Глава 20
23 апреля 2019 г. в 11:36
С того дня атмосферу во дворце вряд ли можно было назвать здоровой.
Слуги не упускали возможности посплетничать, собираясь стайками в укромных уголках и перешептываясь. Нередко к ним присоединялись и патрульные, которые также были удивлены и еще больше обескуражены решением шейха Абу-Аби привезти в оазис и второго принца Хейжара. Поддавшись общему любопытству, происходящее стали обсуждать и в городе. Все не без интереса наблюдали за развернувшейся семейной драмой.
Первые несколько дней Арай пытался держать себя в руках, но чем чаще он сталкивался со своим братом в коридоре, в обеденной зале, в саду, тем чаще сжималось его сердце. Фарадж не скрывал своей искренней заботы по отношению к Идрису, пока еще Фаиль, и это нервировало Арая, раздражало и ввергало в бешенство. Ему довелось потерять львиную долю внимания своего старшего супруга, которого и до этого было немного, но он не собирался сдаваться. Нет… Он был готов бороться до последнего вздоха.
В один из вечеров, когда мучиться в сомнениях стало совсем невыносимо, младший муж семьи Абиль решился на отчаянный шаг.
Он появился в проеме господских покоев неожиданно, заставляя Фараджа прекратить развязывать пояс ночного халата. На лице мужчины нарисовалось удивление, которое почти сразу сменилось безразличием. В его планах было принять ванну и выспаться после тяжелого дня, дискутировать по поводу и без желания не было, но что-то подсказывало шейху, что его младший муж собирается быть настойчивым.
— Вы до сих пор не сочли нужным объясниться передо мной, — темноволосого паренька слегка трясло, но отнюдь не из-за ночной прохлады. Сквозняк, гуляющий по мраморному полу, покачивал его шелковую сорочку, слегка оголяя щиколотки, увешанные драгоценностями.
Весь день он ждал, когда же шейх соизволит оставить работу, своего драгоценного Идриса и наконец отправится готовиться ко сну. В его сердце тлела призрачная надежда на то, что все это было лишь фарсом или несмешным розыгрышем, возможно, во всем этом крылся какой-то смысл. Мысли множились в голове одна за одной, заставляя младшего сына семьи Абиль мучиться в догадках.
— Я более чем уверен, что ты сам в состоянии ответить на свои вопросы, — сказал мужчина и завязал пояс обратно, выжидающе поглядывая в сторону постели, явно намекая, что сейчас не самое время для задушевных бесед. Но Арай не был обделен настойчивостью и упрямостью. Он продолжал стоять в проеме двери и пристально смотреть на старшего супруга, словно пытался прочитать его мысли.
— За что Вы так со мной? — тихо прошептал-прошипел омега и сделал несколько шагов по направлению к Фараджу, намереваясь уйти с ответами или не уйти вовсе. — Я признаю, что не идеален и не безгрешен, но даже моя душа не заслуживает столько страданий. Или Вы смели предположить, что если привезете в наш дом моего беременного брата, то я не скажу ни слова? Ответьте мне честно: это Ваш ребенок?
Ответ и правда напрашивался сам собой, но вес имело лишь слово, сказанное вслух, а не обычные догадки.
— Да, этот ребенок мой, — альфа посмотрел на дрожащего омегу в упор.
Араю всего лишь нужно было ударить его по лицу, кулаками в грудь, закричать или расплакаться на месте – сделать все, что угодно, лишь бы облегчить свои страдания. Фарадж был готов ко многому, но точно не к тому, что его младший супруг с кристаллами зачинающихся слез и решительностью во взгляде обнимет его и поцелует, цепляясь за плечи мужчины, словно это был последний в его жизни шанс обратить внимание на свои душевные метания. Поцелуй был соленым, с привкусом отчаяния, немного неловким. Арай попытался ухватиться за ворот ночного халата и стянуть тот с плеч мужчины. В его действиях читалась напористость.
— Я знаю, Вы меня не любите, — оторвался от желанных губ омега и качнул головой, чтобы волосы сползли с плеч и не мешали продолжить поцелуй. — И мне все равно, правда все равно, кто в Вашем сердце, но законное место в постели мужа я никому отдавать не собираюсь. Вы ни разу не исполняли свой супружеский долг после нашей свадьбы, а мое терпение имеет свойство заканчиваться.
— Ты понимаешь, о чем просишь меня? — альфа попытался отстранить от себя омегу.
Дрожащими пальцами Арай окончательно стянул с Фараджа халат. Лунный свет, заливающий комнату, полосами улегся на обнаженную мужскую грудь, выигрышно подчеркивая рельефность тела.
— О нет, я не прошу любовных утех и близости без капли влечения друг к другу, — твердо произнес он. — Я требую от Вас исполнения супружеского долга!
Слишком долго и уже очень давно Арая преследовали насмешки дворцовой прислуги, которая перешептывалась за спиной у молодого господина о том, что он совсем не интересует шейха и, скорее всего, никогда не сможет исполнить свою обязанность – подарить династии наследника. На встречах, аукционах и в деловых поездках Араю не стеснялись задавать вопросы о том, когда же он обрадует высший свет прекрасной новостью о пополнении. Только вот спрашивать следовало совсем не младшего сына семьи Абиль, а самого Фараджа, который так рьяно избегал близости с омегой.
«Надоело, — проносилось в голове, пока Арай спешно снимал с себя ночную сорочку. — Вы обязаны были заботиться обо мне, но оставили на съедение этим сплетникам. Как же я… ненавижу Вас, Фарадж Абиль!»
— Что-то подсказывает мне, что об этой ночи ты будешь долго сожалеть, — предрек альфа.
Докучливые касания и попытки заключить в объятия порядком надоели Фараджу, и он схватил парня за кисти рук. И все же Арай был потомком хейжарской крови, в чьих жилах текла очень горячая кровь. Такая прыть не могла не забавлять и не раздражать одновременно.
— В этот раз не мне стоит беспокоиться о снедающем душу сожалении. Вам придется касаться меня бессчетное количество раз, пока нас не застанет результат. В противном случае все вокруг узнают, как я несчастен быть первым мужем семьи Абиль. Я обвиню Вас в измене, это будет не сложно сделать.
Мужчина сжал запястья омеги еще сильнее. Он смотрел на Арая взглядом, полным праведного гнева. Мгновенно все это перестало походить на цирк и превратилось в спектакль, из-за неумелой игры актеров на котором не хотелось более оставаться.
— Не забывайся в своих речах. Твоя мания величия закончится для тебя слишком плачевно, — твердо произнес шейх. — Если ты хотел продолжать жить спокойно, то тебе следовало подумать, прежде чем являться в мои покои.
— Пытаетесь испугать расправой? — нагло усмехнулся Арай и дернул плечами. — Подумайте сами, как все это будет выглядеть со стороны и что скажут абуабийский и хейжарский народы. Смешно изрекать, но мой брат приехал в Абу-Аби как нельзя кстати. Его беременность – Ваша неверность на глаза. Или надеетесь, что подданные примут бастарда в приемники династии? Если мне не изменяет память, ваш выродок был зачат вне брака.
За своим пламенным монологом омега не успел сориентироваться, когда шейх прошелся сухой ладонью по его рукам и без сожаления швырнул на постель, нависая сверху. Глаза альфы горели янтарным пламенем, а это значило только одно: теперь для Арая назад пути нет. Намотав темные волосы на кулак, второй рукой Фарадж раздвинул стройные омежьи бедра, рывком стянул ненужные тряпки и провел пальцами по узенькому колечку, сразу без подготовки проникая двумя внутрь. Раздался сдавленный писк, который лишь потешил разгневанного донельзя шейха. Сейчас он готов был разорвать на части этого необузданного глупца, который осмелился прийти в его покои с претензиями и злословить. Волк не хотел есть глупую овечку, но та сама пришла к нему в логово. Мужчина до последнего надеялся, что ему не придется уничтожать образ примерного супруга своими же руками, но Арай не оставлял ему выбора.
— Запомни как следует, — зло процедил Фарадж, склоняясь над полуобнаженным парнем. — Урок, который я собираюсь тебе преподать.
Арай стремительно вспомнил, что привело его в покои шейха: страх все потерять. Потерять себя, свое положение в обществе и получить клеймо «ненужный и брошенный своим собственным мужем». Он словно чувствовал, как теряет контроль над всем, что происходит вокруг, и ему это не нравилось. Все, что светило омеге в свете последних событий, — развод, девичья фамилия и позор. Но он не собирался сдаваться без боя, даже если поражение будет громким и стремительным.
— Прошу-у, используйте с-смазку...
— Уже просишь? — рыкнул альфа. — Несколько минут назад ты смел требовать.
Гуляющие по его телу почти чужие руки не дарили ни капли наслаждения, но Арай пытался убедить себя, что это необходимо и что только так он может все сохранить. А в голове билось только одно: «Я проиграл».
Тело инстинктивно выгнулось дугой, когда к узенькому колечку прижали что-то обжигающе горячее. Фарадж вошел сразу, чувствуя, как разрывает завопившего парнишку изнутри, но он не собирался быть аккуратным и нежным. Так как тот был не в течке, вместо смазки пришлось использовать слюну, не теряя времени на поиски геля. Весь этот спектакль в конце утомительного дня был не самой лучшей идеей попытать свое счастье.
— Ахх...Аа! Ммм...
Движения альфы были бесчувственны и машинальны.
— Ты можешь сделать три шага вперед, но я все равно буду впереди тебя, неужели ты этого не понимаешь, глупый омега? Этот брак с самого начала был лишь головной болью.
Мужчина склонился над извивающимся под ним омегой, еще крепче сжав того в своих руках, и впился в искусанные до крови губы, чтобы чуть приглушить крики и стоны. Толчок. Еще толчок. Беспорядочные движения вырывали из уст Арая нечленораздельные хрипы, словно он пытался о чем-то попросить, но боль сковывала.
Наслаждения не было. Это был грязный секс без единого намека на чувства. Боль, пронизывающая тело, страх и мучительное желание поскорее закончить начатое. Когда обжигающе горячее семя стало заполнять омегу, из глаз того уже перестали литься слезы, а на лице читалась лишь безучастность.
— Запомни как следует на всю оставшуюся жизнь: ты всегда был лишь заменой, — бросил Фарадж перед тем, как покинуть спальню. — И не смей больше появляться в моих покоях. Отныне я запрещаю тебе находиться в этих комнатах.
Арай ничего не ответил.
Искусанные губы были приоткрыты, из груди вырывались беззвучные рыдания. Внизу саднило, доставляя неприятные и болезненные ощущения. На простыню по бедрам стекала струйками кровь. В какой-то момент сознание покинуло истерзанное тело, и приятная холодная мгла разрешила провалиться омеге в небытие и забыться.