Метель

Мы забежали в квартиру и тут же захлопнули за собой дверь, пытаясь как можно скорее укрыться от этого убийственного холода, забыть о его существовании. По всему темному, пустому Петрограду мело сумасшедше, заваливая дома, сбивая с ног людей. Я, как умирающий - к воде, бросился к чайнику, ты - к колючему шерстяному пледу. Когда я вернулся, на тумбочке горевшая свеча освещала тебя, уютного, завёрнутого в плед по самый нос. Я потонул в кресле, ты - на мои колени, плед упал на пол, я сомкнул руки на твоей спине, на шершавой ткани тонкого пальто (ты даже не снял его). «К черту» - снимаю, оно сползает по коленям и исчезает на ковре. Запускаю руки в ткань пушистого коричневого свитера - один из немногих источников тепла в округе; ты прислоняешься, приложив пальцы к моим щекам. Смотрим в глаза, мутные, туманные в слабом свете свечи, ещё более бездонно-пугающие. Смотрим долго, протяжно, то ли с лаской, то ли с чем-то ещё. Я вожу пальцем по шершавой коже, едва проступившей щетине на впалых скулах. Ты худ, как скелет, но лучше умрешь, чем попросишь у кого-то еды. Гордый и независимый павлин с растрёпанными перьями, в длинном клетчатом пальто на мертвенно-пустых улицах Петрограда, по воле судьбы оказавшийся в моих руках. Только я и смог поймать столь вольную птицу, затащить в свою холодную квартиру посреди ночи. Даже одного бокала вина (все, что осталось) хватает, чтобы по конечностям разлилась приятная дрожь, мини-паралич, бьющий молниями в кончиках пальцев. Вожу по мягкому свитеру вверх и вниз, прямо по рельефу позвоночника, ты кладёшь голову мне на плечо, обняв руками шею, словно ребёнок, нашедший спокойствие на руках матери, и я думаю о том, как долго и отчаянно ты искал эти руки, но натыкался лишь на холодную пустоту. Обрывочные разговоры, в целом ни о чем, которые на самом деле - лишь часть общего молчания. Много дыхания и тягучее тепло, которое бывает только от чужого тела. Темнота в окнах, в углах, дверных проемах - во всем свете, и лишь мы в маленьком ореоле свечи, спасённые от пронзительно свистящей метели за окном. Ты обессилено застыл на мне, и я мысленно дрожал от того сокровища, которое было мне даровано. На следующий вопрос ты уже не ответил: не было сил после двух суток без сна. Я тихо улыбнулся, зарывшись носом в коричневую шерсть. Гадая, смогу ли я тебя поднять или это закончится провалом, обхватил твои колени и спину. Встал и даже удержался на ногах. Направился к темному дверному проему. Ты, обнимая руками шею, ещё сильнее прижался, словно сонный котёнок, и я подумал, что вот-вот расклеюсь от нежности и любви, что разрывали меня изнутри. Такой огромный мужчина с грубым лицом, растрёпанными волосами и резким взглядом (который на самом деле служил лишь щитом для внутренней беззащитности), а внутри него самое тёплое, самое любящее сердце, полное почти женской нежности. Я постоял ещё пару секунд в дверном проёме, пытаясь всей душой вникнуть в этот момент, когда ты принадлежал только мне и никому и ничему больше, потом положил тебя на холодную кровать. Натянул на тебя одеяло и готов был повернуть и уйти, когда ты сказал: “Ляг со мной». Я, улыбнувшись нервным покалываниям где-то под рёбрами, послушно забрался под одеяло. Ты устало уткнулся носом в мою грудь, я затянут тебя в объятья, и мы уснули под приглушённый вой метели за стеной.