Dum spiro, spero

«Дыши, Макс» Я снова и снова слышал этот голос. Кто-то давно забытый, смутно знакомый звал меня и просил остаться. Я так хотел вынырнуть из этой темноты. А она обволакивала меня, держала своими чёрными щупальцами, сдавливала горло холодными пальцами. «Дыши, Макс» Мне казалось, я чувствовал холодное дыхание в своём мраке. Будто сама Смерть стояла у моей кровати и ждала своего хода. Я не хотел идти с ней и боялся, что она вот-вот покажется в своём тёмном плаще и протянет мне руку со словами «твой черёд». «Дыши, Макс» Я не хотел уходить. Слишком многое ещё не успел сделать. Я рассчитывал на ещё одно беззаботное лето, хотел увидеть море, почувствовать прохладу вечернего дождя и свежесть утренней росы. Но вот будто пролился свет, и тьма отступила. Я почувствовал, что могу открыть глаза. В нос ударил сильный запах медикаментов, пальцами я нащупал плотные простыни, какие бывают в больничных палатах, и услышал писк прибора, отчитывающего удары моего, судя по звуку, слабого сердца. Я с трудом приподнял веки и огляделся. У двери в кресле спал Сэм. Выглядел он откровенно уставшим, подозреваю, просидел он в этой палате едва ли меньше меня. Я закашлялся и, очевидно, разбудил его. Сэм провёл ладонью по лицу и посмотрел на меня. Окончательно проснувшись, он вскочил со своего места и вылетел из палаты с криками «доктор Белл, он очнулся». Я усмехнулся и уставился в потолок. Как много суеты вокруг моей скромной персоны, дни которой сочтены. Не хотелось ничего. Разве что узнать, чем закончилась игра в тот день, когда я так позорно потерял сознание. — Доброе утро, — оказывается, я и не заметил, как вернулся Сэм и привёл незнакомого человека в белом халате, — моё имя — доктор Белл, я Ваш лечащий врач, — он улыбнулся, но мне показалось, что это не была дежурная улыбка для пациентов. — Что последнее Вы помните? — Я думал, такое только в фильмах спрашивают, — я рассмеялся и удивился, насколько хриплым оказался мой голос, а врач продолжал пристально смотреть на меня, ожидая ответ на свой вопрос. — Я упал на региональном чемпионате. Чем закончилась игра? — я взволнованно покосился на Сэма. — Вы выиграли? — Мы, Макс. Ты заработал нам последнее очко. — Я достал тот мяч? — прокаркал я и даже приподнялся в своей постели. — Да-да, Вы его достали, лягте обратно, пожалуйста, и постарайтесь поменьше болтать. Вам нужно восстановиться, — доктор Белл приблизился и мягко толкнул меня обратно на кровать. — Зачем? — ляпнул я раньше, чем успел подумать. — Вы о чем? — он невозмутимо поправлял мое одеяло. — Зачем восстанавливаться? Мне осталось совсем немного, разве не это написано у меня в медицинской карточке? — спросил я, а мужчина очень странно на меня посмотрел и повернулся к стоящему у двери либеро. — Сэм, езжайте домой. Ваш друг пришёл в себя. Мы о нём позаботимся, а Вам нужно отдохнуть, — эти командные нотки в голосе моего лечащего врача почему-то показались мне знакомыми. — Но… — Никаких «но», мистер Грин. Иначе окажетесь в соседней палате с диагнозом «истощение», — он кивнул на дверь, а Сэм в отчаянии смотрел на меня, видно было, что он колеблется. — Давай, Сэм, подушка зовёт, — я ему подмигнул. — Поешь, поспи, успокой наших парней и возвращайся. А то они штурмом будут брать больницу, если вдруг останутся в неведении. — Я скоро, — кивнул он и вылетел из палаты. Я посмотрел на врача. Он улыбнулся и покачал головой. — Ты всё такой же незаменимый, причём для всех, — он потрепал меня по голове и сел на соседний стул, а я прищурился. Мужчина кого-то мне напоминал, вот если бы волосы были чуточку подлиннее, а на носу красовались бы нелепые очки с толстыми стёклами, то… — Кайл, — осенило меня. — И всё такой же тугодум, — он раскатисто рассмеялся, как делал это в моем далёком детстве. — Неправда, — я скорчил рожицу и показал ему язык. — Правда, правда. Ну, рассказывай, мелкий, как докатился до жизни такой? — Сам ты мелкий, — буркнул я и замотался в одеяло. — Но на самом деле, я сам виноват. — Макс, — горько произнёс он, отбросив всю свою привычную шутливость. — Мы же просили тебя быть осторожнее, — он взял меня за руку и аккуратно стал проглаживать большим пальцем запястье. От его действий стало чуточку теплее. — Я знаю, знаю… Отец в курсе? — Ты ему не сказал? Ты с ума сошёл! Он же теперь тебя прикончит! — Не успеет, ханахаки сделает это за него, — я усмехнулся и снова закашлялся. На белых простынях появились капли крови и несколько бутонов бегонии. Белл тяжело вздохнул, поднялся со своего места и пересел ко мне. Он бережно промокнул пахнущим какой-то гадостью платком мне губы и стёр с подбородка алые разводы. — Здесь специальный раствор, тебе станет легче. Я попрошу медсестру, она поменяет тебе постельное белье. — Это мне не поможет, — я устало привалился к его плечу. — Не говори ничего отцу, он не перенесёт. — Так не пойдёт, он должен знать, — Кайл приобнял меня и облокотился на спинку кровати. — Что, Кайл? Что его сын вот-вот умрёт? Что ханахаки снова отнимает у него семью? После смерти матери он сильно отдалился от меня. Откупился деньгами и квартирой, звонил раз в неделю и больше не напоминал о себе, — заметил я. — Ты очень похож на свою маму. И нельзя винить его за это. Он потерял любимого человека. — А я мать. Мне тоже было тяжело. Я был ребёнком, смотрел, как она угасает, вянет, как тот самый цветок азалии, который её убил. Я наблюдал, как отец страдает, какими глазами смотрит он на неё и как трепетно заботится о ней. А потом её не стало. Мне даже не позволили с ней попрощаться. Отец сказал, что она просто перестала дышать. Смерть во сне, — я прикрыл глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы. — Я надеюсь, что смерть моя будет такой же лёгкой. — Нет, Макс, — Белл развернул меня к себе и положил ладони мне на щёки, вытирая большими пальцами слезы. — Ты не умрешь, я не позволю. Мы сделаем тебе операцию, — торопливо заговорил он. — Ты пройдёшь курс реабилитации, мы вылечим тебя. Ты будешь жить, ты не умрешь, — будто в бреду шептал он, прижимая меня к себе. Кайл любил меня всегда. Ещё с детства наши потасовки он превращал в бессмысленное тисканье и старался заботиться обо мне. Доктор Белл был на семь лет старше меня, а наши родители учились когда-то в одном классе. Я не мог ответить ему взаимностью, а потом он уехал за границу изучать медицину. Я не слышал о нем почти четыре года, а он, оказывается, работал в нашей городской больнице уже полгода. Через пару дней вернулся Сэм. Этот парень всегда мог поднять мне настроение и заставлял забыть о том дерьме, в котором я оказался. Через неделю в палату завалилась вся наша команда, притащив кучу апельсинов. Братья пронесли несколько бутылок вина, чтобы отпраздновать нашу победу на чемпионате. В момент, когда все дружно смеялись над очередным пошлым анекдотом, в палату вошёл Белл. Оглядев всё это безобразие, он попросил нас быть потише и вышел из помещения. Парни удивлённо переглянулись, и мы выпили за здоровье этого мирового доктора. — Макс, Сэм сказал, что ты согласен на операцию. Я рад, что ты принял верное решение, — он положил мне руку на плечо. — Они всей командой пообещали, что каждый день будут напоминать мне о моей живой страсти к волейболу. — Ты рассказал ему? — спросил он, а я стал вспоминать нашу беседу с либеро. — Макс, я прочитал, что ханахаки передаётся по наследству, то есть у тебя… — Да. Мама умерла, десять лет назад. — А твой отец, он разве не… — Он любил её, а она — его брата. Они познакомились на очередном семейном ужине. Она сгорела за три месяца. Отказалась от операции. Но отец её так сильно любил, что был с ней до последнего вздоха, — мне было тяжело об этом говорить, поэтому Сэм направил нашу беседу в другое русло. — Рассказал, — я сидел в постели и смотрел в окно. — Думаю, он заслужил. — Операция назначена на следующий вторник. К этому времени мы должны будем подготовить твой организм. Поэтому я пропишу тебе специальные препараты. Никакой физической нагрузки, — он погрозил мне пальцем. — Ещё раз попытаешься сбежать на свой волейбол, привяжу к кровати, ясно? — О-о-о, доктор Белл, не знал, что Вас привлекают подобные игры, — я приподнял правую бровь и прикусил губу. — Ну, Макс, ты многого обо мне не знаешь, — он подмигнул мне и вышел из палаты. Но я бы хотел узнать…