***
— Не знаю, Тобиас, — нерешительно говорит Кевин. — Это больше похоже на попытку удержать Трис, а не отпустить её. Качаю головой. — Нет. Это не для меня. Я даже не планирую отдавать его непосредственно Трис — я верну его Анне, и она сможет отдать его Трис позже, когда это будет уместно. — Я почесываю рукой затылок, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы объяснить свои мысли. — Просто нельзя было продавать это кольцо. У нас не было выбора, поэтому мы сделали это, но мы знали, что это неправильно. — Я поднимаю глаза, встречаясь с пристальным взглядом Кевина. — Её родители умерли, а в Отречении не хранили личных вещей, поэтому от них ничего не осталось. У неё даже нет их фотографий. Но из всего, что я знаю, — её бабушка и дедушка любили друг друга, и они любили её маму. Мне кажется, это кольцо связывает их, и это единственная ценность их семьи. У Трис должно быть оно… тогда… когда она соберётся замуж. Когда мой голос ломается, Кевин поджимает губы, и я знаю, что он всё ещё думает, что это плохая затея. Может быть, это не имеет значения — мне не нужно его разрешение. Тем не менее, я хочу, чтобы он понял, поэтому добавляю ещё одну причину: — Это мой способ загладить вину. Он глубоко вздыхает, откидывается на диван и расслабляется, наблюдая за мной, а потом спрашивает: — Ты уверен, что Трис не забрала кольцо? — спрашивает он осторожно. — Думаю, она не смогла бы. Сначала она была ранена, и с тех пор она управляет страной. Вряд ли она смогла найти время съездить за ним лично, и было бы бессмысленно посылать кого-то другого. Единственная надпись на ломбарде: «PAWN», и не было обнаружено адреса. Нам потребовалась целая вечность, чтобы найти его, и нашего проводника уже нет в живых. Значит, было бы практически невозможно послать туда кого-нибудь, и даже если бы они нашли его, то не смогли бы выбрать правильное кольцо. Я смотрю на него решительно и добавляю: — Я прямо-таки чувствую, что это — моя забота. Кевин кивает, всё ещё задумчиво выглядя. — Хорошо тогда, — просто говорит он. — Я возьму небольшой отпуск. Я не эти слова ожидал. — Ты предлагаешь поехать со мной? — спрашиваю я, удивлённый и не совсем уверенный, что делать с этой идеей. Вокруг не так много людей, чью помощь я хотел бы получить, но Кевин определённо один из них. — Да, — медленно отвечает он, — думаю, это справедливо. Когда-то ты сделал всё, чтобы помочь мне, так что я должен отплатить той же монетой. — Он снова кивает, как будто убеждает себя, а затем добавляет: — Кроме того, мне любопытно взглянуть на внешний мир. Я не могу не улыбнуться. — Захвати прищепку для носа. — Мой единственный ответ.***
— Я собираюсь в Питтсбург на неделю или около того, — категорически заявляю я за обеденным столом. На самом деле я не люблю отчитываться о своих действиях, но я знаю, что было бы несправедливо по отношению к моим товарищам по фракции просто исчезнуть так надолго, не упомянув об этом. Кроме того, Джордж, Кара и я должны будем принять меры, чтобы заменить терапию Амара в моё отсутствие. Кристина сильно кашляет, по-видимому, испугавшись настолько, что подавилась пищей, которую она проглотила. — В Питтсбург? Что могло заставить тебя захотеть туда вернуться? — бормочет она, сморщив нос от воспоминаний о том, как пахнет весь город. Я чувствую, как лёгкий румянец начинает приливаться к моим щекам, поскольку я знаю, к чему она ведёт, но всё равно отвечаю: — Мы там кое-что оставили. Кристина подозрительно прищуривает глаза. — Что кое-что? Секунду я просто смотрю на неё, удивлённый, что она спросила. Но когда осматриваю здесь сидящих, я не вижу ничего, кроме замешательства на их лицах, и, наконец, меня осеняет, что никто из них никогда и не знал, что Анна давала нам кольцо. Мы покидали бомбоубежище в такой спешке, что не было времени долго разговаривать. Мы с Трис, наверное, единственные, кто знает. С этим осознанием приходит второе. Я не хочу говорить им, что именно я хочу сделать. Им не нужно знать: это слишком личное, чтобы делиться. — Мы продали кое-что в ломбарде, — отвечаю уклончиво, — что мне хотелось бы вернуть. Это была старая семейная реликвия. Следует пауза, пока они это переваривают. Мой отец подарил мне мамино кольцо, когда мы были в бомбоубежище, и другие могли заметить этот акт. Вполне вероятно, что я хочу его выкупить. — Ты должно быть действительно хочешь её вернуть, — комментирует Кара, глядя вдумчиво, но не слишком подозрительно, — чтобы ехать так далеко. Уверен, что она у них ещё есть? — Нет, — говорю честно, не желая думать о такой возможности. — Но чем дольше я жду, тем меньше вероятность, что у них она будет, и мне нужно хотя бы попытаться. По-видимому, этот ответ их успокаивает, потому что разговор переходит к тому, кто займётся моими обязанностями во фракции в моё отсутствие. Сейчас я в основном занимался подготовкой квартиры для Юрайи, и, честно говоря, я не в настроении после вчерашнего, так что мне всё равно, когда Амар и Джордж добровольно соглашаются закончить эту задачу. — Я могу помочь, — предлагает Зик, но Джордж добродушно машет ему рукой. — Не волнуйся, мы справимся, — говорит он, нежно улыбаясь Амару. — Я думаю, нам обоим больше нравится физический труд. — И это, вероятно, правда. В последнее время они всё чаще начали помогать мне с проектами по строительству, и, похоже, это оказывает значительный терапевтический эффект на Амара. Он пока не готов выходить в город: мы пока не знаем, сможет ли он взаимодействовать с незнакомыми людьми, но ему скучно всё время сидеть здесь и ничего не делать. — А как быть с занятиями в понедельник и пятницу? — спрашивает Кара, указывая подбородком на Амара. В последнее время Джордж занимается терапией по средам, но я всё равно провожу ещё два сеанса дополнительно. То, что придётся их пропустить, заставляет меня нервничать. Амар прогрессирует медленно, и я не хочу портить дело из-за попытки сделать что-то для Трис. — Их проведёт Джордж, — неожиданно отвечает Амар Каре. — Всё равно я хотел побольше поработать над своими «Эрудитскими» навыками. Мы с Карой быстро переглядываемся друг с другом, и могу сказать, что она сомневается в этом так же, как и я. Пути развития Дружелюбия в мозгу Амара по-прежнему увеличены из-за моей трансляции, поэтому мы сосредоточили сеансы на создании его существующих «Бесстрашных», с целью заставить его использовать их больше, чтобы «Дружелюбные» постепенно сокращались. Я не уверен, насколько успешной будет работа над его наиболее слабыми путями — Эрудицией, Искренностью и Отречением. Они могут недостаточно отвлекать его от дружеских отношений. Кара выражает свои сомнения, прежде чем я могу ответить: — Не думаю, что стоит экспериментировать, пока Четыре в отъезде, — настороженно говорит она. — Пока лучше сосредоточиться на «Бесстрашных». Амар пожимает плечами, выглядя немного строптиво, и внезапное подозрение проходит через меня. Я смотрю на Джорджа для подтверждения, и лёгкий румянец на его лице говорит мне, что я прав. — Вы уже работали над «Эрудистскими» путями, верно? — Джордж краснеет ещё больше, и глаза Амара виновато бегают, в то время как Кара просто выглядит яростной. — Что?! — она практически кричит. — Мы разрабатывали и отслеживали весь подход к терапии в мельчайших деталях в течение нескольких месяцев, и вы просто идёте и делаете что-то другое по своему усмотрению? Ты знаешь, как это рискованно? Какое-то время мы молчим, застывшие от срыва Кары. Она почти никогда не выходит из себя, и все стараются не кричать на Амара, поэтому я чувствую себя как-то странно. Но самое интересное то, что это не влияет на моего бывшего инструктора так, как я ожидал. Он не отступает, не выглядит расстроенным, не теряет хрупкого самообладания. Во всяком случае тирада Кары, похоже, вызвала в нём Бесстрашного. И вдруг мне приходит в голову, что мы слишком много ходим вокруг него на цыпочках. — Кара, — твёрдо говорю я, отвлекая её внимание от Джорджа, на которого она сейчас смотрит. — Если подумать, то, что они сделали, очень бесстрашно. Они рисковали, хотя это было опасно и включало нарушение правил. — Мои глаза переходят к Амару, и уголок моего рта подёргивается вверх. — И теперь у них проблемы из-за этого. Амар улыбается мне, и я поворачиваюсь к Каре, когда добавляю: — Я ничего не имею против. Она открывает рот, чтобы протестовать, но затем снова закрывает, когда понимает, что в моих словах был смысл. — Сколько вы уже работаете над этим? — наконец спрашивает она у Джорджа. — Пять недель, — признаётся он. Челюсть Кары дёргается, когда она сдерживает себя, но я смеюсь. — Ну, тогда, очевидно, это не вызывает проблем, — говорю я, надеюсь, успокаивающим тоном. — Итак, Джордж может проецировать «Бесстрашные» черты в понедельник и пятницу, пока меня нет, и «Эрудитские» — в среду, и всё будет хорошо. Я вопросительно поднимаю брови. Кара всё ещё выглядит раздражённой, но Джордж и Амар кивают в знак согласия. — Меня не будет до вторника, — добавляю я, пытаясь немного успокоить Кару. — Таким образом, мы можем сделать пробный прогон в понедельник, чтобы убедиться, что всё сработает. — Хорошо, — бормочет она, давая Джорджу гневный взгляд, прежде чем сосредоточиться на ужине. Но лично я чувствую себя намного лучше, узнав обо всей этой ситуации. Меня успокаивает, что Джордж способен подстраивать терапию под потребности своего мужа — и что Амар сильнее, чем я считал. Теперь спокойно можно отправляться в путь.