Свой среди чужих

Три дня, три дня, три дня. Это никак не вылезало из головы Бориса. Малейшая оплошность, шалость или выходка Хары может оборвать спокойную череду школьной жизни парня. Он пытался не думать: насколько это было несправедливо, хотя получалось паршиво.       «Если президент смогла замять серьёзное дело ещё в средней школе, то страшно представить, на что она способна сейчас. Жуткая девушка. Хара, пожалуйста, не глупи».       Среда — чрезвычайно жаркий день, по прогнозу он побил температурный максимум, державшийся несколько десятилетий. Душу радовал лишь скорый спад температур до нормальной, хотя порой плавящийся некачественный асфальт будто намекал, что дожить до того дня не так легко.       Школа Сейка весьма бедная, поэтому кондиционеров категорически не хватало. Данная машина была лишь в учительской и паре классов, в который не входил 1-3. Внутри учебных помещений температура накалялась, а захудалый вентилятор лишь гонял с немереной силой перегретый воздух.       Целых пять уроков подряд Хара не пыталась насолить Борису, но и поговорить с ней не получилось, даже поздороваться. Урок географии… Опять господин Торинука… Опять Хара подавлена… А у Бориса скверное предчувствие. За пару минут до начала урока парень решается проверить класс на наличие «ловушек». Несколько канцелярских кнопок на и под стулом учителя. Парень лишь вздохнул и аккуратно их подобрал, пряча в сжатой ладони. — Эй, Хэйва, Хара опять что-то сделала? — раздалось из класса. — Не, это у меня кривые руки, вот и обронил канцелярию. — отмахнулся парень и быстро вернулся на место за пару секунд до прихода Торинуки.       «Вас обнаружили!» — ухмыльнулся Борис. Торинука лишь цыкнул и лениво начал урок. Кстати, о его педагогике. Порой Борису отчетливо казалось, что этот учитель буквально ненавидит свою работу, как и детей, так неохотно и безучастно порой вёл свои предметы… Нужно ещё постараться, чтобы повторить. — …На этом всё. — не поворачиваясь к ученикам заявил Торинука, освободив всех на десять минут раньше. — Учитель, можно вопрос? — Борис решил воспользоваться шансом. — … — Торинука безразлично запихивал слегка смятые бумаги в потрёпанный серый дипломат. — Почему вы перевелись из средней в старшую школу? — Борис проигнорировал молчание педагога, разворачивая сеть конфликтного диалога. — Приказ начальства. — Торинука по-прежнему был вял, но глаза его хмурились сильнее обычного. Больше из проблемного педагога Борис вытянуть ничего не смог.       «Считай, что первый день срока прошёл успешно, если никто не донесёт о своих подозрениях насчёт Хары».       Работа в совете конечно хорошо, но про тренировки Борис не забывал и был на стадионе в срок, как штырь. План абсолютно не изменился по сравнению с понедельником, даже команды на двухсторонней игре остались те же, но вот любопытства в капитане подбавилось. — Эй, Тошики! А Тошики! — Судзуки неумолимо пихал парня под бок, не давая тому шанса отступить или уклониться. — Чего? — Борис пытался хоть как-то перевести дух и пойти на совет, а теперь еще ощущал неприятное покалывание в боку. — Ты и правда крут, если пошёл в дисциплинарный комитет. — лыбился Судзуки. Борис видел только два его настроения: слишком веселый и слишком непонятный. — Ага, если учитывать, что я единственный член комитетов, так и ещё большую часть своих обязанностей выполняю, как мальчик на побегушках у студсовета. — саркастически заметил Тихомиров. — Раздражает… — Оу, это звучит не очень. — посочувствовал Сайто. — Ну хоть кто-то меня понимает. — Борис театрально приложил ладонь к глазам, будто смахивал слёзы. — Ладно, всем до встречи! Я на собрание студсовета. — Пока футболисты ещё переводили дух, Борис уже переоделся, собрал все вещи, так ещё и поболтать успел. Пока что у него есть хорошая новость президенту.       Четверг, метеорологи соврали: жара не спадала, а ветер по-прежнему напоминал пустынные суховеи. Единственная отсрочка от гибели в скороварке класса 1-3 накрылась. Распахнутые окна практически ничего не меняли, разве только усилили шум.       Тиба не Окинава, конечно, но акклиматизация Бориса затруднялась такой жарой.       «Скоро сезон дождей, только не знаю: радоваться или грустить».        От сырости у парня всегда появлялась сонливость, упадок сил и настроения. Но страшно было даже представлять, как разогреется земля к обеду, если такая жара стоит с самого утра.       После нахождения в комнате студсовета, где работал кондиционер нахождение в классе казалось пыткой. Главная цель Бориса, как главы и члена комитетов — наблюдение за Харой и устранение её выходок в зародыше. Она по-прежнему отчаянно игнорировала Бориса, но в её привычном поведении виднелись изменения. Не нужно быть экспертом, чтобы понять, что Хара общается со старостой и весьма дружелюбно.       «Всё же они долго учились вместе».       Борис уже собирался вздохнуть с облегчением, так что едва не угодил в ловушку. Клей, простой ПВА, полузасохший, но вполне способный выпачкать. Весь клей убрать не получилось, поэтому он подложил листок бумаги. — Стул нагрелся, изолирую тепло. — оправдался Борис перед задумчивыми взглядами парней с задних парт. Каждый раз именно их интересовали абсолютно все происшествия в классе: от скрипа стула, до инсценировки самоубийства Бориса.       «Нужно будет им рассказать про Варвару и чего её лишили». — Кстати, народ, а где Кудасай? Он со вторника не показывался. — Тихомирову было плевать на то, где прохлаждался тот иждивенец, ему просто мозолило глаза пустующее место. — Не обращай внимание, в начале триместра его вообще неделю не было. — как призрак из ниоткуда появился Сато. — Отчислят, его проблемы, оставят на второй год, ему же хуже. Правильно? — а Юки стал немного смелей. Борис просто молча улыбался, глядя в глаза парню. — Эй-эй, ты-ты чего? — сконфузился парень.       «Чёрт, спугнул его смелость!» — Прости, просто приятно видеть, что ты становишься смелее.       Сегодня дел у Тихомирова не предвиделось: тренировка в следующий день, совет решили не проводить, а фан-клуб России рванул на какую-то сходку. Единственное дело Бориса на остатки дня — оповестить музыкальный кружок о намерениях совета.       Три отчетливых стука, реакции не последовало. Борис тихо приоткрыл дверь, но на пол дела его вдруг ударила мысль, а что если они заняты чем-то важным? Впрочем, что сделано, то сделано. Но реальность оказалось куда приземленней, они просто гоняли балду, попивая чай.       «Где-то я уже видел похожий сценарий»… — Здоров! — громко поприветствовал компанию Борис. Тот самый здоровяк, который преграждал прошлый раз путь Борису поперхнулся и подскочил. — Какой-то он у вас дёрганный. — Хары здесь нет… — заявил здоровяк, но как-то тихо, так ещё и проглотил последнее слово. — В скрытности она не уступает шиноби, но я не по этому поводу. — улыбнулся Борис. — Совет хочет, чтобы вы выступили в роли группы поддержки нашей команды по футболу на августовском турнире. — Серьёзно? — сидевшие музыканты едва сдерживались от смеха. — Да команда этой школы за всю её историю ни разу не выходила из отборочных. — лыбился громила. — Ваше дело маленькое: просто подготовьтесь исполнять, а остальное сделаем мы. — Борис внезапно стал серьёзным и снова вывел громилу на нервные рывки. — Отведите его все же к врачу, он меня пугает… — Не понятно ещё, кто кого больше пугает. — прошептал один из музыкантов. — А что значит мы? — спросила девушка, оторвавшаяся от заплетания косы подружке. — Я ведь тоже состою в команде. — самодовольно ткнул себя в грудь Борис. — Но тебе же уже есть восемнадцать. — негодующе добавил музыкант. — В правилах указан только год обучения, а не возраст. — Борис скрылся из класса, оставив муз клуб с новым заданием. На выходе Бориса ждала девушка лет двадцати пяти. — Госпожа Конотси? — Борис удивился неожиданной встрече в послеурочное время. — Я тебя напугала? — как ни в чём не бывало спросила учительница. Она всегда общалась с учениками на равных из-за чего Торинука не раз возмущался. — Нет, просто не ожидал вас увидеть на «блок посту» господина Торинуки. — засмеялся Борис, пытаясь скорчить недовольную гримасу названного педагога. — Действительно, нехорошо получилось! — госпожа Конотси дружелюбно улыбнулась. Она не стеснялась ни шутить при учащихся, ни реагировать на шутки учеников. Очень душевный педагог. — Что я хотела? Завтра после уроков что у тебя в планах? — Ну, тренировка до шести, собрание в совете, ну, думаю, дома я буду не позднее семи. — Борис припомнил свои планы на завтра. — Хорошо, тогда ожидай гостей к семи. — госпожа Конотси парой прыжков оказалась за пределами школы.       «Ей богу… Спросили бы: кто она, точно сказал бы, что старшеклассница, а не педагог».       Пятница — день тяжелый, особенно, когда знаешь, что следующие два дня выходные. Так хочется побыстрее сорваться и хорошенько выспаться, но нет, такой роскоши Борис не мог себе позволить.       Привычное всё ещё жаркое утро и духота в классе, давившая свинцом на лёгкие, Борис в полутрансовом состоянии распластался по парте и ожидал начала уроков в форме, близившейся к испорченному холодцу. — Доброе утро. — тихо и растянуто произнесла Хара.       «А она сблизилась со старостой». — Эй, ты спишь? — Бориса что-то стукнуло. Он огляделся и заметил прямо у себя сбоку разозленную Хару. — До-доброе… — до парня не сразу дошло, что приветствие относилось к нему, и тем более он не ожидал, что Хара захочет начать разговор. — В общем, прости меня. — выпалила девушка. Всё было бы замечательно, если бы она выразила хоть каплю эмоций. — Староста заставила? — в лоб спросил парень. По кислой мине Хары и покрасневшей старосты было все очевидно. — В любом случае, не волнуйся. Это ерунда, простые шалости. — улыбнулся Борис. — Почти что дружеские подколы. — Не перегибай! — вспылила Хара, резко развернулась и молча села на своё место. -Ну, да… размечтался… — нервно засмеялся парень. — Но я всё равно не прочь подружиться. — … — Хара молча раскрыла сумку и достала из неё оранжевую тетрадь.       День прошёл без ЧП, это очень радовало.       Во время тренировки футболистов, на стадион забегали музыканты и показывали сначала тренеру, потом менеджеру листы с будущими песнями и кричалками.       «А я ведь не слышал ещё, как поёт Хара… Да я даже не знаю: за инструментом или микрофоном она. Интересно было бы послушать».       На совет Борис шёл с приподнятым настроением, хотя на тренировке едва не поранил ногу. Первая серьёзная задача выполнена. Пришло время хвастаться президенту. — … Хорошая, однако, работа. Не ожидала, что у тебя получится. — бормотала президент и просунула в шредер бумагу, на которой можно было различить: «Постановление об временном отстранении от занятий».       «Она действительно жуткая».       До появления госпожи Конотси Борис планировал посвятить пятничный вечер домашним хлопотам и уроками на понедельник, но теперь на первую ступень вылетела необходимость оставить положительное впечатления классруку от места и способа проживания.       Едва Борис закончил с делами, он едва ли не бегом добрался до дома, игнорируя абсолютно всё. Первым делом он едва не вломился к Ван и Юнь. — Ёёё, соседушка! Что за кипишь? — Юнь искренне удивилась появлению парня. — У вас сегодня нет клиентов на дому? — Борис в лоб спросил, что его интересовало. — Не, у нас выходной. — Ван не ожидала, что Борис спросит про их «работу». — Ты всё же подумал? — Хорошо, будьте прилежными соседями и не создавайте подозрительного шума. Ко мне сегодня приходит учитель. — как и ворвался, так и вылетел Борис очень быстро, не дав и секунды девушкам на осмысление, так и не ответив на встречный вопрос.       Соседи снизу внезапно исчезли все до одного, что максимально упрощало развитие сценария, хотя и пугало. Ведь это могло значить, что где-то в Тибе гуляет целая банда якудз.       Время за малым. Борис неспешно достаёт небогатое имущество из холодильника и прикидывает, что можно успеть приготовить по-быстрому и по-лучше.       Соба с овощами и огуречный суп успешно приготовлены за несколько минут до прихода госпожи Конотси и ждут своего звёздного часа. Борис практически никогда не готовил для кого-то, поэтому слабо уверен в своих способностях кулинара.       По громким возгласам домовладелицы, а после шаркающим звукам у своей двери, Борис понял, что госпожа Конотси прибыла, но она не стучала.       «Звонок ищет?» Стук. «Поняла, что звонка не во что звонить?» — Добрый вечер, госпожа Конотси. — Борис быстро открыл дверь и впустил учительницу. — Простите за вторжение. — госпожа Конотси сняла свою обувь и внимательно стала вслушиваться и всматриваться, будто искала в комнате кого-то. — Я живу один, госпожа Конотси. — объяснил Хэйва. — Вот оно как… А тебе не тяжело одному? — Конечно, тяжело. — Борис хихикнул. — Госпожа Конотси, попробуете мою стряпню? — Борис стоял на изготовной у тарелок, будучи готовым резко сменить любую неудобную тему. — С твоего позволения. — учительница вежливо поклонилась, и именно в этот момент её живот издал урчащий звук. Борис сдержался от смеха.       «Ну, право, старшеклассница, не иначе!»       За ужином госпожа Конотси начала разговор, которого Борис желал бы избежать: — Очень вкусно, Хэй… то есть Тошики. — учительница довольная уплетала свежесваренный суп. — Спасибо за похвалу. — Борис немного покраснел. — Вы всё же помните мою просьбу. — Какую? — Чтобы звали меня по имени. — Да. Я всегда иду навстречу ученикам. — госпожа Конотси немного помолчала и продолжила. — Тошики, почему ты не открываешься, если тебе тяжело? — В каком смысле? — Борис никак не мог понять слов учителя, а вернее того, чего она добивалась таким заявлением. — Я, конечно, не знакома близко с психологией западного человека, но ты явно скрываешь внутри скорбь. Тебе же будет проще, если откроешься. — А доказательства у вас есть? — Борис не смотрел в глаза учителю. — Слышал такую фразу: «Тот, кто поддерживает всех, плачет в одиночестве» — госпожа Конотси стала выглядеть серьёзней. — Нет, но запомню. — Борис не поднимал глаз на госпожу Конотси. — Но не думаете ли вы, что такое вмешательство лишь усугубит всё? — … — учительница отвела взгляд в сторону большого окна, прикусив губу. — Мне восемнадцать, я был полон потенциала и стремлений… был! Полноценный театр абсурда буквально растоптал меня: вмиг лишил близких людей и возможностей. Я вынужден попусту тратить три года своей жизни на «изучение» косинусов и синусов, когда я уже был готов осваивать университетскую программу. Вот поглядите. — Борис положил перед учительницей результаты своего ЕГЭ, что до сих пор были острым камнем внутри его тела. — Замечательные результаты, практически высшие. Пройдешь темы ещё раз и наберёшь ещё больше. — подбадривала учительница. — Ага… даже с такими баллами мне практически невозможно поступить на бюджет в нужных мне заведениях. У нас в стране говорят: «Чем бы ты не занимался — в мире найдётся японец, который делает это лучше тебя». Плюс национальная политика: всё для своих, потом уже остальные. Да, я гражданин Японии, но им стал недавно. Формально, я имею те же привилегии, что и коренной японец, но не на практике. Даже если я смогу выучиться каким-то чудом на бюджете или возьму кредит на платное, но работа… И здесь опять вступает национальная политика. Хочешь работать? Пожалуйста! Сфера обслуживания, развлечений, сельхоз, добыча, но на другое и не зарься. А я ведь собираюсь стать полицейским. В лучшем случаи мою анкету рассмотрит одно из нескольких десятков заведений. Про карьерный рост и думать не стоит. — Борис несколько раз сделал тяжелый выдох. — Не внушает оптимизма подобное. По-правде я держусь лишь по двум причинам: я просто из личного раздутого эго не хочу проигрывать жизни и мне нужно ещё помочь встать на ноги племяннице. — Ты так далеко заходил в своих мыслях? — поразилась Госпожа Конотси. — Жить сегодняшним днём уже не получается. — Борис откинул голову. — Спасибо за ужин, Тошики и прости, что полезла к тебе в душу без спросу. — госпожа Конотси попрощалась. — Не стоит, всё же перед входом вы надели тапочки… — Усмехнулся парень. — Я погорячился, мне действительно стало спокойней, когда вспомнил, что нет у меня возможности сдаться.       Борис проводил учителя до автобусной остановки и внимательно вгляделся в листок бумаги, ждавший своего часа в кармане брюк: «Дядя, у нас в школе вечер историй, освобожусь в восемь. Мама Сакуры меня проводит».       «Ох, уж! Могла и предупредить. Я же волосы на голове рвать начал бы, если б не нашёл этот листок. Ладно, завтра отчитаю её, пойду лучше встречу их. Вечером здесь опасно».