в их разговорах обо всем на свете всплывала редко. Он и сам толком не знал почему, но все, что касалось постели, они почти не обсуждали. Тем не менее Джон не стал отнекиваться и осмотрелся, а потом незаметно показал пальцем.       — Вон та, в красном платье.       — Она-то? — Райан пригляделся. — Господи, да ты ей в отцы годишься. У нее бармен должен два раза возраст проверять, для верности.       — Ты же спрашивал про «прямо огонь», а не про ту, с которой я бы познакомился, — спокойно возразил Джон. — У меня все-таки есть глаза, а у нее… эм-м…       — Сиськи.       — О да.       — Тогда с кем бы ты познакомился, если бы хотел?       Джон пригляделся внимательней.       — Может, с той блондинкой в голубой блузке. Она выглядит симпатичной и с мозгами. Или ты имел в виду чисто на одну ночь?       Райан поморщился и чуть не хлопнул себя по лбу от досады. Вот поэтому он и не говорил с Джоном о сексе. Слишком уж… важное значение придавалось ему отчего-то.       — Да, чтобы разок перепихнуться.       — М-м, сложно сказать, пойдет ли на это она. — Джон наморщил лоб. — Вон там три женщины за столиком в углу. Все достаточно симпатичные, подходящего возраста, немного пьяные и подзуживают друг друга. Возможно, какая-то из них согласится.       Райан посмотрел в их сторону. Ему уже сто лет не приходилось делать первый шаг. Когда ты в униформе пожарного и не совсем уж увалень, девушки подходят сами. Эти трое вроде были ничего. Две темненьких и одна блондинка, явно крашеная. Они пили коктейли и громковато смеялись. И разглядывали мужчин у барной стойки.       — Зоркий у тебя глаз. Так что, попробуешь?       Джон покраснел.       — Это не мое. Я вообще мало с кем встречался, и мне сперва хочется хорошо узнать женщину, прежде чем вести ее в постель.       Райан опрокинул в себя остатки пива и поднялся, оставив трость под столом.       — Тогда пожелай мне удачи.       Джон сделал удивленное лицо, но ничего не сказал.       Райан направился к трем девушкам, стараясь шагать как можно ровнее. Пиво в этом совершенно не помогало, но он замаскировал прихрамывание под попытку обойти официантку. Девушки все еще улыбались, когда он подошел к их столику.       — Дамы, я не мог не заметить, как вы смеетесь, — сказал он с самой обаятельной из своих улыбок. — Неужели мы, мужчины, настолько забавны, или у вас просто очень хорошее настроение?       Его оглядели с головы до ног, явно прицениваясь, а потом блондинка подвинулась и постучала длинным накрашенным ногтем по спинке единственного свободного стула.       — А ты присаживайся и узнаешь, — сказала она. — Я Ронда.       — Райан.       Он выдвинул стул и осторожно сел. Пока полет нормальный. Женщины развернулись к нему, и он начал тонкую игру флирта и ответных намеков.       Полчаса спустя у него были записаны номера всех троих, хотя одна из брюнеток уже успела уйти танцевать с менеджером по продажам из Дулута. Оставшиеся девушки умело делали вид, что их страшно интересуют похождения Райана — пожарного в отставке и будущего доктора. Он не тешил себя иллюзиями: их внимание удерживали именно две топовые, с романтическо-матримониальной точки зрения, профессии. Райан купил всем еще по коктейлю, хотя сам продолжал цедить пиво. Он надеялся, что, если девушки вскоре засобираются на выход, бармен конфискует у них ключи от машины.       Блондинка Ронда оказалась самой умной из троих и явно верховодила в компании. Невысокая брюнетка периодически поглядывала на нее, ища одобрения. Райан и Ронда уже какое-то время ходили вокруг да около идеи переместиться «куда-нибудь еще». Оба знали, что под этим потенциально предлагалось.       Райан глянул на столик Джона. До сих пор тот в одиночестве потягивал пиво и слушал акустическую гитару, но сейчас к нему подошла та самая блондинка в голубой блузке. Она стояла и о чем-то болтала с Джоном, опираясь рукой на стул Райана.       Вблизи девушка оказалась симпатичней, чем он думал. На ее маленьком прямом носу сидели очки в тонкой металлической оправе, она поправила их одним пальцем и что-то сказала. Джон рассмеялся в ответ.       У Джона был отличный смех. Глубокий, раскатистый и ни капли не притворный, сразу чувствовалось. Не то что деланные хихиканья, которые выдавали в ответ на малейший намек на шутку девушки за столиком с Райаном. Они прямо из кожи вон лезли... И внезапно Райан почувствовал, что устал от всех этих маневров и притворства.       Он резко встал.       — Так, дамы, с вами здорово, но, кажется, я все-таки перебрал пива, и мне надо бы вернуться к другу, пока он не уехал и не бросил меня тут без машины. А вам отличного вечера и, может, как-нибудь еще увидимся.       — Мой номер у тебя есть, — напомнила Ронда, кружа ногтем по его ладони. — Если захочешь, звони. — И она облизнула пухлую нижнюю губу.       Райан проследил за влажным кончиком языка. Ронда была красивая. И фигуристая. Он сам не до конца понимал, с чего вдруг уходит от всего этого. Черт его знает почему, но ночь в собственной постели с флаконом детского масла манила больше, чем настоящая живая женщина под одним с тобой одеялом.       Он вновь услышал смех Джона, и этот звук как будто притягивал его через весь зал.       — Может, позвоню, когда буду потрезвее.       Обратно к своему столику он шел уже не так ровно и дважды опирался о спинки стульев. А когда обернулся, обе девушки глядели на него с сомнением. Наверное, гадали, хромой он или просто слишком пьяный.       А вот Джон, подняв голову, смотрел в глаза.       — Ты как? Уходишь, остаешься?       — Я бы не отказался, чтоб ты захватил меня с собой, — ответил Райан и вдруг понял, что это он может оказаться тут третьим лишним. — Если, конечно, не собираешься посидеть еще. Я всегда могу взять такси.       — Нет, все нормально. Мы с Мэри просто болтаем, пока она ждет мужа.       Замужняя. Райан сморгнул. Стало легче — никому из них сегодня не обломится, и так будет честнее, как ему подумалось.       — Ваш муж — счастливчик, — галантно сказал он девушке.       Она этого, кажется, не ожидала, но ответила: «Спасибо».       Джон выудил из-под стола трость и, вставая, передал ее Райану.       — Держи, тебе она может пригодиться. Пиво плохой помощник, когда надо идти прямо.       Райан взял трость и почувствовал, как его внезапно накрыло волной сентиментальности.       — Ты хороший друг, Джон. А я, похоже, немного пьян.       Джон ответил ему странной улыбкой.       — Совсем чуть-чуть. Пошли. Пора домой.       Прохладный воздух на улице заставил Райана слегка протрезветь. Он покрепче сжал в руке трость и проследовал за Джоном к машине.       — Я бы мог снять одну из тех женщин, — с нажимом сказал он. — Просто не хотелось.       — Ага.       Джон открыл дверь пикапа и помог Райану забраться внутрь. Закружилась голова. Теплая ладонь Джона надежно держала под локоть. Он сдвинул ноги Райана вглубь кабины, захлопнул дверь и обошел машину.       Райан ждал, пока в поле зрения не появится лицо Джона. И, когда тот уселся рядом, вздохнул:       — Блин, ну что за херня со мной? Почему я понятия не имею, чего хочу, какого хрена?       — Не волнуйся. — В темноте машины голос Джона казался бархатным. — Ты заснешь до того, как определишься, а когда проснешься, тебе будет хотеться только аспирина.       Райан откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза.       — Умный ты все-таки мужик, Джон.       — Ага, — гулко донеслось в ответ. — Я хренов гений.