***
Снег падал, запутываясь в искусственных ресницах и придавая им сказочный вид. Он выдохнул кислород, застрявший в механических легкий, и тот незримо вышел. Если бы он был человеком, и если бы его дыхание было тёплым, он испустил бы горячий клубок дыма. Вертолет над головой создавал невообразимый шум, от чего хотелось руками заткнуть себе уши. Однако, несмотря на это, все продолжали идти, не срезая с пути. Никто не смел отступить, да и никто не хотел. Слишком долго они шли к своей цели, чтобы в последний момент, резко передумав, бросить всё. Людское телевидение уже объявляло по всем каналам эту новость. Андроиды вышли на мирную демонстрацию, и всем было интересно, как скоро они проиграют. — Либо победа, либо смерть, — сказала ему как-то Норт. Тогда он посчитал это безумием. Он хотел верить, что существует и третий вариант, четвертый, пятый с лучшим для обоих сторон исходом. И да, он есть. Но сейчас они вряд ли дадут ему им воспользоваться. Поэтому только так. Поражения не будет, только победа. Он вёл за собой сотни девиантов, которые разделяли его мысли. Все они боялись смерти, но никто не хотел сдаваться. И он не имеет права. Военный начальник достал громкоговоритель и, кажется, собрался предложить им сдаться. Однако, никто его не слушал, не желая даже думать об этой мысли. — Вот и он, — тихо произнес Маркус, — момент истины. Военные не желали отступать. Они не воспользуются шансом сдаться мирно. Они будут продолжать стоять на своем. Выйдя на середину дороги, он остановился. Как и все, девианты больше не сдвинулись с места. На них было направлено несколько десятков пушек, пистолетов, автоматов, а страха не было. Лишь легкая дрожь в пальцах. За ограждением стояли журналисты, пытаясь поймать хоть какую-то новость. — Мы не хотим столкновений! — объявил громко Маркус, — это мирная демонстрация! Однако голос военного продолжал стоять на своем. Они либо сдадутся с миром, либо всех перестреляют. Но в этом мире давно уже нет идеально черного или идеально белого. В мире есть столько же вариантов решения проблемы, сколько оттенков разных цветов. Даже тех, которых человеческий глаз не в состоянии рассмотреть: цвет свободы, цвет спокойствия, цвет мира и цвет красоты. Но люди упорно продолжают видеть мир только в черно-белых цветах, забывая про остальные. Большой танк объехал их сзади, отрубая все пути к отступлению (которого и так бы не было). — Пути назад уже нет, — спокойно произносит он. Никакого гнева, ярости или злобы. Только мудрое смирение. Он принимает ситуацию такой, какая она есть. — Мы просим освободить всех андроидов из лагерей и прекратить агрессию против нас! Мы хотим мира, — громко и четко выдвинул он свои требования. — Мы не будем прибегать к насилию! Но мы не уйдем, пока вы не отпустите всех. Они решительно двинулись вперед. Послышались звуки выстрелов. Несколько тел упали на холодную и жесткую землю. Люди явно не шутили. Но и девианты не собирались отступать, а лишь смелее двинулись вперед. Пуля разрезала воздух где-то близко с его щекой. Чувствительность звукового процессора слишком высока, всё отдаётся неприятным ультразвуком. Следующая волна выстрелов сбивает с ног несколько андроидов. Но они всё так же упрямо идут вперед. По обе стороны его сопровождают те, кто был готов к этому с самого начала. Джош нисколечки не сомневается в правильности его решения, он смиренно идет вперед, осознавая, что вполне может оказаться тем следующим, кто ляжет. Норт, казалось, находится в трезвом уме и твердой памяти, но он успевает заметить, как её пальцы едва-едва дрожат, когда за спиной слышен глухой стук. А Саймон словно в любой момент готов кинуться в бой или защитить своих друзей от свинцовых пуль, смотрит вперед, но его взгляд стеклянный. Он остановился в нескольких метрах от людских баррикад. С минуту подумав, Маркус подгибает ноги и опускается на холодную землю чуть покрытую снегом. Все андроиды опускаются и садятся на землю, вслед за ним, в позу лотоса. — Откроете огонь по безоружным демонстрантам? — спросил провокационно Маркус. Люди затихли. Даже с относительно большого расстояния можно было услышать их неровное дыхание. Они определенно были в шоке от такого поступка девиантов. Все андроиды сидели неподвижно. Будто бы только Маркус мог решить, когда и как им двигаться. Подобно одному целому организму: единые мысли, чувства, поступки. — Не стрелять, — объявил твердый голос военного. Вдалеке, за перегородкой, послышалась вспышка камеры. Толпа журналистов запечатлела этот момент. Вертолет, круживший над их головами, кажется, немного отлетел в сторону. — Маркус, что нам делать? — спросила его Норт. — Держаться, — просто ответил он.***
Они построили баррикады из чего только могли. Множество машин, стоящих в холоде и брошенных своими же хозяевами, пустые резины, лавочки. Снег всё шел и шел, засыпая собой импровизированные преграды, укрывая их словно одеялом. Только вот совсем не теплым. Тириум холодными каплями стекал по длинному плащу, оставляя после себя синие разводы. Большие голубые пятна, которые напоминали ему, где он сейчас, и что происходит. Не позволяя улетать мыслями туда, где хочется быть. Он стоял на тонкой крыше одной из старых машин и осматривал то, что осталось от некогда яркого города. Желтые и багряные краски, которые он видел, когда последний раз был здесь, полностью исчезли. Их заменил белый цвет снега, что пришел вместе с декабрем. Он спрыгнул со старого куска железа, который в прошлом был машиной и решил помочь своему народу крепче укрепить преграду. — Надо закончить баррикаду, помогите мне, — попросил девиантов Маркус. Они вместе передвинули машину, закрепляя преграды, которые должны были их защитить. — Это их не остановит, — сказал ему Саймон. Он был прав, но это было лучшее, что подвластно им в данной ситуации. Лучшее так, чем никак. Он не смотрел ему в глаза. Наверняка, это было связано с одной маленькой девочкой, что когда-то находилась в стенах Иерихона. Маркус тоже по ней скучал, хоть и не признавался никому. Они на войне, сейчас нужно думать, как остаться в живых с наибольшим количеством андроидов. Мысли сейчас должны быть холодными и ровными, а не улетать, задумываясь о том, что уже не исправить. — Хоть бы время выиграть, — время-то они точно выиграют, пусть и немного, но выиграют. Саймон забрался на крышу машины и перелез обратно за баррикаду. — Знаю, это решение было не легко принять. Но мы поступаем правильно, — сказал Джош, последовав за Саймоном. Он был благодарен ему за эти слова. Теперь у него чуть больше уверенности. Не задерживаясь, Маркус перелез через крышу машины, вслед за девиантами. Множество андроидов находились внутри. Некоторые, склоняясь, скорбили над потерянными. Некоторые поддерживали раненых, как морально, так и биокомпонентами. Другие же проверяли на прочность баррикаду и, если им что-то не нравилось, искали, чем ещё можно укрепить. Журналисты за оградой внимательно наблюдали за развивавшимися событиями, хоть и не понимали всей ситуации. Маркус решил, что пора им рассказать, что на самом деле происходит. — Маркус, мы нашли что ты просил, — сказал ему раздвоенный механический голос. Он склонился и поднял с земли инструмент. — Там собрались журналисты, — ответил он, — расскажем им правду. Норт и Саймон помогли ему установить механизм. В небе загорелось электрическое поле, он уже знал, что им скажет. Проведя рукой, словно объявляя перемирие, махая белым флагом. В воздухе появляется надпись. Мы живые. Пусть это спорно, но сейчас они чувствуют. И этого достаточно, чтобы жить. Теперь они знают. Дальше нужно держать баррикаду как можно дольше, чтобы ни случилось. Многие ранены пулями, но всё ещё готовы сражаться. Значит всё не так плохо. Маркус подошел к девиантам, что стояли на краю баррикады, смотря в сторону военного лагеря. ФБР здесь. Прибыл переговорщик. Видимо, это очередная попытка людей убедить андроидов сдаться властям на милость. Как жаль, что они не хотят сдаваться. — Маркус, — позвал его голос из громкоговорителя, — я пришел поговорить с тобой! Выходи, — Норт машинально схватила его за руку, ища поддержки и тем самым оказывая её ему, — даю слово, мы тебя не тронем. — Не ходи, — сразу сказала ему Норт, — это ловушка. Тебя просто пытаются выманить, он лжет. Она умоляюще на него смотрела. Аккуратные губы были плотно сжаты в одну полоску, а температура сразу подскочила. Конечно, она никогда не верила пустым словам. Она была уверена, что это всего лишь уловка. И да, скорее всего, это правда. Но она сильно сжимала его руку, показывая, что не хочет отпускать его. — Я пришел без оружия, — убеждал его человек. — Я хочу поговорить, — он даже поднял руки в мирном жесте. Если пойдет, есть высокий риск, что его пристрелят, как только он появится в поле зрения военных. Но так же есть шанс на мирные переговоры. Так что же делать? Надеяться на призрачный шанс или же, даже не попытавшись, упустить его? Но как там говорил Коннор?Всегда есть шанс возникновения маловероятных событий, верно? — Я должен его выслушать, — ответил он Норт. — А если тебя убьют? — она нахмурилась и сощурила глаза. Её лицо выражало полное негодование от его выбора. Кажется, он выглядел точно так же, когда Коннор предложил идею напасть на башню «CyberLife». Ей тоже сейчас это казалось безумием. — Придется рискнуть, — сказал Маркус, мягко отпуская руку Норт. Джош и Саймон ничего не ответили, может, им тоже это не нравилось, но они просто не захотели ещё больше нагружать его? Он вышел из импровизированной баррикады и спрыгнул на твердую и холодную землю. Из-за стоптанного снега подошва ботинок немного скользила. Маркус неторопливыми шагами направился в сторону переговорщика, внимательно рассматривая его лицо, пытаясь уловить в его мимике хоть один намек на ложь или смех. Однако, он был полностью спокоен и даже расслаблен. Его лицо не выражало никаких эмоций: полный ноль, чисто смирение. Он определенно был агентом ФБР, немногие в такой ситуации остаются спокойными. Он остановился в нескольких метрах. Четкая полоска разделяла дорогу. Лицо человека оставалось в тени, а на андроида лился яркий свет. Никто не думал двигаться ближе, словно на подсознательном уровне понимая, что четкая полоса делит не только дорогу. — Через несколько минут, — начал переговорщик. Его голос звучал тихо и твердо, может даже устрашающе, — войска начнут наступление. Вы все погибните. Все будет кончено. Но этого можно избежать, — заверил он его. — В каком смысле? — Сдайся, — просто ответил ему человек, — сдайся, и, я обещаю, вас всех пощадят. Вас задержат, но всё же не уничтожат. И он бы поверил ему, если бы не было приказа уничтожить всех андроидов. — Предлагаете мне стать предателем? — этот вопрос скорее был риторическим, но всё же звучал твердо, намекая, что он не собирается этого делать. — Я даю тебе шанс спасти всех, — ответил он, — ты не уйдешь отсюда, Маркус. Но у тебя ещё есть возможность спасти тех, кто рядом, — он посмотрел на Норт, и Маркусу захотелось выколоть ему глаза. — Пусть, и не удалось спасти других, — сказал он со странной интонацией. На лице Маркуса отразилось удивление. Впервые стало страшно, ведь он не знал, о чем ему говорит переговорщик. Или, точнее, не хотел знать. — Эта машина, — сказал он, указывая кивком головы на Норт, — она тебе не безразлична, верно? — он сделал небольшую паузу, — ты готов пожертвовать ей? Нет, не готов. И, наверное, никогда не будет. Ему было страшнее потерять её, нежели чем себя. Но он никогда не расскажет ему этого. Хоть и по его лицу уже всё понятно и без слов. — Ты можешь спасти ей жизнь, — сказал он. Это звучало так, будто он предлагает им место в раю, — вы уедете отсюда и начнете новую жизнь, в другом городе. Просто сдайся и она спасена. Его голос звучал слишком убедительно, а будущее, что он им нарисовал, было слишком счастливым. Ему казалось, что выбор делают за него. Да, он очень хотел быть счастливым со своей семьей. А может, да катись оно всё? Ответ пришел сам собой. — Нет, — твердо сказал Маркус, — я скорее умру, чем предам свой народ. Переговорщик медленно покачал головой. Ему очень не понравился его ответ. И видимо, не понимая, что говорит, произнес: — А если бы на её месте была девочка, ты бы согласился? — его губы медленно растянулись в подлой улыбке. Внезапный страх поселился в механических легких, вытесняя из них весь кислород, который, почему-то не подчиняясь законам логики и механики, сейчас казался жизненно необходимым. И он молчал, не потому что ему было нечего на это сказать, а потому что он просто не мог вымолвить и слова. — Я про того ребёнка, на корабле, — нарочито растягивая слова, сказал он, — как там её зовут? — фальшиво изображая, что никак не может вспомнить имя. — Колет, — всё, что смог выдавить из себя Маркус. — Колет, — задумчиво повторил за ним агент. Он поднял подбородок, показывая своё превосходство в данной ситуации, — а мы всё гадали, что человек делал на корабле. Этот разговор стал нравиться ему всё меньше и меньше. А взять в руки автомат хочется всё больше и больше. Он бы развернулся и ушел, если бы разговор не перешел в такое русло. — Так вот почему она не хочет называть свой адрес, — задумчиво и тихо проговорил он. Но достаточно громко, чтобы услышать. И в миг самый страшный кошмар ожил, заменяя собой реальность. На лице переговорщика уже можно было увидеть, как ему нравится этот сладкий вкус победы. — Ты можешь спасти ей жизнь. Скажи, и вы все заживете счастливо, одной семьей. Словно прочитав все его мечты, предложил ему переговорщик. Колет у них, и они ей угрожают. Они угрожают всем им. Но ему всё так же отчаянно не хотелось в это верить. — Ты блефуешь, — наплевав на правила приличия и этикета, высказал свои мысли Маркус. Переговорщик усмехнулся. Он потянулся пальцем к уху, в котором, вероятно, был наушник, а позже послышался тихий писк. — Приведите девочку. Они, не отрываясь, смотрели друг другу прямо в глаза, стараясь отыскать на лице противника хоть какую-нибудь слабость, чтобы надавить на неё по-сильнее. Со стороны военных послышались перешептывания. Маркус был зол. Это можно было сказать и по его выражению лица и по агрессивной позе. А вот переговорщик, кажется, наоборот, очень собой доволен. Переговоры шли слишком долго и трое девиантов уже успели забеспокоиться. Каждый неотрывно следил за любыми действиями, как за военными и Маркусом, так и за переговорщиком, который никому не нравился и уж точно не внушал доверия. Каждый из них был готов в любой момент сорваться и броситься ему на помощь вместе с автоматом. Были готовы. Пока один из военных не вывел к ним ребёнка. Они всё ещё оставались в тени, но рассмотреть детскую фигуру было возможно, так же, как и два высоких рыжих хвостика. Норт мгновенно всё поняла. Она быстро посмотрела на Саймона. Он стоял неподвижно и полностью поглощал взглядом картину, стоявшую пред ним. Он не верил своим глазам. А потом уже он резко дернулся вперед, явно намереваясь вмешаться. Его остановила механическая рука Джоша, которая резко опустилась прямо перед ним, не давая возможности пройти. Он посмотрел на своего друга, не понимая почему. Джош стоял, полностью обратив свой взгляд вперед, и, казалось, больше ничего не замечал. Впервые за всё время, что он его знал, Саймону захотелось хорошенько ему врезать, чтобы увидеть на этом безразличном сосредоточеном лице хоть что-то. Но он отвернулся, продолжая смотреть на то, что происходит прямо у него под носом. Впервые он чувствовал себя настолько бессильным. Саймон позволил чувству ярости полностью затопить его изнутри, но от глупых поступков решил себя уберечь, оставаясь на месте. Внутри Маркуса будто бы что-то оборвалось, когда он встретил голубые глаза слёзно смотрящие на него. Казалось, что еще чуть-чуть и девочка забьётся в истерике. — Достаточно одного слова, и мы её отпустим, — заверил его переговорщик, — если ты откажешься... — он сделал странную паузу. Заведя глаза вверх, он наигранно печально вздохнул, — ...что же, всё что случится, на твоей совести. Ему, скорее всего, было уже интересно не как убедить его сдаться, а как быстро он сломается. Она стояла там и умоляла его спасти её. Но он не сдвинулся с места, продолжая удивленным взглядом сверлить её лицо. Потому что спасти её, означает предать свой народ. Уже в который раз на дню он оказался в безвыходном положении. В который раз задавая самому себе вопрос: "Что же мне делать?" Он слишком долго шел к своей цели и сдаться сейчас, сейчас, когда ты уже так близко, слишком обидно. Надежда на лучшее, словно призрак, которого и вовсе не существовало, ускользает сквозь пальцы, открывая ему прекрасный вид на то, как это всё происходит. Он как сейчас помнит, когда Коннор держал пушку по направлению его черепа, как она, наплевав на собственный страх, кинулась его спасать. Ей было страшно, но она это сделала, и остается лишь гадать почему. Ему стало стыдно, что сейчас он стоит и думает, что выбрать. Когда даже мысль на раздумия, когда лишь несколько секунд колебаний уже как предательство и неблагодарность. Конечно же, он должен был выбрать её. Он должен был сразу выбрать её, не раздумывая! Он сдастся и их отпустят. Они смогут начать новую жизнь, они все будут, как семья. Они будут счастливы. Ему достаточно лишь сдаться, отступить, верно? "Либо свобода, либо смерть", - раздался в его голове голос. Эту фразу однажды сказала ему Норт. Тогда он считал это нереальной глупостью. Никогда не может быть всё очень плохо или всё очень хорошо. Белый не может быть идеально чистым, у него всегда будет куча оттенков, которые могут быть светлее или темнее. Точно так же как и с вариантами развития событий. Не может быть только два. Маркус зацепился за эту мысль. Ему предложили два варианта: либо он сдается, либо они все погибают. Но он не хочет ни того, ни другого. Значит, он выберет третий вариант. Который отыщет сам. У него несколько десятков секунд, прежде чем они начнут что-то подозревать. Надо как-то обеспечить Колет безопасность. Его не подпустят к ней близко, военный держит автомат и ему не будет труда выстрелить. Дать сигнал девиантам? Нет, не выход, их просто перестреляют при малейшем движении. Он услышал тихий вздох со стороны переговорщика. Маркус внимательно посмотрел на него, стараясь уловить в нем хоть что-то. Его нижняя губа чуть дрогнула. Нервничает. С чего бы ему? Какой бы вариант из двух ему предложенных Маркус не выбрал, он в выигрыше. Или может он тоже думает о третьем, проигрышном, варианте? Он был уверен, что выход где-то близко. Он словно смотрит, но не замечает. Подобно, слову, что крутится на языке, но ты никак не можешь вспомнить, как же оно звучит. До звукового процессора донеслись назойливые вспышки камер и ярые перешептывания. Как же сейчас эти журналисты, что снимают всё, были не вовремя. Маркус посмотрел в их сторону. Несколько камер засняли, как он поворачивает голову. Журналисты никак не могли понять, что на поле боя делает ребенок. Конечно, как они могут понять то, что человек может быть дорог девианту. Андроиды не навредят ребёнку, никогда. — Ну так что, — переговорщик явно заметил, что собеседник не спешит выбирать, и, наверное, забеспокоился, — Маркус? Внезапное осознание посетило его голову. Люди тоже никогда не навредят ребёнку. Не станут, правительство не может потерять лицо перед народом. Он отворачивается и уходит назад, кинув последний взгляд на Колет. Кажется, она не расстроена его выбором. — Ты подписал всем приговор, — ударился в его спину тихий шепот переговорщика, который понял всё без слов. Он шел к выстроенной баррикаде нарочито медленно, ожидая, когда же ему в спину прилетит пуля. Но её всё не было. И лишь тишина мерзким ультразвуком поселилась в его ушах. Он проигнорировал взгляды друзей, которые удивленно на него смотрели, не понимая или же принимая его выбор. Как только он оказался за баррикадой его окружили три девианта. — Что там делала Колет? — резко спросил Саймон. Маркус тяжело на него посмотрел, не решаясь сказать. Однако, это было уже не нужно. Судя по выражению лица Саймона, он обо всём догадался. — Они же не предлагали тебе выбрать между нами и Колет? — наивно спросил он. Норт и Джош посмотрели на него, как на умалишенного. Ответом ему было молчание. — Нет, — растянув гласную, сказал Саймон. Он покачал головой, не принимая этого. Вместо неверия и удивления, в его глазах отражался гнев. Но усталость взяла своё, и он просто опустил голову, показывая своё разочарование. Послышался звонкий стук. Что-то упало. На холодной земле лежала граната, присыпанная снегом. Первым среагировал Джош, схватив Маркуса и толкнув его, тот, не удержав равновесия, повалился в снег. В то же мгновение произошел большой взрыв. Пламя опалило его кожу. Это было очень странное ощущение. О, этот контраст... и замораживающий, почти губительный, холод, который он чувствовал своей спиной, и обжигающие искры огня. Самое красивое и ужасное сочетание. Такое же красивое и губительное, как и сама его природа. Ультразвук усилился в разы со взрывом, почти что лишая слуха. Он открыл глаза, смотря в тёмное небо, из-за дыма не было видно ни одной звезды. Пожар разгорался слишком стремительно и быстро. Много андроидов лежали на земле неподвижно. Создавалось впечатление, что они и вовсе больше никогда не встанут. Но все поднялись со временем, иногда падая обратно, но всё равно вставая. Это не могло не поражать, даже в такой ситуации девианты отказывались сдаваться. И он больше не хотел отлеживаться. Маркус стремительно поднялся на ноги и немного не твердым шагом направился прямо в гущу событий. От оттащил одного девианта, что находился в горячей точке, спасая ему жизнь. Военные, преодаляя баррикады, один за другим пускали в ход оружие. Он быстро поднял непонятного происхождения железку (видимо это было всё, что уцелело от некогда крепкой машины) и выставил вперед себя, защищаясь от пуль. Тириум слишком быстро разгонялся по механизмам. Что в конце концов создавало не очень приятное ощущение. Он кидался в бой, не задумываясь о том, что может погибнуть. В его голове словно вообще не было мыслей. Был только один животный инстинкт, непонятно откуда взявшийся у андроида, — выжить. И он всегда выходил из битвы победителем. Он оглянулся, смотря, что творится с остальными девиантами, и есть ли шанс на победу. Они определенно были в меньшинстве. Но, видимо, это не волновало ни Норт, ни Саймона, ни Джоша. Они как сражались, так и продолжили. Маркус очнулся и понял, что дело плохо лишь тогда, когда военные начали их окружать с двух сторон. И вот они уже стояли спиной друг к другу, а на них было направлено с десяток автоматов. Всё кончено. Они проиграли. Не верится. Столько стараний, столько надежды. Они так хотели свободы, а получат лишь смерть. Но он не жалел. Терпеть людские издевательства или поднять восстание против угнетения андроидов. Пусть это восстание и было обречено на провал, но на миг они притворились, что у них есть шанс стать счастливыми. И всех устраивала эта иллюзия. Он не раз задавался вопросом, что сделает перед смертью. Было столько вещей, которые он так хотел осуществить. Но сейчас ничего из всего того, что он придумал просто не лезло в голову, будто кто-то намеренно стер все воспоминания, а всё что удалось вспомнить было просто невозможно. Хруст снега под легкими ногами был единственной вещью, которую можно было услышать, кроме, конечно, тишины, от которой хотелось оглохнуть. Люди жестко стояли на снегу, твердой рукой держа оружие. Несколько мгновений и всё будет кончено. Приближающийся детский плач разрезал тягучую тишину подобно ножу. Маленькая девочка бежала по направлению к военным и горько-горько плакала. Когда она была достаточно близко к военным, она с необыкновенной злобой оттолкнула одного из них. Пусть и не сильно и не на большую дистанцию, но это было сделано так, словно она ненавидит всё вокруг. Преодолев полукруг из людей, она с силой врезалась Саймону в ногу, крепко обнимая его. А для него словно время остановилось и словно снег перестал падать. Саймон поднял её на руки и отвернулся от всего мира, поворачиваясь к военным спиной, пряча её за собой. Она в ответ крепко обнимала его, немного успокоившись, но продолжая плакать. Из голубых глаз, что сейчас были скрыты ресницами, лились слёзы, что были сравнимы лишь с хрупким хрусталем. Они мочили щёки, отчего им становилось ещё холоднее на морозе, и они приобретали ещё более яркий оттенок розового. Вообще-то, Колет никогда не любила плакать. Но сейчас это мало кого волновало. Для многих до сих пор остаётся загадкой, почему власти решили отозвать военных. В какой-то момент люди просто отступили, оставив их. Через пару минут к ним направлялся Коннор, что вел за собой несколько тысяч девиантов. Он гордо и смело, задрав подбородок, направлялся в их сторону. Конечно, он немного опоздал, но Маркус был безумно счастлив, что он смог. — Теперь всё будет хорошо? — тихо спросила Саймона Колет. — Да, — так же ответил ей Саймон, — теперь, всё будет хорошо.