На милость звезды путеводной

Ещё сутки для Доктора были словно в тумане. Он периодически приходил в себя, плохо понимая, что происходит вокруг, и чувствуя только ужасное головокружение, тошноту и боль под рёбрами, словно что-то острое и тяжёлое мешало дышать. Действительную температуру вокруг Повелитель Времени вообще не чувствовал, а из окружающего только периодически выхватывал урывки разговоров. К собственному сожалению Доктор только потом понял, что всё это время, когда он из неопределённых соображений перемещался в пространстве, это происходило за счёт близкого тактильного контакта с Джеком… Подобные домыслы были верны, но при том излишни. Окончательно Доктор очнулся только по прошествии многих часов после того, как корабль отбыл из порта. В трюмовой комнатке было всё так же темно и холодно, вот только взор сперва привлёк тусклый фонарик, стоящий в паре метров от Доктора, свернувшегося клубочком, как и прежде, на собственном киримоне. Так и получилось, что ещё толком не осмотревшись, Повелитель Времени уже догадался, что он тут не один. Рядом определённо кто-то сидел, и вряд ли это был Йанто, тот бы сразу заметил, что Доктор уже в сознании, чисто в силу своей заинтересованности и не до конца обоснованной привязанности. Многим ведь, по большому счёту, безразлично то, что происходит с Доктором. Новое обстоятельство заставило Доктора почувствовать колкий страх — некто потянулся к нему, проведя рукой от плеча к талии. Погладил! Этот человек его погладил! Причин подобному поведению особо не было, но Доктор не сдержался и, вздрогнув, резко раскрыл глаза. Увидел он перед собой то, что видеть, вероятно, не особо желал. На него с каким-то странным смятением смотрел сам Харкнесс. В светло-голубых глазах отражались огоньки масляного фонаря. Доктор вдруг резко вскинулся и, оттолкнувшись от пола руками, быстро метнулся к стене, вжавшись в грубые доски спиной. На секунду Джек даже показался испуганным, но потом только нахмурился и опустил взгляд. — Ужас, что с тобой творится, великий Повелитель Времени. Так пугаешься человека, — пробормотал Харкнесс, и Доктор вдруг различил в его голосе ранее незнакомые нотки. — Страх это нормально, кто не боится — тот идиот. Не знаю, с чего бы мне не бояться тебя. Ты ведь, как в книгах писалось: «одно моё сердце сожжёшь, а другое проткнёшь клинком тысячи душ, оставив недвижимым в водах источника и живым до тех пор, пока я не лишусь последней капли крови». Звучит ужасно. — Я не знаю, что это значит, — признался Джек. — Я понял, что выкуплю свою смерть только за твою кровь, но полностью писание ещё не разбирал. — Так ты всё равно убьёшь меня, — пожал плечами Доктор. — Разницы особой нету. — А что именно подразумевается в писании? Доктор сжал зубы и уставился на Джека так, как если бы тот уже через миг отнял у него жизнь. Сделка с Мастером… Ответ на любой вопрос об источнике. Никому не может быть приятно расписывать то, как ему предполагается умереть, но не говорить просто не получилось бы. — Клинок тысячи душ — это сабля у тебя на поясе. Считается, что ты из-за своей долгой жизни собственноручно убил больше чем прочие пираты, поэтому в твоём оружии заключается тысяча смертей, или, как принято говорить, душ. «Оставив недвижимым в водах источника» подразумевает то, что я не смогу уйти, сколь бы долго я не умирал, так что самый верный способ — проткнуть мне сердце так, чтобы я был не на ногах и ты бы смог клинком пробить верхние слои камня на дне источника, лишив меня шанса освободиться. А умирать я буду около полутора суток, из-за строения моего тела, и за это время потеряю почти всю кровь. — И будешь в сознании? — холодно поинтересовался Джек. — Да. — А что значит «одно сердце сожжёшь»? — Этого даже я не знаю, никто так и не понял, что имеется в виду, но, видимо, именно это условие обязательно к выполнению. Оно точно не прямое, потому что, если воспринимать это буквально, я умру гораздо раньше, чем требуется. — И то верно. — Зачем ты здесь? — внезапно перевёл тему Доктор. Немного подумав, Джек поднял лежащий рядом с ним, на полу, свёрток, протянул его Доктору и неоднозначно покачал головой. Повелитель Времени недоверчиво сощурился, уставившись на «что-то», что столь навязчиво пытался отдать Харкнесс. Что логично, ничего хорошего от капитана Доктор не ожидал, но взять свёрток пришлось только потому, что, судя по лицу Джека, принимать отказ он не собирался. Доктор взвесил свёрток в руке, стараясь прикинуть, что там находится, но Харкнесс не был настроен наблюдать за тем, как Повелитель Времени оценивает принесённое на различные свойства. — Хлеб, баночка с лимонным джемом, — коротко пояснил Джек. — Я не хочу, чтобы ты умер или заболел. — Ты знаешь, откуда на кораблях пошла традиция принимать в пищу цитрусовые? Джек ответил коротким кивком. Конечно он знал, эту традицию вводили буквально у него на глазах. Какой-то очень умный капитан в один момент сообразил, почему его матросы мрут от цинги один за другим, и определил норму того, что нужно употреблять в пищу во избежание подобного исхода. Неправду говорят, Джек не бессердечен и у него есть своя тяга к тому, чтобы каждый его подчинённый был жив и здоров — в этом огромное количество плюсов. — Я служил у Харта в тот год. — А я в тот год плавал на этом самом корабле и весьма интересовался лимонами. Ненадолго Джек потерял дар речи. Зачастую он не отдавал себе отчёта в том, кого держит в трюме, но вот когда происходили такие случаи, любое ранее сказанное Доктором слово приобретало новый смысл. Тот, конечно же, не был обычным, это знал каждый, кому вообще было известно про существование Повелителя Времени, а всё же, будь он буквально под рукой, эта самая необычность становилась гораздо менее очевидной. — Разве ты придумал это? — Джек недоверчиво сощурился. — Нет конечно, просто подсказал идею, мне такое свойственно. — Доктор положил свёрток на пол рядом с собой. — С чего вдруг такая забота, капитан? — Да я тут прикинул кое-что… Никто кроме тебя ведь не знает, какая это по счёту регенерация. Если она двенадцатая, то пёс мне, а не славная смерть. Ты ведь отнюдь не глуп, можно сказать, ты создан для того, чтобы вертеть людьми как тебе в голову взбредёт. Вот Харт сообщил мне, что в данный период времени ты выбрал меня для этих целей. Обидно, знаешь ли. Поэтому я пришёл сюда. Я хочу, чтобы ты поел. — А если я откажусь? — Всё равно накормлю, только насильно. Ты мне живым у источника нужен, а там уже помирай, меня это нисколечко не трогает, даже наоборот. Джек и опомниться не успел, как Доктор резко взял стоящий неподалёку кувшин с водой и с умным видом выплеснул содержимое прямо на Харкнесса. Лицо Повелителя Времени при этом оставалось столь спокойным, что было совершенно очевидно: Джек опять не удержал язык за зубами. Обильное количество воды было на волосах и вороте, немного пролилось на колени, но Харкнесс, по непонятной причине, только глубоко вдохнул, стараясь не впасть в ярость. — Ну и что это было? — брезгливо протянул Джек. — Я тебе поесть принёс, а ты меня водой окатываешь. Не понимаю, почему ты всем так нравишься. — Не понимаю, почему ты только что меня не ударил, — подметил Доктор. — Я тебя водой окатил, чтобы ты начал хоть немного думать, что говоришь. Рад, что я умру? Ты не знаешь, как это страшно, когда всё происходит по-настоящему. Твои смерти игрушечные, лживые. Мои — реально оборванные жизни. Ты будешь рад, почти двое суток ожидая, когда я бесповоротно погибну? Это невероятно отвратительно, чтоб ты знал. — Знаю. — И почему ты так спокоен сейчас? — А ты? Оба холодно посмотрели друг другу в глаза. Джек холоден, светло-голубой, леденящий душу цвет радужки и заточённые в нем лучи луны из бессонных ночей и пустых укоров. Доктор готов сгореть каждую секунду, огонь в его глазах светится раскалённым золотом. И видимо нечего было ожидать, что эти двое хоть по какой-то причине смогут пересмотреть отношения между собой. Джек хочет отнять у Доктора жизнь, Доктор хочет, чтобы Харкнессу воздалось за его поступки. — Мне нет смысла придаваться пустой панике. — Мне нет смысла поддаваться твоим провокациям. — За что ты так ненавидишь меня? — А за что мне тебя любить? — голос Джека вдруг дрогнул, и Доктор ошеломлённо распахнул глаза, начиная понимать простую истину. — Постой… Тебе сейчас двести десять, и ты говорил, что поступил на службу к Харту в возрасте шестнадцати лет. Это было сто девяносто четыре года назад, а мне тогда было семьсот тридцать один… Ох боже, только не говори мне, что Джек — не твоё настоящее имя. — Я уж думал, до тебя никогда не дойдёт. — Т-тейн? — Доктору стало нечем дышать. — Ты — тот самый мальчик? Боже, только не это, скажи, что ты шутишь… — Я не шучу. Знаешь, Оуэн ведь не глупец, он меня хорошо знает. Йанто говорит, как я могу так относиться к тебе после всего, что ты сделал? Я думаю, что иного отношения ты не заслуживаешь. — Под-дожди, я искал тебя долгие годы, пока не прошёл человеческий век. Я думал, ты уже мёртв! — Что это изменит? — Я могу всё исправить. — Закрой рот! — резко потеряв прежнее спокойствие, воскликнул Джек. — Я бы убил тебя и просто так, если бы мы встретились раньше ещё хоть один раз! Ты ведь даже не жалеешь о том, что сделал, думаешь, что поступил правильно! — Подожди… — Видишь, у многих есть повод ненавидеть тебя! Там, где ты, всегда кто-то умирает! Можно сказать, ты сделаешь всем одолжение, если подохнешь! Слова Доктора не могли остановить Джека, но вот внезапное молчание… Повелитель Времени сжался, словно стараясь защититься, и закрыл лицо руками. Вот, что заставило Харкнесса замолкнуть. Он вдруг словно застыл, а в холодных глазах теперь отражалась лишь потерянность и скорбь. С Доктором очевидно творилось что-то странное. — Думаешь, я не знаю? — прошептал Доктор. — Я стараюсь помочь, но я не мог спасти твоего брата, он бы уничтожил весь город, если бы я не остановил его. — Но ты ведь всесилен, ты просто не хотел помогать. — Я хотел, правда, я всем помочь хотел, но не справился бессчётное количество раз. Воды Безвременья — отличный пример. Я закрыл разлом и до сих пор там пропадают люди, а я не могу ничего исправить. Сам ненавижу себя за это, чего уж говорить о других? И я все эти годы жалел, что не смог спасти твоего брата. Мне так часто не хватает сил сделать что-то, но это не значит, что я заслуживаю смерти. Ты судишь меня, хотя сам убивал немало раз. Я не смирюсь с тем, что должен погибнуть от твоей руки и я буду пытаться помешать тебе, кем бы ты ни был. Джек ударил кулаком по полу, стараясь выплеснуть накопившуюся ярость так, чтобы не сорваться на Доктора. В конце концов он понимал, что это неправильный поступок, ведь что бы не говорил Повелитель Времени, сейчас он формально беззащитен. Можно делать что в голову взбредёт, Доктор не сможет дать хоть какой-то отпор, но… — Хватит! — прорычал Харкнесс, но тут же резко успокоился. — Не смей говорить так, такие как мы с тобой жить не должны, мы должны умереть в мучениях вспоминая всех, кому причинили боль. И ты не герой, ты даже не Доктор, ты никто. И я… Почему? — Джека пробрала мелкая дрожь. — Бога ради, скажи, почему ты остаёшься спокойным? Тут дело не в неизбежности, ясности ума или принятии. Ты ведь злишься, но не выпускаешь гнев наружу. — Ты понемногу теряешь рассудок, я верно понял? — словно и не услышав вопроса, поинтересовался Доктор. — Можешь солгать мне, главное себе не лги. Но это неприятное чувство, верно? — Чего ты хочешь? — Того, что мне можешь дать только ты. Джек нахмурился и напряжённо посмотрел на Доктора, не до конца представляя, что именно тот имеет в виду. Повелитель Времени пока оставался в стабильном эмоциональном состоянии, чего нельзя было сказать о Харкнессе. Его череда загадок в чужих словах сильно сбивала с толку. Тут ещё и чувство вины за смерти подчинённых вернулось во всей своей красе, вместе с воспоминаниями о младшем брате и светловолосом мужчине в белой одежде. Этот Доктор на того совершенно не похож, за исключением, разве что, пары мелких деталей. — Конкретнее. — Я хочу выходить на палубу один раз в день, хотя бы на четверть часа. Я не могу постоянно считать секунды, мне нужно иметь хоть какое-то представление о времени суток. — А это может сработать как поощрение? — Смотря к чему, — Доктор пожал плечами. — Я всё ещё хочу, чтобы ты обращался ко мне по чину. — Что? — Доктор неприязненно нахмурился. — Скажи: «пожалуйста, капитан». — О, нет, эти прогулки не настолько мне нужны. — Как скажешь, — Джек ухмыльнулся. — В таком случае не буду желать спокойной ночи, пожелаю не сбиться со счёта. Джек уже встал и развернулся, собираясь уходить, но он ведь прекрасно знал, что Доктор поддастся, пусть и не сразу. У Повелителя Времени в груди вновь ощутилось то странное, щемящее чувство страха перед постоянной тишиной, тьмой и неизбежным одиночеством. Голос не слушался, Доктор сперва только беспомощно раскрыл рот, стараясь себя пересилить и прекрасно понимая, что Джек понемногу ломает его, ломает успешно, чтобы позже избежать лишних проблем. — П-пожалуйста… — Чего-чего? — Джек развернулся и с наигранным недоверием посмотрел на Доктора. — Пожалуйста, капитан, — еле-слышно проговорил Доктор. — Прости, ничего не слышу. — Я сказал: пожалуйста, капитан. — А где прежний решительный настрой? — Там же где и твоя совесть. — Не-не, «Ваша совесть». — Может хватит? «Вы, капитан», когда-нибудь носили в своей голове чужое сознание, пытающееся уничтожить Ваш разум? Устраивали бойкот предводителю сотен головорезов, к тому же на его корабле? До удушья давились чёртовым ромом?! — На первое скажу — нет, чужой разум я не носил. А вот вторые два пункта мне знакомы. Чтобы ты знал, я нравился Харту, а сам его терпеть не мог. Я — его Йанто Джонс, если будет угодно. А вот то, что с тобой в таверне провернул тот зализанный выродок — одно из излюбленных пиратских развлечений. Находим кого послабее и поим насильно крепким ромом, а он смешно трепыхается и пытается дать отпор. Да, дружок, со мной такое делали, только мне было восемнадцать и меня держали трое, так что упивайся, ибо для моих кругов изводить того, кто не может защититься, является абсолютной нормой. Закуси это своей чёртовой гордостью и повтори то, что сказал несколько фраз назад. Доктор беспокойно выдохнул, усваивая полученную от Джека информацию. Видимо их с Хартом история намного сложнее, чем можно решить на первый взгляд, пусть Доктор и не привык судить о ком-то по изначальному впечатлению. Харкнесс ему сильно не нравился, а Харт, вероятно, должен был не нравиться ещё больше. — Пожалуйста, капитан, — уже спокойнее повторил Доктор. — Умничка-то какой, — с абсолютно серьёзным лицом похвалил Джек, протянув Доктору руку, чтобы помочь встать. Доктор за чужую ладонь взялся неохотно, но без раздумий. Сразу было понятно, что Харкнесс от слов отказываться не намерен и прогулки по палубе действительно станут поощрением за… Хорошее поведение? Доктор бы возмущённо подавился воздухом, если бы минутой ранее не последовал совету капитана о том, что следует засунуть гордость как можно дальше. Ужасно неприятно, когда все считают, что могут поступать с тобой как хотят. Естественно Доктору чужое пренебрежение очень сильно не нравилось, но он просто отключил эмоции на секунду и наконец понял, что пора перестать злиться на Харкнесса из-за слепой привязанности к обиженному им Йанто, и больше не вести себя как ребёнок. Умно сейчас будет сыграть по чужим правилам, пусть Джек думает, что всё-таки добился смирения со стороны Повелителя Времени.