Кризис среднего возраста

      POV Моринаги       Звоню в дверь снова и снова, но никто не открывает. И за дверью тишина... Может, я напрасно стою здесь и трезвоню? Может он уже спит, и все, что я чувствую, лишь пьяные домыслы и фантазии? Нерешительно переминаюсь с ноги на ногу. Напряжение внутри завывает, как баньши, и я не выдерживаю. Не думал, что тут такие хилые замки. Мне не пришлось даже по классике выбивать дверь, было достаточно лишь посильнее нажать плечом. В квартирке тихо и темно, лишь из под двери ванной выглядывает тоненькая полоска света. С каждым шагом напряжение и паника охватывают меня все сильнее. Если бы Тацуми лег спать, то уж наверняка бы, выключил свет, верно? Но свет горит, а вокруг только давящая на уши тишина. Дверь в ванную не заперта, конечно. От кого ему запираться? Легко толкаю ее и тут же врываюсь внутрь, словно ураган. Семпай лежит в ванной, полной воды. Лицо страшно бледное, а губы полиловели. Руки скрыты под водой, но на полу валяется кухонный нож, а вода приобрела розоватый оттенок. - Соичи! Что ты наделал, придурок!!! Эмоции захватывают, меня трясет, словно в ознобе, хотя в ванной нестерпимо жарко и душно. Но мне ужасно, до бессмысленной паники, страшно. Срываю со стены полотенца, ломая пластиковые крючки, вынимаю из под воды руки, со сбегающими по ним рубиновыми дорожками. Наскоро перебинтовываю, прикладываю пальцы к шее, стараясь уловить пульс. Слава Ками, я, видимо, успел вовремя, и Тацуми еще жив! Жилка под моими пальцами слабо, но бьется. В уборной ужасно тесно, поэтому так тяжело тащить бессознательного семпая из ванны. Периодически мне даже кажется, что он специально выскальзывает у меня из рук, пытаясь соответствовать своему вредному харатеру и максимально усложнить мне задачу. Но это, конечно же, выдумки. Наконец, совершенно взмокнув и запыхавшись, я извлекаю Тацуми из воды и кое-как взяв на руки, переношу в спальню. Опустив на кровать и снова убедившись, что Соичи жив, прикрыв одеялом, мечусь по квартире в поисках аптечки. Слава Ками, что квартирка такая крохотная, а так же, что я хорошо знаю своего бывшего возлюбленного. Отыскав нужную коробку на кухне, возвращаюсь в комнату и тщательно заклеиваю и перебинтовываю порезанные запястья. И только полностью убедившись, что кровь остановилась, несколько раз сильно бью Соичи по щекам. Несколько секунд ничего не происходит, но наконец его веки вздрагивают и расфокусированные глаза несколько мгновений безразлично глядят на меня. Спустя минуту, в них появляется и осмысленное выражение, а еще через несколько Тацуми еле слышно выдыхает: - Зачем?... - Что "Зачем", Соичи? Что за цирк ты тут устроил?! К чему все это?!!! Он закрывает глаза, отгородившись от меня веками, словно стеной, и молчит. Я вижу, что он вымотан до предела, но в моей крови до сих пор булит адреналин, поэтому в данную минуту мне совсем его не жаль. Наконец он открывает их, окруженные жуткими темными кругами, и выдавливает: - Ну да... конечно... Ты же не знаешь... - О чем? Что у тебя опухоль? Я стараюсь говорить спокойно, испытывая странное удовлетворение, когда его глаза распахиваются в немом удивлении. Но внезапно весь мой самоконтроль снова летит к чертям и я взрываюсь: - Черт тебя побери, Тацуми! Ты же ученый, профессор! Что, к сорока годам так и не научился читать?!! У тебя всего лишь доброкачественная опухоль! Доброкачественная!!! Пролечись и живи спокойно! Или так не терпится наложить на себя руки?!!! - Ах, вот оно что... - он снова утомленно прикрывает глаза и грустно усмехается уголком рта, - Всего лишь еще один идиотский поступок в череде многих. В гулкой, вязкой, наполненной туманом сомнений и невнятными мыслями тишине, время словно застывает. В моей несчастной голове полная каша. Я смотрю на него не зная, чего мне хочется больше: прибить этого идиота, или тут же затр...ть его до полусмерти? Но весь диапазон чувств между этими вариантами настолько огромен и сумбурен, что я просто тупо пялюсь на него, не сумев толком не то, что ухватить, а даже дать точное определение хоть одной захудалой эмоции. - Зачем ты приехал, Моринага? - еле различимый вопрос Тацуми в наполненной хаотичными мысленными метаниями тишине, подобен щелканью бича. - Ч-что?... - Я спрашиваю, зачем ты приехал? - повторяет он на грани слышимости. - Встретил знакомого врача в баре, а он поведал мне о твоем странном поведении, да и о диагнозе тоже. Ну я и заволновался. Как видишь - не зря. - Я не об этом... Зачем ты приехал в Фукусиму? Научный интерес? По работе? Или... за каким-нибудь лю... ?... Впрочем, это не мое дело, конечно. Вот знаете, кое-что в Соичи поменялось... Я не только серьги и татуировки имею в виду. Но вот это его специфическое умение одной своей фразой одновременно привести меня в бешенство и в тоже время ошеломить, до полной потери ориентации, он отлично сохранил. Хорошо, что я хотя бы перестал впадать в панику. Раньше-то от его менторского тона или криков, мог забиться в истерике от ужаса. Но множество прожитых вместе лет, явно пошли мне на пользу. Вы только подумайте: сам бросил меня ради какой-то профурсетки, да и потом, как я понял, монахом не был, но меня, как и раньше, подозревает в распущенности. От вопроса я взбесился так, что перед глазами заплавали красные круги, но вспомнив, в каком Тацуми сейчас состоянии, я все же смог взять себя в руки. Отчасти помогло и воспоминание, что и раньше семпай часто попросту не утруждал себя подбором нужных по смыслу выражений, а посему иной раз спрашивал совершенно не о том, что имел в виду. Может, и сейчас происходит тоже самое? - Я просто хотел увидеть тебя, узнать, что с тобой. - И всего-то? - подозрительно косится. - Не совсем. Ты пропал, твоя семья волновалась, а я оказался в достаточной степени свободен, да и отпуск подвернулся,- тут он выразительно фыркнул, - но вообще-то... ты прав, я хотел посмотреть тебе в глаза, и просто спросить: за что ты так поступил со мной? Чего тебе не хватало? - И через столько лет, ты приехал только за этим? - он хотел привстать, но сил не хватило, и снова утомленно прикрыв глаза, лишь повернул ко мне голову, - Извини, но я не верю. Я мог бы понять, что ты ненавидишь меня за предательство, что твоя ненависть ко мне настолько сильна, что ты не выдержал, и разыскав меня через столько лет приехал, чтобы плюнуть в лицо. Приехал порадоваться, что я разругался с семьей, что никого не нашел, что ничего не добился... Да что я болен, в конце-то концов! Что такой, как я, никому не нужен! Что я страдаю и умру в одиночестве совершенно заслуженно!!! Но вместо этого... вся эта твоя возня и танцы вокруг меня в больнице, да и здесь... Да и какой отпуск? Ты здесь столько времени, что о каком отпуске вообще может идти речь?... На какой такой работе это потерпят? Я ничего не понимаю... Ничего! Да если бы я сдох сегодня, разве ты не был бы счастлив? Разве я, такой ублюдок, не был бы достоин этого, по-твоему?!! Его всего трясет, по лицу катятся слезы, голос хрипит. При том, сколько крови он потерял, недалеко до лихорадки, и я вижу, что вся его бледная, даже серая кожа покрыта крупными каплями пота. Одной частью я понимаю,что если он не остановится, если не успокоится, то снова окажется в больнице. Я тоже проходил все это: порезы на запястьях и последующие истерики. Но Тацуми кроме того еще и болен, и слаб после аварии. И я должен успокоить его, но... Остальные части моего сознания словно окаменели, и я смотрю на него в ошеломлении от его откровений. Оказывается, он сожалеет о том, как поступил со мной, хоть и не говорит об этом прямо. Впрочем, как и всегда. Я наконец-то начал понимать это. В недавнем прошлом для примера достаточно было бы припомнить его вечное "дорог", вместо "люблю". Надо же... Я-то, честно говоря, думал все эти годы, что он наконец-то сделал "правильный" выбор в пользу женщин, а меня забыл, как страшный сон. А он, оказывается... считает, что я был бы рад его мучениям и смерти. Был бы он на моем месте, обрадовался ли бы он этому? Н...ннее... не думаю. Иначе он не простил бы меня и не просил остаться еще в тот, первый наш раз. Ведь тогда я, практически, его изнасиловал. Но он искал меня и предложил то, от чего я не смог отказаться - себя. Я смотрю на него, не в силах сдвинуться с места оттого, что мне больно. Ему плохо, он винит себя. Рад ли я этому? Конечно нет. Не знаю почему. В тот самый первый год, когда это случилось со мной, с нами... я бы, наверное, радовался. Как ни страшно признаваться в этом, я бы наверное был бы очень рад, считал бы, что он получил по заслугам. А может... возможно и нет... Да, все же нет. Теперь я понял, почему мне не приносят радости ни его мучения, ни его болезнь. Я слишком люблю его. Знаете, такое бывает - вместе трудно, а врозь невозможно. Я готов простить его, но... Вот именно, это проклятое "Но" все еще стоит между нами! Я не понимаю, почему он так поступил со мной! И пока не пойму... но даже потом, не уверен, что смогу забыть и доверять. Все это так сложно... Наконец, я решаюсь. Единственное, что всегда выручало нас в наших отношениях, это расставить все точки над "I". Мы ждали этого слишком долго, и за это поплатились. Я накрываю руку Тацуми отчего он дергается, словно от разряда током и неверяще смотрит на меня этими своими широко открытыми детскими глазами. Эх, да кого я обманываю! Только за один этот вид раскаивающейся невинности я никогда бы не смог его разлюбить. Насколько могу спокойно говорю: - Нет, я вовсе так не считаю. Да, ты ужасно поступил со мной, но я никогда не хотел твоей смерти. Я хотел забыть тебя это правда, потому что тогда мне было очень больно, - он слабо краснеет и отворачивается, - но, как видишь, не смог. Я, действительно, хотел всего лишь увидеть тебя и спросить почему... - тут мой голос внезапно садится, и мне приходится сглотнуть, - И я до сих пор хочу знать это: почему ты так поступил? - я уже чуть задыхаюсь, а внутри все трясется от дикого нервного напряжения. Детское выражение покидает его лицо и оно кривится, словно от зубной боли: - Сейчас ты поймешь, что, видимо, приехал зря. Я не знаю... не знаю, как тебе все объяснить! Собственно... поэтому я и поссорился с семьей - бормочет Тацуми и у меня все словно обрывается внутри. Замерев, словно окаменев, слушаю его путанные слова, едва понимая их. - Как я могу объяснить тебе то, чего не понимаю сам!!! Я... любил тебя, - эти слова словно расскат грома. Будто проснувшись, вздрогнув всем телом, теперь слушаю его не только ушами, но и всем сердцем, понимая, что то, что он говорит сейчас, возможно впервые поможет мне понять эту сложную, запутанную и зашоренную душу. - Да, любил, - поясняет он, глядя на мое ошарашенное лицо, - Да и сейчас... - слабо машет рукой, будто отгоняя какую-то докучливую, нестерпимую мысль, - Ты был дорог мне, и я не хотел тебя потерять. Черт, да меня все вполне устраивало: и жизнь с тобой, и работа и моя семья, конечно. Но просто... понимаешь... Да впрочем, что ты сможешь понять?... Вот... время идет, все как-то меняется, а я... я понял что весь мой последующий путь, будто бы предопределен. Что как бы я не рыпался, моя судьба словно написана кем-то сверху, и я ничего не смогу изменить. - Ты хотел изменить наши отношения? - моему изумлению нет предела. - Да не в этом дело! - еле слышно, сердито перебивает меня он. Тацуми так слаб сейчас, что внезапно я не к месту начинаю думать, что слишком поторопился с выяснением наших отношений. - Дело в том, что я чувствовал себя как какая-то деталь со сроком годности, предназначенная лишь для какой-то одной роли, выбранной вовсе не мной. А я? А мое слово или действие что-то значит, что-то изменит? Я хочу сам творить свою жизнь. - Никогда бы не подумал, что тебя волнуют столь философские вопросы, да еще в таком пафосном ключе - я глядел на него в буквальном смысле во все глаза. - Я тоже, - буркнул он, - Но как видишь, волнуют. А потом появилась эта Хосино. Такая... Наглая до невозможности и ... напористая. А мне стало интересно, ну... - он окончательно стушевался, - как это... с женщиной. Я же никогда не пробовал... - закончил Тацуми уже еле слышно. Слушать это мне больно. Очень. Но с другой стороны, мне становится и немного легче, ведь в том, что произошло есть и моя давняя, крохотная часть вины. Не думал, что, в некотором смысле, мой любимый окажется таким поверхностным, однако... Про себя-то я всегда знал что женщины мне безразличны. Я понял это еще в далекой юности, но в том, что касается Тацуми... Я всегда полагал, что он скорее бисексуал. Чего стоили одни его комментарии, когда он пытался объяснить мне, что мои чувства всего лишь блажь, и перевести мое внимание на симпатичных сокурсниц. То есть это он, вполне определенно, видел их милыми и симпатичными. Поэтому я всегда опасался, что когда-нибудь он захочет попробовать, каков секс с женщиной. Ведь это у меня были другие партнеры, и я точно могу сказать, как отличается секс с тем, кого ты любишь от того, кто просто "понравился". А для Тацуми я был первым во всех смыслах. Теперь я понимал, что он вбил себе в голову, что в сорок лет его жизнь почти закончилась, и ничего нового его уже ожидать не может, так как он почти развалина... ему стало любопытно, и жаль нереализованых в юности возможностей. Глупо? Да. Глупо считать себя стариком, когда многие только по-настоящему ощущают внутреннюю свободу и начинают жить наполненно. Глупо бросаться во все тяжкие? Да, конечно глупо. Но теперь я начал понимать и то, насколько же он в себе неуверен. В самом деле, если бы не нашлась та, которая открыто и, как я понял, достаточно напористо взяла Тацуми в оборот, он бы так и сидел просто в несбыточных мечтаниях. Я не исключаю, что тогда наш кризис мог бы стать еще более скрытым и глубоким, но эта чертова студентка, так сказать вскрыла нарыв. Возможно... возможно он терзался бы от того, что ему чего-то не хватает многие годы. Возможно он бы так и не понял бы этого, и мучился сам и мучил меня, а потом просто перегорел бы. А может, ничего такого и вовсе не было бы. Теперь трудно сказать. Но с самого начала своих сексуальных отношений Тацуми был жертвой. И это тоже внесло свою лепту. Может быть у него не хватило бы духу "пойти на лево" самому, но малейшему насилию он поддался без труда и с удовольствием. А вот это в нем воспитал уже я. Так как именно я многие годы не мытьем, так катаньем, ломал его. И научил получать от этого наслаждение. Мы молчали. Не знаю, о чем думал Тацуми, а я... Я пытался все это переварить. И думал, что же буду делать дальше. Как ни крути, пусть и невнятно, но определенный ответ семпай мне все же дал. И этот ответ оказался не совсем таким, который я ожидал. Так что же мне делать? Принять и постараться, если не все забыть, то как-то откорректировать наши отношения? Нужны ли они еще Тацуми? Жалеет ли он о том, что произошло и хочет ли вернуть меня обратно, или получив новый опыт, перешагнув, пойдет дальше? Бедная моя голова просто шла кругом. Было уже очень поздно, и я, как и Соичи совершенно выбился из сил. А потому, решив, что утро вечера мудренее, проверив очередной раз руки семпая, и укутав его поплотнее, пожелал ему спокойной ночи( на что он впрочем не ответил) и ретировался. Я решил хоть немного передохнуть, и навестить своего... возлюбленного, мужа, бывшего... головную боль?... уже утром.