Временно

Марина трясущимися руками убрала с лица спутанные пряди волос, посмотрела вслед убежавшей вперед тёте Коле, потом перевела взгляд на Алю. Та, не мигая, вглядывалась в изрытую и грязную землю, всю в снарядах и тёмных заплатках шинелей. Алино лицо посерело, в губах — ни кровинки. — Пошли, — шепнула Марина, первая припала к земле и ползком направилась к полю боя. Сзади посышалось шевеление — это Аля победила сковавший ее ужас и пошла вслед за подругой. Марина легко кивнула головой вправо, указывая, что она пойдёт в ту сторону, а Але нужно налево. Спустя пару минут боковым зрением она заметила удаляющуюся фигурку. Теперь осталось только сделать свою работу. Вот покореженный танк стоит над ней чёрным чудищем. Надо посмотреть, нет ли тут раненых. Марина быстро обошла его кругом и даже смогла заглянуть в открытый люк — пусто. Надо идти дальше. Метрах в двадцати оттуда горел второй такой же танк. Марина уверенно поползла к нему. Кажется, там, на земле за ним, кто-то есть. — Эй, вы меня слышите? Кто-то не ответил. Марина преодолела оставшееся расстояние и приблизилась к тени на земле. Это был солдат. Советский солдат, молодой совсем; он лежал на животе, и его лица не было видно, только шинель с большим коричневым пятном на спине. — Слышишь меня? — повторила Марина, усаживаясь на землю рядом с ним. У неё есть с собой бинты, она сможет помочь ему прямо сейчас! Марина, ухватившись за его плечи, перевернула солдата на спину. Он её не слышал. И помочь Марина ему уже не могла. К горлу подкатил ком, на глаза навернулись слезы. Марина отпустила плечи солдата и отползла в сторону, в ужасе оглядываясь назад на горящий танк и пропитавшуюся кровью шинель. Тошно. Страшно. — Как же так? — одними губами прошептала она, закусив костяшку пальца. Жизнь до войны, уход отца на фронт, экстренные курсы подготовки медсестер и сегодняшнее предвкушение первого выхода на поле боя — все смешалось в одну черно-белую полоску, на которую кидал блики огонь за её спиной. — Этого не может быть, нет, не может! Давай, вставай, нас уже ждут… Там Розка суп сегодня приготовила, должна твоя порция остаться… Ну же, вставай! Солдат не отвечал, лишь смотрел в небо и, кажется, даже немного улыбался. «Маринка, ищи живых! Всех живых надо с поля вынести, нам так ещё сам Жуков говорил. Все поняла? Повтори!» — вдруг возник в голове образ Дамоклова, который пару часов назад учил её с Алей, как надо выносить раненых. — Искать живых… Всех живых надо с поля вынести, — эхом повторила Марина слова Дамоклова, сложила руки солдата на груди и, пошатываясь, поползла дальше. Ищи живых, Маринка. Обойдя почти всю площадь, которую ей отвели, она наткнулась ещё на несколько пожарищ, троих солдат, которые тоже смотрели на небо и слегка улыбались, и много, очень много воронок от снарядов. Однажды, когда Марина увидела на земле большую лужу крови (человек, потеряв столько, не мог выжить), ее стошнило. Хотелось убежать отсюда, напиться воды из родника неподалёку, уснуть в своей палатке и проснуться в уже прошедшем тридцать пятом, когда не было никакой войны и не нужно было искать живых среди мёртвых. — Эй, меня слышит кто-нибудь? Отзовитесь, люди! — в очередной раз, уже не веря в успех своих поисков, крикнула Марина. И случилось чудо. Кто-то слабо и очень тихо застонал. — Живой! — неверяще прошептала Марина. — Я сейчас, родной мой, я мигом! Марина быстро завертела головой, силясь понять, откуда шёл звук. Стон повторился, на этот раз громче. Марина благодарно улыбнулась неизвестному живому солдату и поползла к воронке, где он должен был лежать. Лишь бы успеть. — Я рядом, не беспокойся, сейчас мы тебя быстро подлатаем, здоровее некуда будешь! — почти не осознавая этого, лепетала Марина, приближаясь к взрытой земле. Там, свернувшись, лежал солдат. Заметив её, он слабо повернул голову и попытался кивнуть в знак приветствия. — Ты не дергайся, — шикнула Марина и перетянула сумку с красным крестом на живот, чтобы было удобнее. — Что болит? — как на приёме у врача-педиатра, просто и без излишеств, спросила она. Солдат взглядом указал на свою правую руку. Шинель была закатана до локтя, и длинная рана, начинаясь почти у запястья, уходила куда-то под рукав. — Жить будешь, — почти облегчённо улыбнулась Марина, позволяя себе забыть о четырёх бойцах, которым она помочь не успела, и сосредоточиться на ране и бинтах. Дамоклов как раз недавно показывал, что делать в похожем случае. — У тебя руки трясутся, — вдруг заметил солдат, когда Марина начала перевязывать ему рану. — Ты лучше молчи. А руки у меня с утра трясутся, это вообще не беда. Такая вот медсестра из меня получилась. Солдат усмехнулся и послушно замолчал, внимательно наблюдая за тем, как Марина уже не так сильно трясущимися руками продолжила перевязку. Интересно, тётя Коля и Аля сейчас где? Они бы наверняка обрадовались, узнав, что она, Маринка Хлебова, сама смогла помочь раненому и даже не упала в обморок от вида крови, как было на курсах. А Дамоклов точно похвалит её, скажет: «Молодец, так держать!», — и возможно даже разрешит поварихе Розке дать ей порцию чуть-чуть побольше… Отвлекшись на размышления о прибытии обратно вместе с живым бойцом, Марина и не заметила, как завязала бантик из бинтов. — Всё? — спросил солдат, придирчиво оглядел свою руку и, видимо решив, что все сделано качественно, кивнул сам себе. Марина встала, смахнула сумку обратно на бок, чтобы не мешалась, и подняла с земли оружие. Она ещё не совсем понимала, в чем отличие ружья от автомата, но четко запомнила, что его всегда надо забирать с собой. Его и так мало. — Все. Идти сможешь? — Да вот не знаю, — пожал плечами солдат, тут же скривился от боли и попытался встать. Хоть и не сразу, но получилось. На штанах под коленом выступило пятно крови. Марина, вздохнув, осуждающе посмотрела на солдата (чего сразу-то не сказал?), наскоро обработала довольно глубокую рану на ноге. Дамоклов как-то говорил, что не любит такие лечить — «с ними мороки много». — Хватайся. — Марина закинула одну руку солдата себе на плечо, поудобнее перехватила его поперёк спины и сделала пару шагов. Вообще, не так уж и сложно. По крайней мере, намного проще, чем казалось по описанию тёти Коли. — Я ж тяжёлый, — вяло попытался протестовать он, явно намереваясь идти самостоятельно. Это с его-то ногой! — Слушай, тебя как зовут? — Андрей. — Так вот, Андрей, не мешай мне делать свою работу. Ты так только больше шума создаешь. Давай-ка лучше ты всем весом на меня обопрись, так идти легче будет. Андрей, ворча, выполнил её приказ просьбу и за всю оставшуюся дорогу до перевязочного пункта не сказал ни слова.

***

Тётя Коля, взмахнув руками, выбежала им навстречу. — Неужто вернулась! Аля, Аля, быстрее сюда, подсоби мне! — она ловко заменила Марину и потащила Андрея в палатку, служившую им и госпиталем для солдат, и жильем для врачей. Аля выбежала словно из ниоткуда, улыбнулась Марине и посеменила за тётей Колей. Она помахала ей вслед рукой и уселась прямо на траву. День выдался слишком насыщенным, надо отдохнуть. — Оружие где? — первым делом спросил Дамоклов, когда увидел Марину. — Мне уже доложили, что ты солдата принесла. — Вот, — Марина отдала ему не то ружьё, не то автомат, и привалилась спиной к растущему рядом деревцу. Дамоклов цокнул языком, но ушел и оставил её в покое. Сколько она так просидела, Марина не знала. В реальность её вернул задорный голос Али, которая успела прилечь рядом. — Тетя Коля передала, что ты хорошо постаралась для первого раза. — Да чего там, — смутилась Марина, еле сдержав улыбки от похвалы. — А солдатик этот у меня спрашивает, — продолжила Аля, не обратив внимания на лепет Марины, — мол, что у вас за сестричка такая, у которой руки трясутся. Я ему говорю, что ты, а он мне: приведи сюда, спасибо сказать ей хочу. Марина, безмятежно рассматривающая носки своих сапог, бросила на Алю быстрый взгляд. — Придумала ты все. Кому в голову придёт такое просить? Я же медсестра, я должна это делать. — А что такого? — пожала плечами Аля. — Сходи, хоть проведай своего первого пациента. Аля толкнула Марину в плечо; она, понимая, что подруга так просто не отстанет, кивнула головой. Аля хлопнула в ладоши. — Вот и чудненько! Горящий танк, воронки от снарядов, лужа крови на земле и трясущиеся руки остались где-то далеко, так далеко, что две смеющиеся девушки смогли забыть о них на целый вечер. Как будто в тридцать пятом, когда не было никакой войны и не нужно было искать живых среди мёртвых.