Новый дом

      Девяносто семь лет назад ядерная катастрофа уничтожила всё живое на Земле, превратив её в радиоактивную пустыню. К счастью, некоторым удалось уцелеть. Во время катастрофы на орбите вращались космические станции двенадцати стран. Теперь остался только «Ковчег» – станция, созданная из всех остальных.       Тогда говорили, что Земля станет вновь обитаемой только через сто лет, ещё четыре поколения в космосе – и люди смогут вернуться домой.       Этому учат детей в школе на «Ковчеге». Детей, у которых никогда не будет братьев и сестёр. Учат надежде когда-нибудь увидеть солнце не в черноте бушующего вокруг космоса, а через голубую атмосферу родной планеты, почувствовать упругую землю под ногами, услышать пение вымерших птиц.       Меня этому учил брат. Брат, у которого никогда по документам не существовало сестры. Этому учил меня Беллами. А я надеялась когда-нибудь увидеть хотя бы стены соседнего отсека, посмотреть в иллюминатор и пропасть взглядом в бесконечном торжестве холодного космоса, такого привычного для всех остальных.       Реальность была жестока ко мне четырнадцать лет. Кто бы мог предугадать, что в своё время она подарит мне нечто… невообразимо прекрасное. Что она подарит мне дом.       ***       Писк приборов всегда казался Кларк успокаивающим. Она сама не до конца понимала, почему так, вероятнее всего, из-за кардиомонитора – если тот пищал, значит, пациент ещё был жив. И хотя мать только недавно начала пускать её в лазарет, девушка впитывала от неё знания, как губка.       Конечно, были и недовольные тем, что пятнадцатилетнюю девочку-подростка пускали к больным, но все прекрасно знали, что Эбигейл Гриффин растит себе преемницу, а вот против этого уже глупо было бы выступать. К тому же, другие врачи признавали талант юной Кларк, и та искренне пыталась не краснеть на похвалы. Впрочем, её успехи диктовались не только природным талантом или удачным сочетанием генов, но и усердной учебой. Помимо школьной программы, Кларк успевала читать медицинские книги и наблюдать за работой врачей лазарета «Ковчега».       И, безусловно, в лазарете был большой поток не то чтобы больных, а скорее посетителей, приходивших к этим самым больным. Так что благодаря этому Кларк оказалась знакома едва ли не с половиной станции, даже если это было только шапочное знакомство. Например, пару месяцев назад ей встретился молодой парень из службы охраны, Беллами Блейк. Он тогда навещал мать, проходившую плановое обследование, и пока ждал её с процедур, разговорился с Гриффин-младшей. Кларк не назвала бы их друзьями, но они всегда здоровались друг с другом, если сталкивались на станции, и иногда парень забредал в лазарет либо за мелкой помощью, либо просто поболтать в перерыве на смене.       Девушка никогда и подумать не могла, что её знакомство с семейством Блейков закончится таким образом. Или, если быть точнее, приведёт к таким последствиям.       Кларк только успела вернуться с обеда в лазарет (на сегодня школьные занятия были закончены, и она успела занять любимое место для наблюдений за действиями врачей) и раскрыть учебник по анатомии на коленях, как в помещение ворвался взъерошенный охранник. Стоило ему повернуться к ней лицом, как в бледном, испуганном парне Гриффин узнала Беллами. Он явно был не в себе: расширенные от ужаса зрачки, трясущиеся пальцы… Неужели случилось что-то серьёзное?       Он немного успокоился, когда нашёл её глазами, и подошёл столь стремительно, что Кларк инстинктивно вскочила с места, уронив толстый учебник себе же на ногу. И она бы обязательно выматерилась (что делала крайне редко, но для ситуации с упавшим на пальцы талмудом с анатомией она решила сделать исключение), если бы Беллами не схватил её за руку, заглядывая прямо в глаза. Взрослый парень мигом превратился в её глазах в раненого щенка, которых Кларк видела лишь в видеозаписях, но это не отменяло сходства. Блейк весь был мокрый, видимо набегался, пока искал её.       – Пожалуйста, пойдём со мной, – у него дрожал голос. Точно случилось что-то серьёзное. Кларк хотела бы просто кивнуть и пойти с ним, но разум не позволил случиться такой халатности. Если произошло что-то настолько ужасное, что даже Беллами Блейк – она видела его как уверенного в себе парня, знающего что делает и для чего – так взволнован, то ей стоило бы позвать мать или других врачей.       – Беллами, что случилось? Ты весь дрожишь, – она старалась скопировать успокаивающий тон матери, но на самом деле, у неё не очень получилось, она и сама уже заразилась беспокойством знакомого.       – Пожалуйста, я не могу объяснить тебе всего здесь, но мне очень нужна твоя помощь. Именно твоя, – он уже потянул её к выходу, и такому напору Кларк не могла сопротивляться, послушно засеменив следом. В конце концов, вряд ли Беллами вёл себя так шутки ради, девушка чувствовала его зашкаливший пульс через кончики напряженных пальцев.       – Надеюсь, не здесь ты мне всё-таки объяснишь, в чём дело, – наконец, пробормотала Кларк, высвобождая руку и следуя за парнем в район его родного отсека станции. Девушка давно знала, что он из далеких «трущоб», но никогда не думала, что ему каждый день реально приходилось проходить весь этот путь. В каждой части станции были свои пункты медицинской помощи, но основной лазарет всё-таки находился в центре.       По факту «трущобы» не слишком отличались от более богатых районов «Ковчега» внешне – те же металлические стены, иллюминаторы и жужжание техники. Но здесь жили люди с менее престижными профессиями. Мать Кларк работала старшим врачом, а отец – старшим инженером, можно сказать, что они входили в элиту местного населения. Семья Гриффин почти никогда не знала в чем-то неудобств и недостатка.       Ситуация Беллами очевидно была иной. В охране давали дополнительный паёк, но и попасть в неё было не так-то просто. Это чудо, что Блейка туда взяли.       Её размышления прервались тем, что они остановились перед очередной непримечательной дверью жилой каюты. Беллами тяжело сглотнул, секунду не поворачиваясь к ней лицом, но потом всё-таки развернулся и мягко взял её за плечи, заглядывая прямо в глаза:       – Мы не так хорошо знакомы, но я вижу, что ты хороший человек, Кларк. То, что ты сейчас увидишь… должно остаться между нами, ладно? – он сжал её плечи чуть сильнее, не до боли, но весьма ощутимо, и Кларк испугалась в тот момент. Конечно, она считала себя хорошим человеком, верным другом и выбранная ею профессия врача определённо кое-что о ней говорила. Но Беллами выглядел убийственно серьёзным, и девушка просто испугалась это страшной тайны, спрятанной за металлической дверью.       Блейку уже исполнилось двадцать, насколько ей было известно, и за преступление его вышвырнут в космос. А её – за помощь в сокрытии преступления вполне могут отправить в тюрьму. И всё-таки…       – Ладно, – кажется, он увидел в её глазах что-то, что заставило его вновь немного расслабиться.       – Спасибо.       А потом он открыл дверь, и Кларк пошатнулась от осознания, что это была за тайна. Осознание ударило её моментально, и интуиция, ещё не подтвержденная фактами, оказалась права. В комнате, на койке лежала бледная, дрожащая копия Беллами. Только женского пола и гораздо младше, возможно, тринадцать-четырнадцати лет, Кларк было сложно сказать точнее.       Беллами закрыл за ними дверь и подбежал к девочке, тяжело опускаясь на колени и поглаживая её по мокрым волосам:       – Всё будет хорошо, я привёл Кларк, она будущий доктор, она поможет, – и он вновь посмотрел на неё, этими своими щенячьими глазами, на удивление органично смотревшимися на довольно взрослом лице. – Поможет?       Девушке потребовалась пара секунд на принятие решения, и она кивнула.       – Ты так быстро утащил меня, что я даже не взяла аптечку, – Кларк сумела справиться с собой. Как будущий врач, она должна уметь быстро оценивать ситуацию и помогать даже при наличии минимального набора средств. – Что произошло?       Ей пришлось прогнать Беллами с места рядом с девочкой, чтобы осмотреть её более внимательно: кровоточащая ссадина на голове, вероятно, сотрясение мозга, судя по расфокусированному взгляду, самому характеру травмы.       – Она… просто упала. Мама ушла в другой отсек по работе. У меня был обеденный перерыв, так что я принес ей паёк, и… она хотела… Она запуталась ногами в маминых тканях и ударилась головой о край стола.       – Она теряла сознание после удара?       – Да, сначала она не приходила в себя несколько минут, и потом отключалась несколько раз, – Беллами ходил взад-вперёд по маленькой коморке, которая служила им с матерью и, боже всемогущий, сестрой домом, не в силах окончательно сбросить нервозность.       – Как её зовут? – Кларк ударила бы себя по лбу за то, что не спросила этого раньше, но слишком была сконцентрирована на другой задаче.       – Октавия. Она моя…       – Сестра. Да, я уже поняла, – девушка постаралась улыбнуться, чтобы подбодрить бледного Беллами, но не могла отвлечься от девочки. Она явно плохо воспринимала реальность: взгляд постоянно бегал из стороны в сторону, вдохи были поверхностными, словно ей приходилось сдерживать тошноту. Определённо, у неё было сотрясение мозга. Второй степени, скорее всего. Теоретически, Кларк вряд ли ошибалась, но у неё было слишком мало практического опыта, чтобы не сомневаться в своём выводе.       – Беллами, ты должен послушать меня очень внимательно. Так как мы не можем отвести её к врачам, придётся уповать на силу её организма. У вас есть своя аптечка?       Беллами моментально передал ей небольшую коробочку. Ничего особенного внутри, но была перекись и упаковка бинтов. Кларк быстро обработала рану, вздрогнув от тихого стона Октавии. Однако от новых болезненных ощущений, девочка, кажется, пришла в себя окончательно.       Кларк встретилась с ней взглядом. В глазах Октавии сначала было лишь удивление, а потом страх. Она моментально постаралась оттолкнуть Кларк, но вмешался Беллами:       – О, всё в порядке, она друг, она поможет, – он взял сестру за руку и даже улыбнулся ей, чтобы она точно успокоилась.       – Беллами, – Кларк заставила парня вернуть внимание на себя. – Слушай, я сейчас перевяжу ей ссадину на голове, в остальном – всё зависит от тебя. Ей нужен постельный режим не менее, чем на две недели. Никаких умственных нагрузок: чтение книг, музыку – ничего нельзя, понимаешь?       Беллами закивал, а Кларк с тоской подумала о том, что у девочки итак тут нет никаких развлечений. Где они вообще всё это время её прятали? Как у них получилось скрыть ребёнка от охраны станции?       Девушка заставила себя тряхнуть головой, словно бы физически выбрасывая из головы ненужные мысли.       – Всё будет хорошо, – она сказала это обоим Блейкам одновременно, стараясь как можно аккуратнее и правильнее забинтовать ссадину. И они даже успели в это поверить. Все втроём. Но у судьбы оказались совершенно другие планы.       – Проверка! – стоило грубому голосу раздаться из-за двери, как эта же дверь оказалась распахнута и в небольшой коморке как из воздуха образовались двое из службы охраны Ковчега. Беллами мигом стал белым (видимо что-то случилось на станции, раз проверку устроили внепланово), как мел, инстинктивно пытаясь прикрыть Октавию собой, но её заметили ещё в первую секунду. – Документы. Все трое.       Конечно, у Октавии их не было. Кларк побледнела вслед за Беллами. Их хотели увести всех троих разом, чтобы разобраться во всём уже на суде, но девушка смело встала между охранниками и девочкой:       – Простите, но её надо сначала госпитализировать, какой бы приговор ни вынес суд. У неё сильное сотрясение, надо транспортировать осторожно. Пожалуйста, мы не будем сопротивляться, но вы можете убить её ещё до суда халатным отношением.       Беллами не хотел так просто сдаваться, но он ничего не мог сделать. Убийство двух охранников – точно не выход. Кларк, сама того не заметив, крепко взяла Блейка за руку. Всё будет хорошо. Как же.       В течение трёх дней было принято несколько решений касательно всех вовлеченных лиц. Аврору Блейк казнили за нарушение закона об одном ребёнке, Беллами (не без помощи начальника охраны, который ему симпатизировал) отправили работать уборщиком в бедных отсеках, а Кларк и Октавию поместили в тюрьму для несовершеннолетних. При этом девочка узнала о решении на больничной койке. Её пришлось накачать лекарствами, чтобы она перестала плакать и не усугубляла своё состояние.       Эбигейл и Джейк Гриффины, находясь в суде, где их дочь, по сути, приговорили к смерти по достижению совершеннолетия, пытались добиться апелляции. Помощь Октавии не должна была стать преступлением, за которое судят вот так. Она могла не знать, что помогает незаконнорождённой. Но судья объявил приговор в «соответствии с предоставленными материалами дела». Как окажется позже, такое решение было скорее политическим, чем реально законным. Чтобы ослабить позиции канцлера Джахи, его противники подкупили судью, подбросили доказательства. Старший врач и старший инженер, поддерживающие Джаху, хорошо укрепляли его положение на «Ковчеге», но с дочерью-преступницей отношение к ним также будет иное.       После объявления приговора Кларк была в состоянии прострации до момента, как за ней закрылись двери камеры – её нового дома. В тот момент, вероятно, она должна была возненавидеть Беллами Блейка и его сестру за то, что так подставили её. Но на самом деле… Будь у неё хоть тысячи возможностей принять иное решение перед дверью в каюту семьи Блейк, она бы не изменила ничего.       ***       Беллами остался один. Совершенно один, его даже переместили из каюты, принадлежавшей его семье, в какую-то каморку ещё меньших размеров. Впрочем, ему было на это совершенно наплевать. Его мать выбросили в космос, и он бы сам разделил её судьбу, если бы не покровительство начальника. А сейчас он драил полы и расчищал вентиляцию, каждую ночь заставляя себе заснуть.       Ему запретили видеться с сестрой. И это было ужаснее всего. Он жил ради его маленькой О, а теперь не знал даже, в порядке ли она, не обижают ли её в чертовой тюрьме. К тому же, он чувствовал невероятную вину, ведь Кларк тоже оказалась в заключении из-за него. Если бы только он был внимательнее, если бы поймал Октавию или вовсе не позволил сестре упасть…       Он прожил так месяц, и постепенно жизнь стала рутиной: он перманентно беспокоился о сестре, по расписанию работал, по расписанию ел и спал, по ночам мучился виной и одиночеством. Конечно, у него была парочка друзей, тот же Миллер, с которым иногда можно было перекинуться в карты и поговорить. Но Беллами просто не чувствовал, что достоин этой минутки спокойствия.       А потом пришёл Джек, его бывший начальник, и просто сказал ему, что Октавия в порядке. Что Кларк присматривает за ней и что она гораздо сильнее, чем ему кажется. Беллами на мгновение расцвел тогда. Он готов был убить за информацию о сестре, но Джек приносил её бесплатно раз в пару дней. Чаще всего это было просто «она в порядке», но Блейк радовался и такому.       Если Джек просил его о чём-то, Беллами всегда соглашался, даже на сомнительные авантюры, потому что даже космос для него был не так страшен, как и дальше оставаться в неведении о судьбе Октавии.       И однажды все его участия в сомнительных афёрах Джека привели к должному результату. Мужчина поймал его в столовой, когда Беллами забирал паёк, и отвёл в тихий угол, усадив за стол и приказав вести себя как обычно и не реагировать на его слова. Парень лишь удивленно моргнул и принялся за еду, пожалев об этом буквально через пару секунд:       – Твою сестру отправляют на Землю.       Кто бы знал, каких усилий ему стоило не заорать на всю столовую. Какого черта?! Он во всё глаза уставился на бывшего начальника, а тот сурово указал ему на еду. Та потеряла всякий вкус, но Беллами заставил себя жевать, однако весь обратился в слух.       – Старший инженер, Джейк Гриффин который, разработал план возвращения на Землю. Ну как план, – Джек усмехнулся, – скорее подал идею. Не знаю, почему они зашевелились в этом направлении, но мне известно, что уже создан список Сотни. Сто преступников из тюрьмы для несовершеннолетних будут отправлены на челноке на Землю, проверять, как там живётся. Время уже подошло, почти сто лет прошло. Так вот… твоя сестра в этом списке. Дочка Грифиннов тоже, что, на самом деле, заставляет занервничать. Впрочем, её всё равно ждёт смерть через пару-тройку лет. Думаю, результат будет один.       Беллами едва смог проглотить последний кусок.       – Спасибо, Джек, – это всё, что он смог выдавить из себя, прежде чем вскочить с места и побежать.       Он оказался в центральной части станции в рекордные сроки, дыша, как умирающий в муках человек, и это было недалеко от правды. Его О собираются отправить на Землю, на верную гибель. Беллами никогда не верил в эту чушь про сто лет и возвращение домой, не после такой катастрофы. Он не может позволить вот так отнять у него последнюю семью. И если им удастся воссоединиться только в смерти, он готов умолять канцлера отправить его вместе с Сотней.       – Мне нужно поговорить с канцлером, – он едва смог выговорить это, всё ещё задыхаясь от спринта по всей станции.       – У него совещание, я могу записать вас на приём, но первое свободное место будет… через два месяца.       Беллами застонал от отчаяния. Два месяца! Джек не сказал, когда Сотню отправят на Землю, но если ждать два месяца, парень почти сто процентов упустит этот момент.       – Это очень срочно. Вы можете позвонить ему, обещаю, я скажу ему всего одно предложение, и посмотрим, выслушает ли он меня, – Беллами обычно легко очаровывал девушек и более старших женщин. Он был красив и хорошо сложен, а также умел сказать то, что собеседница хотела бы услышать. Но сейчас он выгорал изнутри, словно ему не хватало кислорода, и причина этого была уже совсем не в беге.       Секретарша посмотрела на него долгим взглядом, полным неуверенности и скептичности. Но всё-таки нажала на кнопку внутренней связи и дождалась, пока Джаха на том конце откликнется:       – Господин канцлер, тут…       – Беллами Блейк, – парень облизнул пересохшие губы, выстраивая в голове максимально короткую, но ёмкую фразу.       – Беллами Блейк, сэр. Он говорит, у него что-то срочное и просит встречи с вами. Сказал, что может коротко объяснить вам, в чём дело.       Лишь вздох был ей ответом, так что она кивнула Беллами, и он, собрав всё мужество в кулак и вооружившись безграничной братской любовью, проговорил ещё хриплым после бега голосом:       – Я знаю о Сотне, господин канцлер.       Тишина на том конце, казалось, не предвещала ничего хорошего. И сердце Беллами сжалось в странном предчувствии, но уже через пару мгновений голос Джахи снова наполнил пространство приёмной:       – Проводите его ко мне через полчаса, когда закончится совещание.       – Как скажите, сэр.       Секретарша теперь посмотрела на него, как на весьма подозрительный субъект, но космос свидетель – ему было всё равно. Спустя пару минут Беллами даже обрадовался, что у него есть эти полчаса на раздумья. Он понимал, что ему никак нельзя сдавать Джека, как своего информатора, а также, что надо продумать и весьма тщательно своё предложение канцлеру, обосновать его и показать все плюсы. Так что всё обозначенное время он выстраивал в голове будущий диалог. И не зря.       Стоило ему зайти к канцлеру, как оказалось, что он там не один: рядом с Джахой сидели чета Гриффин и Маркус Кейн. И Беллами даже стушевался, но быстро вернул себе утраченный было настрой. Ему надо попасть в Сотню, любой ценой.       – Итак, Беллами Блейк, – Джаха казнил его мать, но сейчас ему нельзя было проявлять агрессию. К тому же, легко обвинять канцлера, но Аврора сама решилась на рождение второго ребёнка, прекрасно зная, что это запрещено. Беллами был достаточно взрослым, чтобы это понимать. – Полагаю, нет никакого смысла спрашивать, откуда ты узнал про проект «Сотня». Ты здесь из-за своей незаконнорождённой сестры, Октавии, не так ли?       Беллами сжал зубы и просто кивнул. Он многое слышал про Октавию, когда открылось, что она второй ребёнок в семье. Слухи разносили из тюремного блока дальше по станции. «Незаконнорождённая» – самое приятное из всего.       – И чего же ты хочешь добиться? – это спросил уже Кейн, хмуро сжимавший в руке папку с документами. Видимо, Беллами своими заявлениями испортил настроение всей присутствующей верхушке. Особенно, маме Кларк. Она-то уж точно винила его в заключении дочери. Хотя в глубине души Блейк был уверен, что она горда Кларк.       – Сэр, я бы хотел отправиться с ними, – выправка, которой его выучили в кадетском корпусе охраны, помогала держать себя гордо и прямо, хотя волнение хлестало через край. – Мне двадцать лет, имеется опыт работы в охране, навыки оказания первой помощи, высокие баллы при выпуске. Я многое знаю, хоть и в теории, про выживание на земле и буду иметь авторитет среди сотни. Вы же понимаете, что прибыв на Землю, в случае благоприятного исхода, подростки-преступники впадут в анархию, а если отправить с ними одного из их тюремщиков, они лишь взбунтуются с очень большой вероятностью. Я – самая лучшая кандидатура.       Под конец Беллами говорил уже не так уверенно, да и сбился с ровной речи, но закончил тем, чем и хотел закончить. Джаха явно заинтересовался, как и остальные. Он оперся локтями о стол и внимательно осмотрел Беллами.       – Ты прав, один взрослый был бы очень кстати среди Сотни. Что ж, учитывая, что ты вызвался сам, да и беря во внимание твои вышеперечисленные достижения… Да, пожалуй, это хорошее предложение.       Беллами выдохнул, не заметив, что задержал дыхание. А потом растерянно заморгал. Это всё?       – Вот так просто, сэр? – всё-таки спросил Блейк, сжав за спиной руки в кулаки. Кейн в это время раскрыл документы, которые до этого держал в руках и прошелся взглядом по внутреннему содержанию. «Это моё дело», – наконец, понял парень. Он не врал в собственной характеристике, скорее всего, Маркус просто хотел проверить его слова ещё раз.       – Мы отправляем детей из тюрьмы по понятным причинам. Ты же понимаешь их?       Беллами понимал. Они всё равно все смертники, и их не жалко погубить в надежде на возвращение домой. Сгорят ли подростки в атмосфере, погубит ли их радиация – разница небольшая. Их всё равно кого раньше, кого позже пустили бы в расход.       – Законопослушных взрослых членов общества «Ковчега» мы по такому принципу туда отправить не могли, поэтому ты – хороший кандидат. У тебя не осталось родственников, ты не исполняешь важную работу на станции, и по-хорошему от высшей меры наказания после обнаружения Октавии тебя спасло лишь чудо. Поэтому да, всё так просто. Ты отправишься на Землю, Беллами Блейк. И при удачном стечении обстоятельств, поможешь этим детям выжить в нашем старом-новом доме. Понятно?       Беллами не знал, каковы шансы на это «удачное стечение обстоятельств», но это не было самым важным. Даже если он будет рядом с Октавией всего пару часов полёта до убийственной атмосферы их альма-матер… они будут стоить того.       – Да, сэр.       Через какое-то время он был единственным, кто вошёл на челнок своими ногами, остальных подростков и детей заносили на их места в бессознательном состоянии. Место рядом с Беллами пустовало долго. Но в конце концов, внутрь занесли Октавию. Она набрала немного веса в тюрьме, когда ей наконец стала доставаться целая порция пайка, и выглядела вполне здоровой. Блейк не видел сестру пару месяцев, а казалось, что целую жизнь. Он помог усадить её, бессознательную, в кресло и пристегнуть. Кларк занесли следом за ней.       Беллами узнавал некоторых подростков, которых посадили неподалеку. С некоторыми точно будут проблемы, с остальными, наоборот, точно не будет.       Он устроился в своём кресле, тоже пристегнувшись и не отрывая взгляда от бледного лица Октавии. Её маленькая рука легко легла ему в ладонь. Он будет рядом с ней, что бы их ни ждало в чертовой колыбели человечества.