Ей всегда казалась невыносимой мысль, что обстоятельства могут сложиться не в её пользу, и, должно быть, она с ранних лет приучилась к неблаговидным проделкам, помогавшим ей взирать на мир с этой холодной, дерзкой усмешкой и в то же время потворствовать любой прихоти своего упругого, крепкого тела. «Великий Гэтсби»
Мне казалось странным то разочарование, что впивается в мысли и не отпускает очень долго. Сегодня утром в школе одна из девушек отчего-то подумала, что я не той ориентации, а потом, как по сценарию, поинтересовалась, не являюсь ли я отъявленной феминисткой. Снисходительная улыбка не сходила с моего лица несколько минут, внутри постепенно начала разрастаться вселенская тоска вперемешку с подлинным желанием посмеяться, потому что... Признаться, подобных особ, возможно, немного шокированных моим внешним видом, ещё не встречала. И, вот, рассказываю жуткую тайну: я считаю, что элегантность и женственность превыше всего, но надевать платье в дождь и минус десять я не готова, поэтому брюки здесь — самый оптимальный вариант, причём выглядящий аккуратно. И, к слову, даже в мужских костюмах я выгляжу более женственной, чем девяносто процентов знакомых мне девушек, поэтому всем моим новым одноклассницам надо перестать делать поспешные выводы и зря тратить время на придумывание гипотез. Конечно же, это им утешение, вовсе не мне. Мои проблемы сегодняшним утром начались сразу с того момента, как новая пассия моего отца совершенно неожиданно сунула мне в руки упаковки тестов на беременность и поспешила исчезнуть поскорее. Что меня больше поразило, так это то, что папа смог заметить лишь разбитые костяшки на моих кулаках. Честно, я не считаю, что подобное красит девушек. Более того, мне становится противно лишь от мысли о том, что в контрасте с кровавыми подтёками юбка смотрится ужасно. Папа сказал, что я ужасная дочь, не умеющая обматывать нормально запястья перед боксом. А мне было смешно. Уже в коридоре частной клиники он так трясся надо мной, кажется, поминутно пуская слезу, что я могла лишь улыбаться ему. На работе папу подчинённые боятся до дрожи, а он считает, что я могу умереть от обычной царапинки, которая и получена-то вследствие моей же глупости. Только, вот, в тот момент я многое осознала. В первую очередь, если ты знаешь, чего хочешь, то не надо никого слушать: ни друзей, ни учителей, ни тех же родных. Даже представить трудно, как тяжело мне отстаивать право выглядеть, как я хочу; интересоваться тем, чем я хочу. Диалог с той девушкой из моего нового класса в буквальном смысле убил меня. Признаться, до сих пор не могу найти чёткой логики. А, может быть, это было простейшее осуждение, потому что: вот-вот, ты зашла, а эти мальчики сразу же начали смотреть на тебя. Но мне не нужно носить мини и расстёгивать блузку, чтобы заинтересовать, так же, как мне не нужно лицемерить и обсуждать «кто, кого и как», чтобы просто подружиться с кем-то. На деле же, я больше люблю нежиться в ванне, попивая горячий шоколад и читая любовные романы, но одновременно с этим: «Хм, встать в пять утра, чтобы поехать в Синдзюку по делам? Вообще без проблем. Завал по учёбе? Хорошо, можно даже несколько ночей не спать, ведь в первую очередь это моя вина, что допустила такое. Да-да, надо не забыть папе помочь. Кстати, что там у него с инвестициями, в которых я ничего не понимаю? Это вообще выгодно? Пора бы начинать разбираться в налогообложении, а то совсем глупая стану». Я так люблю напрягать людей работоспособностью, честное слово. В Тейко ведь это ценится, разве нет? Я долго отговаривала папу, просила не проплачивать и поверить в то, что дорожку себе в такое учебное заведение я проложу сама. Конечно же, всё далось особенно трудно. Если честно, я и вспомнить не могу, когда в последний раз чувствовала себя на самом-самом дне. Подготовка стоила мне огромного количества выпитого кофе, убитых нервов и бессонницы, и я искренне до сих пор не могу понять, как большинство просто взяли и поступили сюда. В тот момент, когда я познакомилась с Судзуки Йоко, то поняла, что многие ребята просто заслуживают, ведь не у всех в Тейко чистые, честные глаза. На долю секунды я отвлекаюсь на вой ветра за окном собственной комнаты. Многие ребята могут попросту не знать, какого это быть чистым и честным. Они любят красоваться и храбриться, но предпочитают не рассказывать о себе многое, прекрасно зная, что это может сыграть против них. Судзуки Йоко нравятся кареглазые блондины. А мне нравится легко дышать, без каких-либо преград впитывать в себя воздух.— А что мне нужно сделать, чтобы ты погуляла со мной? — А ничего. Я как-то не горю желанием. — Я уверен, если бы мы пообщались, ты бы передумала. — Я в этом немножечко сомневаюсь. — Очень досадное упущение.
Кисе Рёта тоже не любит быть серьёзным. В классе Акаши Сейджуро нередко упоминал его в разговоре Мидоримой Шинтаро. К слову, последний в кабинет после перерыва зашёл весь недовольный, а потом, всё такой же недовольный, на парту шмякнул какую-то мягкую игрушку. Я едва ли не начала смеяться в голос, но быстро удержала себя. Акаши говорил ему что-то про баскетбольный клуб и как раз-таки именно Кисе. Кисе вообще чудо. Он при виде меня в коридоре сразу же отворачивается к другим девушкам и прямо старается не обращать внимание. Когда я прохожу мимо, а рядом с ним никого нет, он смотрит в потолок, даже не решаясь спросить моего имени. А мне же хочется улыбаться от мысли, что уверенность в себе можно сбить одним лишь отказом.— Похвально.
Однажды сказал Акаши Сейджуро, здорово удивив меня. Он сам — фейерверк остроумных слов и смелых замечаний. Мне, может, кажется, но он изумительно одарён: совершенно бегло, с редким совершенством говорит на трёх или четырёх иностранных языках, много читает, очень образован и умеет пользоваться всей тонкостью ума без малейшей тени педантизма или надуманности. Я не слышала, чтобы он о ком-либо дурно выражался, но сам от этого ничего не терял. За недолгое время обучения с ним я уяснила чисто для себя: Акаши обладает искусством коварства и для него величайшее наслаждение — уязвлять собеседника своим сарказмом, не давая ему возможности защищать себя из страха попасть в смешное положение. Он и Мидорима, такие серьёзные все из себя и сосредоточенные, нередко в классе говорят на посторонние темы. Случалось даже, что я наблюдала за тем, как они играют в сёги, а на подоконнике, у открытого окна, вечно стояла какая-то безделушка, которая часто вызывала у меня лёгкие смешки. Серьёзно, я с повышенным вниманием следила, считай, ждала Мидориму Шинтаро в классе. Каждый раз до сих пор невольно отвлекаюсь на вошедшего, потому что каждый раз эти глупые вещи в его руках меня по-настоящему забавляют. Акаши говорит, что на людей так долго и пристально лучше не смотреть. И смеяться над ними тоже нехорошо. А Мидорима — один из самых сложных и самых непонятных характеров. В школьных коридорах он вечно мрачный, молчаливый и высокопарный, пренебрегающий всеми житейскими отношениями, надменный, своевольный. У автомата с напитками мы всегда киваем друг другу. Он жестом предлагает Sangaria*, а я в ответ лишь показываю минералку. Мидорима всё же умеет там, где хочет, нравиться, с неотразимым холодом пускать в ход всю гордость характера, всю игру своего тонкого, самого смелого ума, полного колкости и иронии. Во всяком случае, и по своим качествам, и по своим недостаткам это была натура далеко не заурядная; в гордой и вкрадчивой пленительности есть что-то хищное, что невольно заставляет обходить этого парня стороной, но и странным образом притягивает. Особенно эти глупые безделушки, что он вечно таскает с собой. Ну, не ерунда ли?