Праздник Фонарей в Абу-Аби. Любовь и долг

      В палате было светло и приятно прохладно. Через окно в небольшую, но уютную комнатку играючи проникали теплые солнечные лучи. На стенах мирно шелестел сочный зеленый плющ, благодаря которому дышалось легко и свободно. Тишина и покой, о которых так давно грезил Идрис, сейчас давили и неимоверно раздражали. За несколько дней пребывания в медицинском центре он успел ужасно соскучиться по дворцовым коридорам и той вечной, живущей в них суете.       — Как же неудобно, — посетовал вслух омега, попробовав чуть перевернуться, придерживая живот, к которому было прикреплено множество проводов. Тихий монотонный звук биения сердца свидетельствовал о том, что и с ним, и с его малышом все было в полном порядке.       Виктор обещал навестить его после обеденного сна. Он был единственным наряду с Абдул Аль Шамилем, кому разрешалось входить в палату и проверять самочувствие беременного омеги.       Инцидент, произошедший в стенах дворца, попытались скрыть, но среди прислуги все же пошли сплетни. Одни говорили о том, как ужасно поступил со своим братом первый муж семьи Абиль, вторые терзались ненавистью к среднему принцу Хейжара из-за того, что тот посмел зачать от шейха вне брака. Абуабийский народ, до которого в скором времени дошли эти слухи, также разделился на два лагеря. Это способствовало разжиганию гражданской войны, если так можно было назвать те митинги и протесты, проходившие на улицах города.       Когда Фарадж Абиль вернулся в свой оазис, то был просто вне себя из-за того, насколько обострилась ситуация. К переживаниям прибавилось и раздражение, а за ним и праведный гнев. Без сожаления он отстранил от дел Томаса, который никак не повлиял (или не захотел) на ход событий, хотя должен был направить все силы на прекращение народных волнений.       — Ты недостаточно хорош в исполнении своих обязанностей, — отрезал шейх Абу-Аби, отправляя своего уже бывшего второго советника из дворца в столицу. — Пока ты занимался своими делами, абуабийский народ буйствовал.       Уже давно он почувствовал некую отстраненность и нежелание продолжать свою работу. Томас становился все дальше и дальше от политических дел, от своего господина. Неизвестно, что могло на это повлиять, но факт оставался фактом: Томас стал пренебрегать своим положением. А это было непозволительно для лица государственной важности. Фараджу было тяжело принять подобное решение, ведь они проработали рука об руку почти с десяток лет. Временный пост второго советника по приказу самого шейха занял Виктор, который не особо обрадовался такой привилегии, потому что был влюблен в медицину и не собирался отказываться от призвания врачевателя.       — Только если на время, — повторял русский лекарь, помогая своему господину разобраться с беспорядками, захватившими Абу-Аби. — От меня больше толку как от врача, нежели чем как от политика.       — Ты единственный, кому я пока что могу доверить свой тыл, — отвечал Фарадж, похлопывая старого друга по плечу. — Чем скорее я разберусь со всем, тем быстрее смогу навестить Идриса.       — К слову, об Идрисе… Почему бы Вам не передать часть полномочий ему? Я всегда замечал его рвение и умение находить выход из любой ситуации.       — Я планировал сделать это после того, как отберу у него фамилию Фаиль и награжу своей, — коротко улыбнулся Фарадж, унимая грусть, снедающую его сердце. Он хотел как можно скорее покончить со всем, чтобы увидеть истинного и лично узреть, что с ним все в полном порядке.       До медицинского центра ему удалось добраться лишь к вечеру, более-менее покончив с корреспонденцией и выступив на главной площади перед своим народом, который удалось успокоить своими пламенными речами. И все же он был прирожденным оратором. Искусство, передаваемое в его семье по наследству.       — Где мой…? — Фарадж, практически влетев в высокое здание больницы, сразу же наткнулся на дежурившего врача и был сопровожден на второй этаж. — Благодарю.       Неловко постучавшись в нужную дверь и получив приглашение войти, Фарадж прошел в палату и плотно притворил за собой дверь. Руки его мелко подрагивали, и на то было много причин.       С той самой встречи, с вечера в городе в канун праздника Фонарей, мужчина потерял покой и привычную ему сдержанность. Один только вид этого хрупкого голубоглазого омеги, от которого исходил слишком соблазнительный и невероятно родной аромат, способен был заставить сердце взрослого тридцатилетнего правителя процветающего оазиса трепетать. Это не было влюбленностью, не было и любовью. Эта связь была настолько крепка, что казалось, ее не способна была разорвать даже смерть.       — Мой господин, Вы вернулись, — улыбнулся Идрис и жестом подозвал к себе альфу, который не теряя времени подошел к постели и приобнял возлюбленного, бережно поглаживая того по черной макушке. — Со мной и нашим малышом все в полном порядке, прошу, не переживайте.       Идрис провел ладонями по обнимающим его дрожащим рукам, перенимая то волнение, с которым в палату вошел Фарадж. Его сердце забилось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Больше всего сейчас ему хотелось запечатлеть этот момент в памяти, так спокойно вдруг стало на душе. Что происходило в городе, какие разговоры гуляют по коридорам дворца, насколько разгневана семья Фаиль – все это вмиг перестало тревожить Идриса, стоило ему почувствовать себя в кольце крепких рук.       — Ты просишь меня о невозможном, — тихо произнес мужчина. Он продолжать обнимать Идриса и вдыхать его аромат, словно тот способен был успокоить его. — Я не должен был оставлять тебя одного, но также не мог и не отправиться на восток, — он поднял глаза и встретился взглядом с омегой, который как будто говорил: «Я все знаю, просто продолжайте меня обнимать».       Когда они были вместе, просто вот так сидели и наслаждались близостью друг друга, все вокруг переставало существовать.

***

      Волнения в городе поутихли после того, как семья Фаиль забрала своего младшего принца из Абу-Аби. Все приняли это как само собой разумеющееся, особенно после того как Фарадж публично признался в чувствах к Идрису и откровенно честно рассказал обо всем, что им пришлось пережить, прежде чем они смогли быть вместе. Народ, как и полагается, встал на сторону своего правителя и поддержал правящую чету и нового мужа семьи Абиль. Скандалы постепенно стали забываться, и на смену им пришла тихая размеренная жизнь.       К счастью, Хейжар не стал врагом для Абу-Аби. Торговые и родственные связи все так же продолжали связывать два оазиса, хоть в свете последних событий Джозефу и пришлось нелегко: многие инвесторы отвернулись от четы Фаиль, предполагая, что все эти слухи способны навредить их имиджу. Но таких было немного.       На Арависком полуострове наконец настали спокойные дни. Две величественные семьи, Абиль и Фаиль, позабыв все обиды, разногласия и ссоры, стали жить в мире и согласии. Ради счастья среднего сына Джозеф смог перебороть себя и принять его связь с Фараджем Абиль как должное.       И все-таки жизнь должна продолжаться, ведь так? И если на отведенном для нас пути мы сталкиваемся с трудностями, то непременно обязаны их перешагнуть и идти дальше. Не стоит зацикливаться на плохом, оно губит ту мечту, к которой нас ведет сердце.

Конец истории