Не совсем совместимые

Бокуто отыскал Акааши в комнате и обнаружил, что тот, уже почти полностью одетый в школьную форму, судорожно собирал сумку. – Куда собрался? А, не, не тот вопрос, это же очевидно, что в школу. Куда собрался без завтрака? – тыкая в сторону Кейджи лопаткой, громко спросил Котаро. – Я не голоден, – соврал Акааши. – Вот ещё! – лопатка полетела куда-то в сторону Кейджи. – Хватит в меня кидаться! – возмутился он. – Хватит ерундой страдать! Ты сам не свой в последнее время, так еще и вредничаешь. Кто мне постоянно лекции о регулярном питании рассказывал, а тут на тебе! Бокуто встал в проходе, поставив руки на косяки, закрыв дверной проём своим телом. – Пока не позавтракаешь, никуда не уйдешь! Но, – Котаро хитро прищурил глаза, – пока не расскажешь, что с тобой случилось, не накормлю! Акааши почувствовал себя загнанным в ловушку, а Бокуто из вредности показал язык. Кейджи сглотнул и снова стал нервно перебирать пальцами. В тишине прошло пару минут, но Бокуто не шевелился, ожидая ответа. – Кое-что насчёт меток соулмейтов, – осторожно начал Акааши. – О-о-о! – Бокуто заметно оживился. – У тебя что, появилась картинка? Покажи-покажи! Акааши инстинктивно сжался, прижав ладони к груди. Он знал, что картинка надёжно скрыта под рубашкой, но всё равно постарался прикрыться. И это не осталось незамеченным Котаро. Он подошел ближе, и из-за своего немалого роста вкупе с широкоплечностью, он, по сравнению с хрупким изящным Акааши, казался просто огромным. Бокуто навис над другом, приблизившись на слишком близкое расстояние, будто хотел исследовать каждый сантиметр тела Кейджи. – Покажи, – как можно более ласково сказал Котаро, сверкая безумным взглядом. Кейджи попытался отстраниться, и отклонился назад так, что начал падать. Однако Бокуто мигом его поймал, чем не только спас, но еще и крепко схватил, чтобы Акааши не сбежал. Беглым взглядом он прошёлся по всему телу Кейджи, думая, где могла бы находиться метка, вызвав этим у Акааши мурашки, затем потребовал: – Пиджак и рубашку сними. Акааши начал возмущаться и вырываться, протестуя против раздевания. Но Бокуто ввиду преимущества в силе просто стянул с него пиджак, затем потянулся к вороту рубашки, крепко держа друга. Кейджи чуть под землю от стыда не провалился. – Прости-прости, иначе я сейчас умру от любопытства, – будто извиняясь за своё поведение, тихо добавил Котаро, аккуратно расстегивая свободной рукой верхние пуговицы рубашки Акааши. Кейджи замер, принимая свою судьбу. Хуже уже быть не может? Ведь всё изменится уже через пару секунд, когда Бокуто доберется до метки. По тому, что Котаро прекратил его так нахально трогать, Акааши понял, что его друг увидел злополучную картинку. Пока еще друг, поправил он себя. А также он понял, что ему захотелось, чтобы Бокуто не прекращал его трогать, но лучше, чтобы это было не так нахально. Хотя… Тем временем Котаро задумчиво разглядывал метку, затем повернул Акааши к солнцу. Тот не сопротивлялся, смирившись с тем, что Бокуто делает с ним, что хочет. Картинка совы блеснула в солнечном свете красным, будто кровавым пятном. Непривычно тихий Котаро отпустил друга и отошёл на полшага, словно желая держать дистанцию. – А я думал, что расстроюсь, если увижу у тебя не сову, – не своим голосом проговорил он. – Не расстроился? – вернулся в реальность Кейджи. – Не знаю, – пожал плечами Бокуто. – Метка та, что я хотел, но… Он замолчал, но всё и так было понятно. Акааши поправил рубашку, скрывая метку, с которой не сводил глаз Котаро. Тот, нахмурив брови, выглядел так, будто решал вопрос вселенской важности. – Такое чувство, что не-такая метка появилась у тебя, а не у меня, – сказал Кейджи. Странно, но сейчас ему стало легче на душе, хотя реакции Бокуто он всё равно опасался. – Я просто не понимаю теперь ни черта, – Котаро немного вспылил, но к этому Акааши уже привык. – Естественно мы соулмейты, я даже не сомневался, что так и будет. Но красная… Неужели ты меня того, это?.. Кейджи покраснел, подумав, сколько всего ему может прийти на ум от таких странных эпитетов, которые могли значить всё, что угодно. Выдохнув, он постарался в ответе затронуть самое нейтральное: – Мне кажется, ты мне нравишься. – Ты мне тоже нравишься, Акааши. У Кейджи приятно сжалось сердце, и он с нарастающим восторгом посмотрел на Бокуто. Но улыбаться мгновенно расхотелось, потому что его друг не выглядел как герой романтического фильма. Скорее походил на того Котаро, которого на матчах боялись не только соперники, но и товарищи. – Говори прямо, Акааши. Ты имеешь в виду в романтическом плане, шуры-муры там и прочая ерунда. Такие слова немного задели Кейджи, но он постарался не подать виду. Всё же, это было ожидаемо. Бокуто дождался лёгкого кивка Акааши и, вздохнув, сказал снова относительно спокойным голосом: – Пойдём, поедим, а то остынет, – сменил он тему, будто показывая, что не хочет больше говорить об этом. В отличие от вчерашнего дня, этот остаток утра Акааши запомнил слишком подробно. Котаро пытался болтать, как ни в чём не бывало, но всё равно Кейджи чувствовал между ними напряжённость. После того, как Бокуто вернулся к себе домой за вещами, Акааши зачем-то (возможно по привычке) дождался его на крыльце, чтобы не идти в школу в одиночестве. Однако шли они будто бы не как друзья, а как незнакомцы, по случайности шедшие рядом, чтобы после молча разойтись по своим классам. Акааши всё это не нравилось, ему казалось, что именно этого он и боялся.