На милость звезды путеводной

В очередной раз догорел масляный фонарь, и Доктор обречённо вздохнул. Тут не было даже щёлочки, через которую можно было бы посмотреть наружу, ни окошка, ни бойницы, ничего. В этом помещении вечная ночь и время словно зацикленное. Это постепенно сводило Доктора с ума, а помогал только Йанто, изредка успевавший зайти на короткую беседу, в процессе которой он задавал много правильных, хоть и странных вопросов. Повелителю Времени это несказанно нравилось, он любил правильные вопросы. Пару раз Йанто приносил новую заправку для фонарей и даже собирался их зажечь, но Доктор останавливал его короткой благодарностью. Он сам предпочитал возиться с освещением, не то чтобы это занятие доставляло ему удовольствие, но, во-первых, это был один из плачевного количества способов занять себя на какое-то время, а во-вторых Доктор предпочитал расходовать заправку только по особой надобности, потому что принести пару баночек у Джонса получалось редко и зачастую в помещении царила тьма. Вкратце: больше всего беспокоило то, что Повелитель Времени оказался у этого самого времени в ловушке, вынужденный до прихода Йанто каждый раз гадать, сколько прошло и ещё пройдёт часов. И как существо рационально-мыслящее, он пробовал любое средство отсчёта времени, так что сейчас по тёмному помещению разносился еле-слышный голос, ответом на который было лишь глухое эхо. — Пятьдесят тысяч, — Доктор остановился и перевёл дыхание. — Ровно пятьдесят тысяч секунд — это восемьсот тридцать три целых и тридцать три сотых минуты или тринадцать целых, восемьдесят девять сотых часа. Это значит, что я без перерыва считал более полусуток. Это значит, что я… — перед тем, как продолжить фразу, Доктор нервно закусил губу, но это не помогло опомнится. — Я в отчаянии. Я в отчаянии! — повторил он так, чтобы услышать короткий отголосок своих слов. — Полегче, цветочек! Доктор вздрогнул и побледнел, поняв, что сразу не приметил огонёк солампы над лестницей. Голос он сперва не узнал, но стоило только определить его обладателя, как Доктору резко захотелось чтобы пол под ним исчез, и он просто утонул. Дай бог, просто утонул! Мучительная смерть, но не разговор с этим человеком. Повелитель Времени не настолько соскучился по чужому обществу, чтобы желать разговора с тем, кто обрёк его на длительное пребывание в темноте и тишине, которую перебивал только шум волн. Не обращая внимание на презрительное молчание Доктора, Харкнесс слез с отвесного трапа и твёрдо встал на деревянный пол. Солампа в руках Джека подсвечивала его лицо, которое бы язык не повернулся назвать некрасивым. Вот всегда ли так бывает, что фасад красив, а внутри одна гниль да развалины? Повелитель Времени в очередной раз печально вздохнул и, подтянув к себе колени, уткнулся в них лицом в тот момент, когда капитан приблизился к нему, стараясь при тусклом свете осмотреть свой трофей. — Скажи что-нибудь, у тебя милый голос, — слова Джека прозвучали так, словно они с Доктором были приятелями и тот вовсе не заперт здесь, а просто гостит. — Не хочу тебя видеть, — отрезал Повелитель Времени, на что Харкнесс только неопределённо пожал плечами. — Не победа, но тоже сойдёт. Доктор не видел, чем занят Джек, но судя по шелесту ткани его одежды и паре коротких звуков удара каблуков об пол, Харкнесс присел на деревянный паркет, напротив Доктора, которому всё это время местом для отдыха служил расстеленный на полу киримон. Повелителю Времени конечно хотелось посмотреть в глаза тому, кто терпеливо ждал хоть каких-нибудь слов с его стороны, но ещё большим было ребяческое желание вывести Джека из себя, поэтому Доктор молчал и не поднимал голову. — У тебя тут темно, хотя насколько я помню, я оставлял тут два фонаря. Их, конечно, нужно заправлять, но я редко причисляю такие мелочи к проблемам. Кстати, я знаю, что ты уже несколько дней совсем ничего не ешь. Решил демонстрацию тут устроить? Ответом было только молчание. Доктор даже не шелохнулся. Он и вправду не ел ни разу с тех пор, как попал на корабль. К этому можно прибавить и фактор правоты Джека — Повелитель Времени действительно не просто не ел, а бойкотировал, прекрасно понимая, что если он тут умрёт, то Джек получит по заслугам и ещё достаточно долгое время пробудет наедине со своим удручающим бессмертием. — Интересный из тебя собеседник, нечего сказать. Йанто говорил, что ты — мудрейшее из земных существ. Сколько лет тебе от последнего рождения? — Затяжное молчание. — Может хватит уже? — Что ты хочешь от меня услышать? — Доктор вдруг поднял голову и посмотрел Харкнессу прямо в глаза, отчего последнего пробрал холодок. — Что я тебя ненавижу? Так я разочарую — я не умею делать так. Это для тех, кто не прожил более девятисот лет, наблюдая за нескончаемыми смертями и страданиями. — Ты мог бы сказать что-нибудь другое. Может ты знаешь пару стихов? Прищурившись, Повелитель Времени наклонил голову, словно стараясь заглянуть Джеку прямо в душу. Что-то странное он заметил в поведении капитана, нотки отчаяния в голосе или печаль в голубых глазах. Зачем он просит рассказать что-нибудь? Неужели Харкнессу не понятно, что Доктор буквально пропитан неприязнью к нему? Никаких к чёрту стихов или историй из долгой жизни! Никакого диалога! Не в правилах Доктора тратить драгоценные слова на убийц. Упоминание Йанто в кратком и почти-что одностороннем разговоре стало словно ключиком к разгадке. Доктор разом вспомнил взгляды полные сожаления и короткие слова сочувствия от человека, который вряд ли мог помочь ему. Йанто Джонс — вероятно последний человек чести на этом корабле, все остальные сплошь монстры с разными степенями жестокости. Добрый Йанто. Он говорил, что не хочет помогать в убийстве того, благодаря кому сейчас живы все люди на воде и суше, все прочие существа с душой. Могло ли быть такое, что ради чужого спасения тот, кто так и не смог стать пиратом, наступил на горло глубокому чувству влюблённости? — Если ты продолжишь пускать его ко мне, после моей смерти на свою любовь ты получишь только презрение. Вы поссорились, ведь так? Он не хочет быть причастным к моему убийству? — Ты прочитал мои мысли или просто догадался? — насупился Джек. — Догадался. В отличие от Мастера я могу читать чужие мысли только прикоснувшись к голове собеседника. Тебя я трогать не собираюсь, потому что за всю свою жизнь я вряд ли касался более мерзких вещей. — Шпилька неплоха, но ради твоего же блага, лучше зови меня капитаном. — Капитаном зовут лидеров товарищеской команды. Большинство твоих матросов — животные, ты в свою очередь — главарь горстки ядовитых змей, среди которых вряд ли отыщется и дюжина тех, кого можно назвать людьми. Меня никак не касается твоя ссора с Джонсом, но я волнуюсь из-за его ссоры с тобой. Так или иначе, ты убьёшь меня, но не топчи жизнь бедного парня. Ты что, не видишь, что он не пират? — Да он и сам согласен с этим, — Джек ехидно осклабился. — У него, наверное, сабля к ножнам приросла, он не умеет убивать. — И как он тогда тут оказался? — Как ты, только ему я не обещал смерти, скорее роль моего приближённого. Он ужасно умный для простого человека. Доктора пробрала дрожь отвращения, а зрачки его резко сузились. Слова Джека только что ещё больше опустили капитана в глазах Повелителя Времени, ведь не может же быть, чтобы с таким человеком, как Йанто… Доктор отказывался в это верить, жизненная позиция миролюбивого существа не позволяла ему представить то, что с Джонсом могла случится та же ситуация что и с ним самим. У жизни были причины на расправу с Доктором, он не спорил, принимая всё как есть, пусть и отчаянно желая жить. Зато всё сказанное отлично объясняло поведение Йанто в пиратской компании. — Ты украл его? — Голос Доктора еле заметно дрогнул. — Он мне понравился, — пожал плечами Джек. — Вначале было трудно, он вёл себя точь-в-точь как ты, а потом мы с ним нашли способ договориться. Не льстя себе скажу, что мой козырь в общении весьма очевиден. — Не понимаю о чём ты, — совершенно спокойно отозвался Повелитель Времени. Харкнесс опешил. Ранее никто не смел сказать подобного, да и было очевидно, что Доктор просто старается его разозлить, но, несмотря на это, новые для Джека слова ощутимо задели его самолюбие. Он видел холод в глазах Повелителя Времени и хорошо-скрытые отголоски победной ухмылки, понимал, что не стоит реагировать на такие слова, но почему-то успокоить его смог только короткий взгляд на едва-заметный теперь ожог на шее Повелителя Времени. На человеке бы такая травма заживала месяц, а ещё год с кожи бы сходил форменный след, но у Доктора, по легендам, быстро восстанавливается тело. — Это всё освещение, — выдохнув, ответил Джек. — Можешь злиться на меня сколько угодно, вряд ли это что-то изменит. — Поэтому я и не злюсь, но в моём положении странно было бы мирно болтать с тобой. А ещё вполне естественно то, что в твоём споре с Йанто я на его стороне, пускай это ничего и не изменит. — Как хочешь, но я думал, что раз ты живёшь вот уже девять с чем-то веков, с тобой не трудно приобрести пары умных мыслей. — Умных мыслей, да? — Доктор нахмурился. — Для тебя такой факт непривычен, но ты умрёшь спустя лет тридцать после меня, а в наших с тобой масштабах это — жалкий миг. Советую тебе за это время отработать всё, что натворил из-за собственного разлада с головой, потому что ничто не умирает навечно. Твои дела отзовутся тебе и в гробу. Фыркнув, Джек скрестил руки на груди, в упор уставившись на Доктора. Существо перед Харкнессом оставалось холодным и невозмутимым, словно это Доктор контролирует ситуацию и вертит всем как пожелает. Поставить бы на место этого выскочку. Ему девятьсот двадцать пять, а ведёт он себя так, словно ещё и пятнадцати не исполнилось. Чёртов Повелитель Времени! Джек готов был сломать что-нибудь об стену и желательно с как можно более громким звуком, чтобы это как следует напугало горделивое создание, но капитан умел держать себя в руках, благо и он не всю жизнь был пиратом. — А что бы ты посоветовал себе? — ухмыльнулся Харкнесс. — То же самое, — неожиданно серьёзно ответил Доктор. — Только в отличии от тебя, у меня нету и полугода, не то что тридцати человеческих лет. — И тебе нужно замолить грехи? Великий Повелитель Времени не идеален? — торжествующе осклабился Джек. — Никто не идеален. Опять же, мы оба — яркое тому доказательство. Не было смысла говорить что-то ещё. Этот диалог изначально был пустым, а ко всему прибавлялось ещё и нежелание Доктора общаться с капитаном Харкнессом. Джек бы хотел просто поболтать с Повелителем Времени… А кто не хотел бы? Но, к сожалению, в этот раз груз решения был не на его стороне. Доктор не шёл на диалог, но вовсе не потому, что ему не было что сказать. Джек неловко прокашлялся и, подождав ещё пару секунд, с заметной неохотой принялся подниматься на ноги. Поведение «трофея» его весьма разочаровало, иные бы пытались договориться, но, очевидно, Доктор чётко осознавал, что подобные слова для Харкнесса — не более, чем набор пустых звуков. Капитан еле заметно кивнул, следуя какой-то из старых привычек, и покинул комнату. Дверь над трапом с громким звуком захлопнулась за ним, а у Доктора почему-то сбилось дыхание. Ему было, что сказать. Сотни, тысячи слов! Бесконечный поток объяснений! Попыток достать человеческую душу из омута! Доктор знал — Джек хотел не этого, ведь часто люди топят свою печаль в чужой. Что может быть лучше разговора с приговорённым, после ссоры с любимым человеком? Харкнесс лучше всех знал, Харкнесс был уверен в том, что скоро погибнет Повелитель Времени, приятная игрушка для избитой души. Стихи ему?! Пусть подавится! — Что люди замерли вокруг — меня не гложет. Покрыт пожжённый эшафот кровавой пылью. И пусть я жив и цел почти, но всё же — не голову срубили мне, а крылья… Тишину разрезал глухой всхлип.