Кризис среднего возраста

POV Тацуми. На работу меня приняли. Не могу сказать, что был безумно рад этому, но на самом деле это мне подходило. Новое место, где меня никто не знает. Не просто какой-нибудь другой город или страна, место, которое словно другая планета, некая "зона отчуждения", где я буду полностью свободен от всего, что сбило меня с пути, разрушило мою жизнь... и составляло ее тоже. Место, где я смогу все переосмыслить, где буду один, где до меня никому не будет никакого дела. Это неправильно, сейчас я это понимаю, но в тот момент одиночество было мне просто необходимо. Вредный ребенок не просто жил во мне, он практически полностью захватил мое тело и даже разум, и я никак не мог от него избавиться. Люди не просто раздражали - они бесили меня до зубовного скрежета. Какой-то внутренней маленькой частью я осознавал, что мое состояние вызвано чувством вины перед Тецу, сестрой и братом, отцом, да ... даже той же Хосино. Но чувство противоречия, желание все сделать назло, и вместе с тем потребность в одиночестве были настолько сильными, что искажали все ощущения, принимая форму крайнего отторжения всего, что было мне дорого. Мое добровольное затворничество было необходимо мне, словно горькое лекарство, но тогда я предпочел не задумываться об этом, и просто погрузился в этот странный, пустующий мир. Конечно люди - везде люди. И несмотря на то, что в самих лабораториях из-за радиолокационной защиты было даже невозможно говорить, после работы, коллеги пытались сблизиться со мной. Иногда меня приглашали на вечеринки, иногда я замечал заинтересованные взгляды женщин и ... даже мужчин. Но мне было совсем это не нужно. После диких саморазрушительных оргий с Хосино, после потери Моринаги, я не хотел никаких отношений ни с кем. Мне, как это ни странно, не нужны были даже друзья, так как своего единственного друга я тоже уже потерял. Я сам себе напоминал выжженную землю после стихийного пожара, и хотел только одного - тишины. Короче, очень быстро я прослыл бирюком, и от меня отстали. Отдельным плюсом было то, что работники здесь менялись очень часто. Люди боятся работать в Фукусиме долго, ведь радиоактивный фон зашкаливает здесь в сотни тысяч раз. Неужели все свое время я посвящал работе, спросите вы? И да, конечно, я хотел бы этого. Но... это вам не университет и работать здесь столько, сколько хотелось бы не получится. Наше государство заботится о своих гражданах. Ну и что же мне было делать? Был период, когда мне нужно было только напиваться до бесчувствия, чтобы не думать ни о чем. И периодически мне даже это удавалось. В один из загулов я обзавелся двумя серьгами в ухе, а в другой - татуировкой, переходящей с шеи на руку. Представляете, в каком я был виде, если только утром узнал о изменениях в своей внешности. О моем состоянии говорило уже то, что я даже не мог вспомнить, как и когда добирался во все эти злачные места, при том, что людей и злачных заведений здесь не слишком много. Да, я стал похож на какого-то дикого хипстера, которых всегда на дух не переносил, но с другой стороны, так как исправить данность не представлялось возможным, то я просто смирился, а потом и перестал замечать свою "неземную" красоту. Приблизительно то же происходило и с желаниями тела. На уровне сознания я пытался убедить себя, что все перегорело, и меня, как и в юности не волнуют низменные желания. А рефлексы... справлюсь, как-нибудь, как и раньше без любви и эмоций. Но на уровне подсознания... Не тут то было! Почти каждую ночь мне снился Моринага. И что казалось еще более удивительным, никогда не снилась Хосино. Видимо, весь наш "дикий-дикий секс" тоже был некой кризисной формой протеста против предопределенности и банальным любопытством, а не реальным желанием или необходимостью. Стоило мне столкнуться с трудностями в процессе нашего "романа", а также со скукой и пренебрежением, как и сексуальное влечение растаяло, словно дым. А вот Тецухиро не отпускал меня. И со временем я стал понимать, что возможно предопределенность, это не просто судьба или рок. Не простая предначертанность, которую человек не может изменить. Короче не только мистика, а и мой сознательный выбор. Но озарение было поздним, а признавать свои ошибки и прилюдно каяться я никогда не умел. Ну и... трус я, если честно, в этой героической области. К тому же я был твердо убежден, что мой бывший друг... кохай? супруг? уже наверняка нашел себе кого-нибудь попокладистей, посговорчивей, да и понадежнее. Так и вышло, что в то время, когда Моринага, наверное, любился со всей своей нежностью с кем-то другим, я мучился эротическими снами с его участием. В этих снах, я уже достаточно развращенный не только Тецухиро, но и Хосино, не только привычно поддавался на приставания кохая, но и сам весьма активно исследовал разгоряченное тело Моринаги. Просыпался я, как правило, весь мокрый от вожделения и многочисленных оргазмов, сожалея, что в реальности мне это уж точно не светит. Итак, одним из старых и проверенных способов релакса оставался алкоголь. Но часто так расслабляться я не мог себе позволить. Дисциплина на АЭС была железная, а терять эту работу, по уже описанным выше причинам, я не хотел. Поэтому я совершил еще один весьма нетипичный для бывшего меня поступок. Купил мотоцикл. Раньше, я и к машинам-то относился с некоторым опасением. Но теперь, мой вредный внутренний демон убеждал меня, что порушив все, я и здесь должен совершить переворот. И я, хоть и с некоторой опаской, но пошел у него на поводу. Конечно, я люблю покой. И лишнего риска тоже не приемлю, но... Этот черт во мне вспомнил время моей самой ранней юности, когда я, так же наверное, как и все мальчишки мечтал быть героем, ну или, хотя бы, "крутым" парнем. Ну а какой же "крутой " парень без навороченного автомобиля или крутого мотоцикла? Мой механический друг был не новым, но в хорошем состоянии. Я никогда не сорил деньгами без причины. Мы с Моринагой жили скромно, а зарабатывали неплохо, поэтому деньги у меня были, и в-принципе, я смог бы позволить себе и новый мотоцикл, но не видел в этом нужды. Я стал потихонечку осваивать своего железного коня, а также те окрестности "зоны отчуждения", которые были доступны. Летя по практически безлюдным дорогам, я чувствовал себя свободным. Свободным от своей глупости и чувства противоречия, поселившегося внутри, от ошибок и гадливости, от бесполезных сожалений и грядущего одиночества... Я работал в лабораториях Фукусимы уже несколько лет, и считался одним из мастодонтов, когда случилась беда. Ну, в-принципе, как сказать, "беда"... Беда лично для меня. В последнее время я стал чувствовать себя не очень хорошо: стал быстрее уставать, иногда долго болела голова, иногда чувствовал слабость. На ежегодном осмотре, врач-терапевт, после традиционного обхода специалистов, попросил зайти к нему для небольшой беседы. - Тацуми-сан... Вы уже давно работаете на Фукусиме, поэтому,конечно, был риск небольших проблем со здоровьем. Когда вы устраивались сюда, вы знали, что длительное время работы здесь не... рекомендуется. Но оставим долгие вступления... Тацуми-сан, некоторые из ваших анализов не очень хорошие, поэтому нужно их пересдать. - Да, но что... - Вы отказываетесь? - Нет, но... - Не стоит так волноваться, Тацуми-сан. Просто небольшое дополнительное обследование. Из кабинета врача я вышел, как в тумане. И вот сегодня... Пухлый конверт мне передали в местном медицинском кабинете после работы. В своей квартирке я открыл его, но читать не смог. Я уже предупреждал, что я трус? К сожалению, это касается не только отношений и перекладыванием вины за ссоры на Моринагу. Мне было... страшно читать. Поэтому я, с трудом, осилил только конец отчета - печать "онкология", какие-то еще мало знакомые мне термины и рекомендацию: записаться на прием к врачу для назначения лечения. Сижу, словно громом пораженный. Онкология... Все, допрыгался... Знал же, что работать здесь долго опасно. Какая бы не была защита, но работать в месте с такой радиацией... Вот тебе расплата, Соичи, за вредность, за гонор, за неумение признавать свои ошибки и нежелание их исправлять! Не хочу. Не хочу! Не хочу умирать долго и мучительно, корчась от боли, пребывая в мареве от укола до укола. А потом встретить свой конец в каком-нибудь хосписе, совсем одному. Конечно у меня есть семья... но... Не могу приехать к ним, как ни в чем не бывало, после того, что наговорил, и стать обузой. А просить прощения я не умею. Да и не смогу, наверное. И думаю, что это было бы просто нечестно. За свои поступки надо отвечать. Но я могу выбирать. И, пожалуй, я нашел свое, хотя и, скорее всего, неправильное решение. ******************************************************************** Ох, Ками! Как все болит... Ребра сдавило, дышать не могу... Нога ноет, будто в нее воткнули раскаленный меч, рука тоже; голова неподъемная, чугунная. Раз я чувствую боль, значит не получилось... Как жаль. Ну ничего, время у меня еще есть, а упорства не занимать. Так. Постараюсь открыть глаза... Как тяжело. Больничная палата проплывает мимо, раскачиваясь, и от этого тошнит. Внезапно среди мутной дымки я вижу... Все, свихнулся. Так не хочу умирать в одиночестве, что окончательно ополоумел. Прямо надо мной лицо с такими знакомыми, полными тревоги и нежности зелеными глазами. - Моринага... - пытаюсь позвать я , но губы не слушаются. - Тише, тише, Соичи, я здесь.