Новый дом

      – Сегодня мы узнали, что являемся не единственными обитателями Земли.       Октавия стояла в толпе, бледная от пережитого страха и волнения, но в то же время в глубине души восторженная самой вероятностью того, что на Земле жили люди. Да, скорее всего, воинственные, защищающие свою территорию древними, пещерными методами копья и кинжала, но… Что-то внутри откликалось на эти мысли, хотя пока страха и опасений было гораздо больше, чем положительных эмоций.       – Вот этим нас сегодня поприветствовали местные жители, – Беллами выбросил вперёд, ближе к ногам подростков, копьё, вполне себе прилично выглядевшее, не самое примитивное – древко и камень – приспособление: наконечник металлический, на древке вырезаны символы, и, в целом, оружие оказалось хорошо сбалансированным. Октавия очень хотела подержать его в руках, но брат не дался, он вообще был хмурым и задумчивым весь путь обратно.       Сразу стало ясно, что за реку их группу не пустят, скорее, нашпигуют стрелами или копьями, они даже не успеют перебраться на ту сторону. А это означало, что гора Везэр и бункер в ней для них оставался недоступен. Что, в свою очередь, влекло за собой кучу других проблем. Даже Октавия готова была приуныть от таких перспектив.       Но были и положительные стороны: теперь даже те подростки, которые подумывали о бунте, жались ближе к её брату, пытаясь отыскать защиту. Это раздражало О с одной стороны, а с другой – авторитет Беллами оказался очень высоким, что являлось неплохим началом для его лидерских позиций.       – К сожалению, пока мы не можем рисковать и вступать в конфликт с местными по ряду причин. У нас нет оружия, даже такого примитивного, нет подходящей физической подготовки, нет хорошего плацдарма для отступления в случае чего. Мы можем охотиться, так что у нас будет еда, и я уже послал несколько отрядов осторожно прочесать местность на предмет других водных источников. В крайнем случае, рискнём добыть воды из реки, чтобы проверить её пригодность для питья.       Наши ближайшие задачи – построить вокруг корабля укрепленный забор, выставить патрули, а также пытаться разобраться с местной флорой, так как мы не можем всё время есть только мясо. А сейчас мне нужны те, кто хоть немного понимает в инженерии и электроприборах, – Беллами вещал с какого-то ящика, и, итак довольно высокий, смотрелся статуей на постаменте. Октавия однако этим не обманывалась, она видела, как потемнело от волнения лицо брата, как дёргано двигалось его тело. Она хотела бы встать рядом и взять его за руку, чтобы поддержать, но не могла себе подобного позволить.       В качестве помощников вызвались Монти и ещё два паренька постарше его на год. Их освободили от других видов работ, и главной задачей для них стали попытки оживить связь. «Ковчег» должен был узнать о том, что пока что изменений в здоровье не наблюдалось и что Земля уже обитаема. Причём, вероятно, довольно давно.       В ящиках, прилетевших вместе с Сотней на землю, оказался небольшой запас провианта, буквально на пару дней для такой оравы человек, кое-какое оборудование типа пил и топоров, а также немного семян и прочей важной для сельского хозяйства мишуры. Подросткам, конечно, придётся заниматься всем этим, чтобы выжить на Земле два года, но на данный момент ничего из этого, кроме пило-режущих предметов, не представляло интереса. Беллами поставил задачу довольно чётко – им нужно построить забор, хоть какую-то защиту от внешнего врага.       Октавия, как одна из самых младших, была отправлена на более лёгкую работу, нежели спиливание деревьев или расчистка площадки под забор. Она вместе с парой знакомых занималась тем, что обустраивала внутренности корабля, где большинству подростков придётся спать. Во-первых, в корабле тяжело было бы замёрзнуть, особенно, если герметично закрывать дверь. Во-вторых, ночью никакой землянин не куснёт за задницу. Ну и наконец, у них не было палаток, чтобы нормально устроиться снаружи. Да и пока никто не стремился к такому самопожертвованию. Не до момента, когда забор будет достроен.       В итоге, на транспортнике Октавия нашла ещё несколько отрезов ткани, которого вряд ли хватило бы на постельное бельё каждому, но если что из него можно будет сшить кому-то дополнительную рубашку или штаны. У них всех был лишь один комплект одежды. Девочка негодовала: как взрослые люди могли рассчитывать лишь на чертов бункер на горе Вэзер? Стоило им немного отклониться от курса, как уже не было у Сотни ни еды, ни воды, ни одежды, даже спать придётся в креслах, а ведь далеко не все подростки ехали сидя.       Но кое-что она всё-таки придумала и обсудила идею с Кларк, которая пыталась в это время на том же корабле разобраться, какие лекарства и медицинские принадлежности прилетели с ними на Землю. В итоге, учитывая отсутствие на тот момент большой необходимости в новой одежде, Октавия приспособила ткань под небольшие гамаки, прикрепленные к потолку отрезанными от кресел ремнями. Вообще, ремни во многом могли пригодиться, в качестве той же верёвки.       Труд помогал забыть о голоде, но стоило хоть немного расслабиться, как живот моментально скручивало. Однако Беллами чётко дал понять, что пока ничего об их будущем конкретного не стало ясно, пайки будут раздаваться половинным порциями и только после определенной нормы работы. Октавия знала точно, что, если она подойдёт и попросит, брат обязательно покормит её, но ей не хотелось так его подставлять, так что она лишь продолжала сосредотачиваться на обустройстве внутреннего убранства их нового дома, чтобы как-то забыть о нуждах организма.       Когда раздался свисток, созывающий всех на раздачу еды, Октавия падала с ног от усталости. Но стоило ей выйти из душноватого, нагревшегося на солнце корабля, как оказалось, что только-только начинался вечер. Выживание на земле потребует от подростков гораздо больше сил, чем им казалось изначально. Кларк стояла рядом с ней, поддерживая в моменты, когда О хотела совсем раскиснуть и просто упасть спать прямо на землю. Беллами не мог быть рядом, он следил за распределением пайков, а также пытался оценить проделанную за день работу.       В целом, подростки работали очень быстро, страх весьма эффективно подгонял их, заставляя бояться за свою жизнь, а значит и работать на износ. Октавия легко увидела ту гору кольев, бревен и досок, которые успели наделать парни. Но этого всё равно не хватит на полную стену вокруг их лагеря.       Монти и его новые «коллеги» не смогли придумать даже теоретической идеи, которая бы помогла вернуть им связь. Но вот Мёрфи вернулся с неплохими новостями – неподалёку был ручей, и парни даже рискнули попить из него. На их вкус вода казалась совершенно обычно: не солёной, не кислой, не горькой, просто чистой, безвкусной водой. Что радовало, потому что, если банда Мёрфи не окочурится до следующего дня, значит, у них образовался источник питьевой воды.       В таком режиме, адском, с какой стороны ни посмотрим, они работали три дня. На следующий день, когда обустроенное Октавией и компанией жилище оказалось опробовано и, в целом, оставило всех более-менее довольными, всех, работавших там перевели на постройку забора к остальным. Лёгкие девочки, в основном, забирались на верх, закрепляя колья ремнями, помогали подбивать доски впритык друг к другу, а те, что покрепче таскали воду под присмотром пары парней.       Но за всё это время не было ни одного нападения, что наводило на мысли, что те копья были скорее предупредительным знаком, что-то вроде «Посторонним вход воспрещен», а не реальным актом агрессии. Октавии нравилось так думать. Ей не хотелось бы воевать с теми, к кому они, по сути, прилетели в гости, хоть и думали остаться навсегда. Эти люди жили здесь до них, поэтому имели полное право на обжитые территории.       Беллами её мыслей не разделял, он слишком боялся за ребят под его руководством, чтобы думать о степени гипотетической миролюбивости землян. Или степени их умственного развития. Его волновали практические вопросы еды, воды и безопасности. На тот момент на большее его внимание не распространялось.       А вот внимание Октавии – да, и ещё как. Ей нравилось исследовать всё вокруг, когда было время и силы. В этот день она ускользнула посмотреть на закат с небольшой полянки неподалеку. Закат воистину завораживал, если наблюдать его с Земли: мир словно горел несколько минут до того момента, как солнце окончательно не опускалось за горизонт. О могла бы наблюдать за этим вечность. Не замечая, что в этот момент наблюдали за ней.       ***       Беллами многое знал про охоту. В теории. И на не мутировавших животных в не мутировавших лесах. Ему выдали пистолет на «Ковчеге», но патронов к нему было совсем мало, а растрачивать всё в первые же дни казалось глупостью. Так что он взял с собой прибранное к рукам копьё землян, а Кайл, парнишка с просто золотыми руками, состряпал ещё парочку каких-никаких луков. Били они недалеко, но достаточно сильно, чтобы оглушить какую-нибудь мелкую дичь или местную белку.       Парень был абсолютно уверен, что на охоту уйдёт весь день. Это было ясно любому, кто видел их хилое снаряжение и знал о нулевом опыте в практической охоте. Однако, помимо собственно активной фазы охоты, Беллами приказал нескольким подросткам соорудить ловушки, которые новоиспеченные охотники (сам Беллами, Стенли, Джаспер, Атом и Харпер, лучше и быстрее всех приспособившаяся к стрельбе) должны были расставить по пути своего следования.       Он оставил Кларк и Уэллса в лагере за главных, чтобы те смогли проследить за раздачей пайков и отсутствием краж оных. Если (скорее всего, так и случится) охота не принесёт должных результатов, припасы придётся растянуть ещё на большее время. Конечно, постоянный голод и огромные физические нагрузки уже сказывались на работоспособности, но Беллами не мог поступать по-другому, пока у них не было стабильного источника другой пищи.       Ловушки они расставляли на должном расстоянии друг от друга, при этом передвигаясь группой, лишь с небольшим отставанием каждого члена отряда. Беллами старался идти как можно тише, потому что из книг знал, насколько легко спугнуть животное неосторожным шагом. К тому же, так более высока вероятность услышать приближение чужака. Но пока всё было относительно спокойно.       Блейку тяжело давалось привыкание к новому миру. Внешне он этого никак не показывал, но взваленный ради сестры груз ответственности давил на него, не позволяя расслабиться и даже просто осмотреться, увидеть красоту вокруг. Октавия– всегда была и будет его ответственность, но заботиться об огромной толпе народа, преимущественно бунтарского возраста и характера… Парень сомневался, что у него получится долго сдерживать их нрав в узде. Страх перед смертью от рук землян немного притупил в подростках желание пакостить, но Беллами был уверен – только наступят более-менее спокойные времена, вся дурь полезет наружу.       Он ведь и сам не был таким уж взрослым. Ему почти исполнился двадцать один год, да, но он лишь немного отодвинулся от границы юности. Конечно, на его долю выпало немало бед и спрятанная под полом сестра, а связанные с последним фактом переживания наделили его опытом, недоступным никому на всём «Ковчеге», но… он оставался просто молодым парнем, который прочитал пару книг и работал в охране. Его пытались успеть научить чему-то до срока отправления Сотни на Землю, но едва ли им удалось восполнить гигантские пробелы в знаниях о выживании, забытые предками людей уже задолго до ядерной катастрофы.       От депрессивных мыслей Беллами отвлёк тихий шорох. Он мигом остановился, поднимая ладонь и тем самым подавая знак позади идущим. Шорох повторился, и парень сглотнул от сжавшего грудную клетку напряжение. Зверь или человек? Он надеялся, что это будет зверь. Он боялся, что это будет человек.       Вслед за непродолжительными шорохами через минуту напряженного застывания на месте, раздалось хрюканье. Гребаное хрюканье! Беллами в жизни не видел свиней или кабанов вживую, но иногда их показывали в фильмах, особенно исторических. Из них он и знал, что дикая свинья – кабан – не самая безобидная жертва для охотника. Ему понадобится хороший, сильный удар копьём в голову или шею животного. Он «пристрелялся» к копью в лагере, пока остальные ребята занимались стрельбой из самодельных луков, и считал себя неплохим метальщиком, однако всё равно ему придётся подобраться максимально близко. На тот момент кабан ещё даже не был в зоне видимости.       Пока Беллами продвигался дюймовыми шагами в сторону звука, в его голове успели пронестись тысячи мыслей, например, не окажется ли зверь мутировавшим, а если окажется, то как это повлияет на здоровье тех, кто его съест, не будет ли их там несколько, удастся ли попасть так, чтобы поразить с первого удара и не потерять качественное оружие… Но всё пропало, стоило ему выйти из-за дерева и оказаться прямо напротив огромного животного. Оно оказалось гораздо больше тех, что Беллами когда-либо видел в фильмах. Его холка, стой парень рядом, наверное щекотала бы ему шею.       Блейк этого не ожидал, но в нём взыграл азарт. Насколько поднимется его статус, если ему удастся убить такого мощного зверя с одного удара. Правда, если не выйдет, и это мохнатое, хрюкающее чудовище решит напасть… «Я делаю это ради Октавии, она поймёт», – добывая еду для лагеря, Беллами добывал её и для своей сестры. А ради последней и жизни ему было не жалко.       Ребята сзади также максимально бесшумно подобрались ближе, и Харпер едва сдержала изумленный вздох, разглядев массивное животное среди деревьев. Их деревянные стрелы явно были бесполезны против такого монстра.       Стоял кабан, в целом, удобно для бокового удара, но увидев его размеры, Беллами засомневался, что даже копьё доберется до спинного мозга в его мощной шее. А значит, стоило бить в голову. Тогда ещё парень не знал, что для охоты на кабана использовалось специальное оружие, копьё-рогатина, да и у него не было такой специфической вещи. Только один единственный шанс пробить зверю череп и головной мозг.       Но для этого, нужно было как-то развернуть кабану голову. Беллами уже занял удобную позицию, где мог стоять устойчиво и не потерять равновесие при броске. К тому же, между деревьев как раз открывалась полоска пустого пространства для полёта копья. Как мог жестами парень объяснил своей команде охотников, что им нужно будет отвлечь животное, заставить развернуться на звук. Блейк надеялся, что первым инстинктивным движением кабана будет как раз повернуть голову.       Как ни странно, самой смелой оказалась Харпер. Она взяла из самодельного колчана стрелу и с тихим шорохом натянула тетиву. Выстрел угодил в дерево позади Беллами на несколько шагов, чтобы шум оказался достаточно громким и тихим одновременно. Вздрогнув от треска за спиной, Блейк однако напрягся, приготовившись к броску. Время растянулось, кабан, казалось, целую вечность поворачивал свою уродливую, ощеренную клыками морду в нужную сторону. Беллами успел испугаться, что его запястье сведёт до того, как он успеет сделать бросок. Но вот удачный момент, наконец, выдался, и без лишних мыслей в голове, парень просто вложил всю силу и надежду в один бросок. Копьё с уже знакомым свистом пролетело между деревьями, вгрызаясь в тушу зверя в верхней части головы. Кабан взвизгнул, закачавшись и дёрнувшись, и даже предпринял попытку побежать на врага, но рухнул через пару рывков, исходясь хрипами и визгами, вызывающими не победную ухмылку, а приступ тошноты. Копьё явно затормозило на кости и не пробило мозг насквозь.       – Надо добить его! – дрожащим голосом проговорил Атом, и Беллами был с этим согласен, но ему пришлось побороться с собой, чтобы рискнуть подойти к ещё живому зверю и надавить на древко, чтобы острие полностью вошло в мозг. Только снова услышав блаженную тишину леса, Блейк позволил страху выйти на поверхность. Его руки и ноги дрожали, а живот скручивало от воспоминаний о мучении животного и от запаха окровавленной шерсти. Остальные чувствовали себя не лучше, явно бледные, взбудораженные и напуганные. Беллами должен быть сильным, чтобы они смогли равняться на него.       Он не без усилия вытащил копьё на свет божий и воткнул рядом в землю.       – Харпер, – девушка подняла на него глаза, всё ещё сжимая в своих тоненьких, но таких точных руках лук, – ты молодец. Половина нашей победы зависела от твоего выстрела.       Это помогло разрядить атмосферу: девушка зарделась, а парни смутились своей трусости. Беллами не винил их, он бы сам сбежал куда подальше, если бы на нём не висела ответственность за полный лагерь подростков.       – Итак, то что мы смогли его убить, не значит, что работа закончилась, – Беллами начал лихорадочно вспоминать всё, что он знал об охоте, так как его первое, черт возьми, убийство всё ещё путало мысли. – Обескровливание, сдирание шкуры и разделка. Вот что нас ждёт.       Работа оказалась… грязной. Только когда кровь залила уже всё вокруг, Беллами подумал, что это может привлечь хищников, на которых у них не хватит пока опыта напасть, а отбиться – тем более. Поэтому он заставил ребят работать ещё быстрее, сам от них не отставая. В основном, как раз работал именно он. Беллами орудовал ножиком, разрезая толстую шкуру, а остальная команда пыталась придерживать ноги кабана и его тушу в таком положении, чтобы их командиру было удобнее. В итоге он всё равно оказался весь в крови, фекалиях и кишках. А ведь ещё надо было утащить всё это в лагерь: саму тушу, некоторые довольно тяжелые органы, шкуру. Даже клыки могли пойти в дело, так как их можно было использовать в качестве рукояток для ножей.       Беллами, конечно, взял с собой парусину и ремни, но не рассчитывал на габариты животного. Так что органы и отрезанные задние ноги пришлось нести на руках, пока Стэнли, Беллами и Джаспер тащили за собой сквозь деревья остатки туши и наброшенную поверх шкуру. Блейк помнил что-то про то, что есть специальные правила обработки шкур и прочее, но в тот момент не мог думать об этом подробно. Он только знал, что они везли в лагерь мясо. Много мяса, и подростки, наконец, поедят достойную их растущим организмов пищу.       ***       Работа над забором была почти завершена в трёхдневных срок, обустройством своих мест на корабле занялся уже каждый сам, так что к раннему вечеру дня охоты у Октавии не осталось других дел, кроме как скучать и волноваться за Беллами. Кларк с Уэллсом весьма серьёзно отнеслись к своей задаче, и хотя сын канцлера ещё отвлекался, уходя помогать с постройкой ворот в заборе, то Кларк следила за оставшейся едой весьма дотошно. Она никогда не отходила от ящиков с провизией далеко, всё время держа их в поле зрения, и в то же время умудрялась работать со своей картой. О уже узнала, что это её отец научил картографии, хоть и не вдаваясь во все тонкости. В основном, Гриффин наносила на старое изображение местности новые ориентиры. Например, на карте не было реки, за которую подросткам теперь ход был закрыт.       Таким образом, Октавия оказалась неподалёку от возводящихся ворот, сидя на траве и размышляя о своём. В основном, она думала о том, как сильно изменилась её жизнь за какие-то пару месяцев. Не было больше дырки в полу, куда она помешалась лишь постольку-поскольку, и вряд ли протянула бы в этом укрытии ещё лишний год, другой. Не было постоянного страха проверки и остывших пайков, разделенных на троих. Не было маленькой каморке, где приходилось прижиматься к Беллами изо всех сил, чтобы забыть про страх хотя бы на мгновение. Перед ней раскинулся целый новый мир, и в душе её горело необъятное желание исследовать его, стать частью этой природной свободы.       А ещё она думала о том, что случилось бы, пробудь она в тюрьме подольше. Вполне вероятно, что она превратилась бы в подобие Мёрфи, тот сидел уже довольно долго, однако надеялся на пересмотр дела. Вообще-то, Октавия догадывалась, что Джон в глубине души неплохой, но тюрьма сделала своё дело. Он озлобился, стал видеть решение проблем только в драке и жестокости, авторитет – в силе.       Сама Октавия по воспитанию и обстоятельства росла тихой и забитой девочкой, вечно готовой бежать и прятаться. Как ни странно, лишь в тюрьме она начала освобождаться от гнёта ужаса и раскрываться, дышать полной грудью. И раскрывать в себе новые черты. Кларк называла её «храброй подпольщицей», и из её уст это не звучало оскорблением. Ведь она имела в виду подпольных борцов за справедливость. Октавия и была такой: ей невыносимо было смотреть, как кого-то унижают у неё на глазах, как унижали её. И когда впервые она ощутила в себе силы дать отпор ради себя, то не заняло много времени найти силы для защиты других. Конечно, она ещё была слишком юной, чтобы побороть каких-нибудь амбалов, вроде Стэнли, но ей удавалось неплохо справляться с девчонками-задирами и обводить вокруг пальца туповатых парней.       Но всё-таки она не успела за время заключения полностью сбросить саван той девочки, что тряслась от страха в темноте своего «убежища». Это расстраивало её, но в то же время давало силы идти дальше, развиваться, становиться лучше – и всё для того, чтобы в итоге от проклятого образа забитой обузы избавиться. Это Земля, и здесь работали другие законы и правила. Например, выживает сильнейший.       Все воинственные мысли, впрочем, испарились из её головы моментально, стоило взгляду поймать лёгкое движение в воздухе чего-то яркого. Присмотревшись, девочка в восхищении раскрыла рот: низко у ветвей деревьев летала бабочка! Она была большой и светилась неоновым синим, но Октавию всё равно заворожил её воздушный танец и почти неестественная красота окраса.       Не помня себя, она последовала за насекомым, спотыкаясь о корни и цепляясь руками за ветки и стволы в попытке поймать бабочку и показать другим это чудо. Но та всё время ускользала из её пальцев, пока не привела на незнакомую полянку, которую непонятно как Октавия пропустила, исследуя окрестности лагеря. Вероятно, она зашла гораздо дальше, чем позволяла себе раньше. Но мысли её оказались заняты вовсе не возможной потерей ориентации на местности, а сотнями других бабочек, облепивших деревья так, что те тоже казались неоново-синими.       Младшая Блейк не могла не рассмеяться отчаянно счастливо от подобной красоты, она, улыбаясь, приблизилась к стволам, тем самым заставив бабочек разом слететь с насиженного места и подняться в розовеющее потихоньку небо слитным потоком.       – Как красиво… – всё-таки прошептала она, запрокинув голову до боли и провожая бабочек до тех пор, пока они не скрылись из виду. А когда всё-таки догадалась опустить взгляд, едва не закричала. Горло сдавило страхом, отчего не удавалось вытолкнуть из себя ни звука. В нескольких шагах от неё, сжав руки перед собой подобии домика, стоял землянин. На первый взгляд он вовсе был похож на медведя, ведь в шкурах. Но продолжая немую сцену страха и удивления, Октавия смогла разглядеть человеческие черты в незнакомце: смуглую кожу, прикрытое наполовину лицо, блестящие тёмные глаза, смотрящие без агрессии, скорее, даже с интересом. Землянин был в хорошей форме, мех визуально делал его более массивным, чем на самом деле, но даже если его убрать, наверняка, он едва ли уступит тому же Стэнли по телосложению. После сканирования внешности пришельца, Октавия обратила внимание на оружие (много оружия!), прикрепленное к кожаному ремню и торчащее из-за спины. Настоящий воин-дикарь.       Он не делал никаких попыток напасть или приблизиться, а Октавия не старалась закричать или убежать. Возможно, ей даже удастся наладить первый контакт, а там и уговорить землян пропустить Сотню к бункеру. Это моментально придало смелости младшей Блейк, к тому же, она вовремя напомнила себе, что вообще-то ничего не боится. И результатом стало:       – Привет.       Большего она сказать оказалась не в состоянии, но начало, по её мнению, вышло неплохое. Октавия облизнула пересохшие губы, постепенно волнение от встречи с неизвестным пересилило страх. Землянин, однако, лишь чуть склонил голову набок, и девочка готова была треснуть себя по лбу: «Ну, конечно, они не понимают по-английски!» И тогда она просто осторожно помахала ему рукой, надеясь, что жест всё ещё оставался универсальным.       Мужчина смотрел на неё в течение пары мгновений, после чего опустил взгляд на сомкнутые руки, а потом вновь посмотрел Октавию. Девочка проделала тот же путь глазами, и любопытство-таки поймало в свою ловушку глупую кошку. Осторожные шаги приблизили её достаточно, чтобы можно было внимательно рассмотреть содержимое рук землянина. О не видела, улыбался ли он под своей странно маской на пол-лица, но спустя секунду смуглые руки, до пальцев скрытые под «мохнатой» одеждой, раскрылись и на кончики его пальцев села удерживаемая бабочка.       – О мой бог! – от восхищения Октавия расцвела и заодно напрочь потеряла бдительность, приближаясь к землянину вплотную, чтобы коснуться своими пальцами его пальцев и переманить бабочку к себе. Мужчина не делал ни одного резкого движения, спокойно позволяя девочки её махинации, лишь непрерывный взгляд мог как-то взволновать О, но она его попросту не замечала, полностью увлеченная таким близким знакомством с бабочкой. – Это невероятно круто!       Девочка очнулась лишь в тот момент, когда незнакомец потянулся за спину. Она моментально отпрыгнула подальше, испугав бабочку, слетевшую с её рук, и уставилась на землянина, прочувствовав, как быстро и горячо заколотилось сердце в грудной клетке. Мужчина замер напротив неё и долгое время не отмирал, наверное, ожидая, пока волнение уляжется. Только спустя бесконечную минуту, его рука всё-таки дотянулась до цели и достала из-за пазухи обёрнутое тканью просоленное мясо. Живот Октавии сразу же сжался до размеров горошинки и издал такой рёв, что его должно было быть хорошо слышно даже в лагере. Вот теперь незнакомец точно улыбался за своей глупой маской.       Он осторожно протянул еду девочке, не пытаясь приблизиться. Это, конечно, казалось ей странной. Откуда он узнал про её голод, зачем подобрался так близко, чего вообще от неё хотел… Было много вопросов, которые Октавии стоило бы задать. Но она не задавала. Снова позволив себе расслабиться, девочка, нервно прикусив губу, кончиками пальцев забрала у землянина свёрток. И хотя запах был чисто мясной, внутри О увидела ещё и ягоды двух разных сортов.       Она была так голодна… Как не бывала, наверное, никогда на станции, ей слишком тяжело давалось думать о том, что мясо могло быть отравлено, а ягоды сами по себе ядовиты.       – Если я съем это и не отравлюсь, ты будешь моим первым другом среди землян, – смелость, вычерпанная из голода и желания вгрызться в мясо, позволила Октавии заговорить, прямо глядя в тёмные, умные и живые глаза землянина. – А если отравлюсь и умру, то мой призрак будет преследовать тебя до скончания времён.       Скорее всего, незнакомец её даже не понял, но самой О стало гораздо легче отпустить себя и откусить большой кусок от засоленной полоски мяса. Она застонала гораздо громче, чем хотела, но удовольствие от настоящего, хоть и вяло-соленого мяса просто поглотило её целиком. Полоска за полоской пропадали у неё во рту, туда же полетело несколько ягод, но по одной каждого сорта осталось, чтобы в последствии ей можно было найти таких в лесу ещё. Если она не помрёт, конечно, от отравления.       Пока Октавия потеряла себя в поглощении божественной амброзии, землянин отошёл от неё на край поляны и даже исчез ненадолго в кустарнике. Но потом вернулся и уже не так осторожничая подошёл к девочке. Когда та закончила насыщаться, мужчина протянул ей последний подарок: огромную белую лилию, почти светящуюся под лучами умирающего солнца. Октавия покраснела до корней волос, потому что ей никогда никто не дарил цветов, но это не значило, что она не слышала про подобную романтическую традицию. Безусловно, у землян это могло означать что-то типа «я приду за тобой следующей ночью, чтобы вырезать твои потроха и измазаться твоей кровью», но она ничего не могла с собой поделать. Столько подарков О не получала за всю свою жизнь.       – Спасибо.       Солнце уже опустилось гораздо ниже, и если Беллами успел вернуться в лагерь, то ждать беды. Её уже, скорее всего, обыскались.       – Итак, если я не умру, то мы можем стать друзьями, – она неловко улыбнулась, покрутив в руках цветок, а потом попятилась назад, хотя уходить ей не хотелось. Боже, перед ней настоящий, живой землянин, который, вероятно, не понимал её слов, но у них всё равно выстроило какое-никакое общение. Они ведь и вправду могли стать друзьями.       Мужчина не последовал за ней, но поднял руку в знак прощания, или просто повторил её жест в самом начале. В любом случае, Октавия улыбнулась ему в последний раз и убежала искать обратный путь в лагерь. Она действительно умудрилась убежать дальше, чем обычно, но не критично, дорога нашлась почти сразу.       Как и взволнованный до бледности Беллами, ожидавший её прямо у ворот и удерживаемый от поисков только находящейся поблизости Кларк. Октавия ожидала криков и ругани, но брат просто обнял её и прижал к себе.       – Я так волновался, глупышка. Больше не уходи в лес, там опасно.       Девочка прижалась к брату в ответ, её настроение ничего не могло ухудшить, но почему-то пока что О не решилась рассказать Беллу о новом знакомом. Его хотелось оставить только для себя, хотя бы до поры до времени.       – Как прошла охота? – девочка не ожидала, что ей удастся так легко и непринужденно перевести тему, но судя по большому костру и запаху мяса, Беллами не оплошал.       – Неплохо, для первого раза. Ты голодна?       Октавия вспомнила вкус терпких ягод и соленого мяса на языке.       – А ты как думаешь? – и с счастливой улыбкой побежала к костру.