Свой среди чужих

      Наступил понедельник, а, значит, и начало новой рабочей недели. К школьным воротам ленивой походкой приближался Борис. Его телефон по-прежнему сломан, часов на руке или в кармане нет, но он твёрдо знал, что вышел из дома в 8:15, по Токио, а, значит, времени полно. — Доброе утро, сенсей! — С натянутой улыбкой крикнул плешивому мужичку Тихомиров. Но учитель Торинука проигнорировал приветствие, пытаясь отвлечь свое внимание на школьниц, которые сильно укоротили свои юбки.       Казалось, Борис учится в этой школе лишь второй день, не считая выходного, но он замечательно понял её правила и принципы. Парень снял свои туфли (тесные и неудобные туфли, что покупались лишь ради торжественных мероприятий, но других у Бориса не было) и собирался поставить в свой шкафчик, как оттуда посыпалось пять однотипных записок. — Письма смерти? Вы бы ещё кнопку на стул мне положили… — Усмехнулся Борис и выбросил послания в мусорку.       Борис неспешно вошёл в класс, достал учебники и повесил сумку и только тогда заметил, как его сторонятся и шугаются. «Гнобление игнором? Вот теперь это уже по-взрослому». — Борис продолжал смаковать таким внимание к себе местного хулиганья, но окончательно убедился, что требуются решительные меры. — Привет, То-тошики! — Юки, появившийся из ниоткуда, протянул Борису руку, от неожиданности парень дёрнул свой стул, так и не успев за него сесть. — Привет, Юки-и! — Борис потянул руку к другу, как его обдало тонкой струёй кипятка. Под партой, у одного из её углов спряталась прилепленная жвачками «мини-пушка», обдавшая парня кипятком. Хотя вода и била по одежде, но легко её преодолела под мощным напором. На задних партах кто-то громко засмеялся, но Хара, наблюдавшая за каждым действием Бориса, не проявила ни грамма радости.       Невзирая ни на какие оправдания Бориса, Юки потащил парня в медпункт. Молоденькой медсестрички не имелось вовсе, зато работал молодой парень аспирант. (минус одна влажная фантазия). Борис снял верхнюю одежду и оказалось, что от недавней пакости у парня проявилось три ожоговых пятна на груди и один на животе. Ожоги хоть и были слабыми, но дискомфорт всё же приносили. Хотя медбрат и долго копошился, сказывался малый опыт, но успел закончить с медпомощью к началу первого урока.       До обеденного перерыва уроки проскочили незаметно. Так они нравились Борису. Конечно, во многом это было за счёт необычности и новизны окружения. Но происшествие всё же произошло: чьи-то талантливые ручонки выжгли на стуле парня «умри». Видимо, сделав выводы из попыток Хары, сделали так, чтобы нельзя было ни стереть, ни подрисовать.       На обеденный перерыв Борис вместе с Юки встретил трио футболистов на крыше, где ребята уже во второй раз болтали ни о чём. Сегодняшний обед Бориса выглядел уже более похожим на нормальный: рис, овощи, сосиска и омлет. Прожить на имеющиеся одиннадцать тысяч казалось уже не так нереально.       Футболисты были взбешены такими подлыми поступками и уже собирались едва ли не чистить наглое лицо Кудасая, но Борис остановил их. — В конфликте с этим фруктом я должен разобраться сам. — Серьёзный взгляд и ехидная ухмылка не сползали с лица Бориса. Парень задумал контрмеры и готов их применить, дав пару замечаний друзьям.       На уроке обществознания план Кудасая продолжал развиваться. Учитель Танака Тору хоть и грамотно объяснял свой предмет, но крайне зыбко владел контролем дисциплины. Целая армада бумажек и самолетиков столкнулась с единственной целью в лице Бориса — первый шаг. Наглый шёпот и нелестные сплетни с хихиканьем за спиной, настолько заметные и очевидные — второй шаг. Явное пренебрежение понятия личной собственности — третий шаг. И всё это за пятьдесят минут урока на глазах у учителя.       «У этого Кудасая такие серьёзные связи или напрочь атрофирован мозг?» — Борис терпеливо выжидал до последних пяти минут урока. — Учитель, можно выйти? — Борис поднял руку. — А? Да? Да. — По интонации учителя начало казаться, что отпрашиваются, а не самовольно выходят у него впервые. Борис подошёл к нему в упор и шепнул что-то на ухо. — Эй, Хэйва! У тебя что, эти дни? — Кто-то выпалил шуточку с задних рядов. Кудасай собственной персоной. Борис резко сменил выражение лица на подавленное и взглянул в класс. Почти никто не среагировал на «оригинальную шутку» Кудасая, лишь староста с сожалением поглядела на нового одноклассника.       Наступила перемена, но Борис так и не вернулся к своим вещам. Кудасай проторчал несколько минут со своими друзьями или шестёрками, вдруг вскочил с места и летящей походкой ломанулся к выходу. — Приспичило? — Как и всегда, в одно и то же время, хоть часы сверяй. — Усмехнулся Судзуки, развалившийся на своём месте. — Эм, Кудасай, может, не стоит так давить на новенького? — Попыталась заступиться за Бориса староста, несколько неуверенных голосов поддержали её. — Ты чего, с горы на голову шмякнулась? — Повертел Кудасай пальцем у виска. — Этой детине восемнадцать, если не больше, так ещё и чужак. Пускай валит с чёртом обратно, а лучше на тот свет! — Гаркнул Кудасай. — Пусть хотя бы знает, кто здесь авторитет в школе! — Сказал школьник переросток. Из-за регулярных прогулов и неудов его оставляли на второй год в этом классе уже трижды.       Довольный тем, что едва не довёл до слёз старосту, Кудасай, вышибая дверь мужского туалета, влетел в него и едва не упал на пороге. Его лицо моментально побледнело, а потом позеленело. Хулигана вырвало на пол, а руки бешено тряслись. Некогда блатная речь превратилась в нечленораздельное бормотание. Дрожащие от страха глаза не могли оторваться от висящего на верёвке тела Бориса, посиневшего от отсутствия воздуха. К руке покойника был привязан картонный жетончик с лаконичной надписью: «Всё из-за Кудасая Сасая». Не раздумывая хулиган рванул обратно к классу и заикаясь прокричал: — Хэйва по-по-пов-весился! — Его лицо по-прежнему выражало вселенский ужас. Кто бы мог подумать, что хулиган первогодка настолько боится трупов, что готов превратиться в настоящего паникёра.       Ошарашенный класс, галдя о доводах и причинах помчался к туалету, хватая по-пути с собой остальные классы, а сзади, немного отстав, шли друзья Бориса. Самые смелые из учеников с опаской открыли дверь в туалет, но ничего не обнаружили, лишь картонный жетон с неброской надписью: «Всё для Кудасая Сасая». Разозлённые школьники недолго потоптались на месте и разошлись, ропча на наговорщика и вруна Кудасая, а староста умудрилась и пощёчину ему отвесить. — Чтоб знал! — Крикнула девушка в довесок.       Кудасай остался стоять в одиночестве в туалете и поднял тот жетон. Он практически такой же, как и на теле Бориса, только «из-за» заменено на «для». Кудасай уж собрался выкинуть подальше это недоразумение, если бы не заметил, что его рука вымазалась в чём-то красном и теплом. На обратной стороне жетона был выведен кровью иероглиф «умри». Кудасай со всех ног побежал прочь, пока не столкнулся с кем-то в коридоре.       Звонок уже прозвенел, все ученики и учителя сидят по классам, а прогульщики тусуются на улице. Кудасай поднял голову и навзничь свалился. Перед ним стоял белый как смерть Борис всё в том же школьном костюме и молча смотрел прямо в глаза хулигану. Через минуту молчания он кинул какую-то жестянку в руки Кудасая и зашёл за угол. То была та самая маленькая пушка, что облила Бориса кипятком.       Теперь куда Кудасай не сворачивал, где не прятался, ему казалось, что призрак Бориса его преследовал. Сасай спрятался и заперся на складе. Он собрался перевести дух, как горы коробок ни с того ни с сего свалились ему на голову, а вдали застучал мяч. — Я Хэйва Тошики, люблю музыку, аниме и футбол… — Мрачным эхом раздался голос Бориса.       Кудасай так целый урок бегал от призрака, пока не заглянул в комнату своего клуба, он был бейсболистом. Здесь уже сидело четверо товарищей, но каждый из них в лучшем случае воспринял его слова за шутку или жуткую историю из сети. Пока Кудасай яростно пытался убедить людей в своей правоте в окне мелькнул Борис, Кудасай заикнулся и вскрикнул. Ему предложили сходить в медкабинет и только он собрался последовать совету, как в дверь постучали. — Кудасай Сасай! Ты виновен передо мной и десятками загнобленных школьников. Ты — тот, кто гнушается правилами и моралью. Такие, как ты не имеют права на эгоистичные поступки: кому и где учиться! Я буду преследовать тебя вечно! Вечно! Если не покаешься! — Нагнетающе тянул Борис. — Клянусь! — Кудасай едва не расшиб себе колени, припав на них. — А повторишь ли мне в глаза? — Дверь распахнулась, и на пороге стоял бледный, подобный мертвецу, Борис с окровавленными глазами и когтями вместо ногтей. — Клянусь! Я больше никого и пальцем не трону, а если кто-то другой попытается, то сам ему наваляю! — Кудасай расшибал голову о пол поклонами. — Если ты не лжешь, то я спокоен. — Борис дьявольски усмехнулся и не удержавшись засмеялся. — Вот как нужно воздействовать на людей!       Теперь смеялись и товарищи по клубу Кудасая, осознав, что вся история с повешением — чистой воды пранк над недохулиганом. Кудасай с расширенными, блестящими от наворачивавшихся слез глазами смотрел на недавнюю «жертву» и осознал, как резко они поменялись ролями. — Эй, Хэйва, а как ты такое провернул? — интересовался один из бейсболистов, что учился в том же классе. — Легко. — Усмехнулся Борис. — От своих друзей я узнал, что Кудасай перед шестым уроком всегда ходит в туалет. Так я подгадал момент. Попросил девушек из фан кружка России достать немного грима, веревку, леску и ещё пару вещиц по мелочи. — Борис обошёл сидящего на коленях Кудасая. — Я нанес немного грима, чтобы создать вид удушья, подвязал леску к подмышкам, и затянул узел веревки. Некомфортно висеть, но не летально, а внешне не так и заметно… Едва успел перед твоим приходом. — А как ты все это закрепил? — Задумался тот самый парень. — В туалете стояла небольшая табуретка и швабра. Как только всё сделал, стоя на табурете, откинул его шваброй, а после и её закинул подальше. В итоге на них не обратили внимания. — Развёл руками Борис. — Да ты… да ты… — Кудасай вновь научился говорить и попытался вцепиться за воротник Бориса, но Тихомиров легко прервал атаку. — А ты не храбрись! — Борис пихнул неприятеля, что тот едва не упал. — Теперь ты растерял весь свой авторитет. — Борис ухмыльнулся. — Впрочем, его и не было. Самоназванный авторитет лишь из-за нескольких посредственных причин. Переросток среди первогодок — просто никто не захотел связываться с таким отбитым на голову бездарем, как и остальные классы. Они просто создали тебе иллюзию твоего превосходства, отделив от остальных. — Борис мёртвым взглядом сверлил Кудасая. — Но теперь, после твоей паники, ты растерял даже иллюзию своей отбитости. Отныне ты простое быдло, чудом для которого будет окончить школу. — Борис вышел из комнаты и добавил. — А эти ребята позаботятся, чтобы вся школа узнала, как ты ползал на коленях и ныл.       Время клубов в самом разгаре. Довольный полной победой Борис посетил стадион, где увидел тренировавшихся ребят. Знакомый энергичный Судзуки вел за собой на пробежке дюжину парней, а со стороны на них внимательно поглядывали девушка лет восемнадцати и мужчина с весьма рельефным телом для японца.       Заметив Бориса Судзуки затормозил и активно замахал приятелю. — С воскрешением тебя! — Кричал парень через весь стадион. — Простите за опоздание и непосещение вашего урока. — Борис поклонился девушке и мужчине. — Не страшно, мы слышали, что тебе не так уж и легко приходится, Хэйва. Учитель Танака сообщил, что ты можешь задержаться из-за ожогов — Мужчина протянул руку Борису. — я Ямада Рэйден, твой учитель физкультуры, куратор и тренер этого клуба. Борис выпрямился и пожал руку тренеру. — А я менеджер клуба Кабэ Ёсико, третьегодка. — девушка поклонилась в ответ. — Буду рада работать с тобой, кохай. — Она улыбнулась. Борис промолчал, что в лучшем случае они одного возраста. — Семпай, а почему вы остались в клубе на третьем году обучения? — Борис чётко помнил, что обычно на третьем году школьники покидают клубы, чтобы больше отдаться учебе. — Я планирую стать в будущем менеджером футбольного клуба, даже предложение уже присылали. — Девушка светилась от счастья. Ей нравилась работа всем сердцем. — Теперь мы повоюем за приз ребята! — Вскрикнул тренер, его поддержала команда, а следом и Борис.       Избавившись от одной проблемы, Борис уже готовился к новым.