Дэвид оставляет ломбард на своих работников и берет выходной, чтобы поехать с нами в главный полицейский участок Питтсбурга. Это слишком далеко, чтобы идти пешком, поэтому мы возвращаемся туда, где оставили машину, и едем.
Участок находится в большом пятиэтажном здании, окружённом забором из колючей проволоки. Это наводит страх, но я не понимаю, что думать, так как привык к тому, что Бесстрашие является полицейской силой нашего города. Странно видеть, что здание выполняет эту роль.
Охранники у главного входа велят нам вывернуть карманы, сложить все в коробочку и пройти через одно из сканирующих оборудований. Весь процесс заставляет волосы на затылке встать дыбом, и сложно устоять перед желанием отказаться — яростно. Но Дэвид и Кевин идут первыми, и когда становится очевидно, что охранники делают именно то, что обещали, я наконец решаю подчиниться.
Они странно смотрят на украшения, что я высунул из своих карманов, но пропускают их через оборудование и возвращают мне, не говоря ни слова.
Мы не уверены, куда идти дальше, поэтому в конечном итоге пробираемся к большому круглому столу администратора, что находится в центре холла. Я сразу соотношу увиденное с зданием, в которое мы вторглись в Филадельфии, и мне становится больно, когда я вспоминаю охранников, которых мы застрелили в тот день. Один из них смотрел мне прямо в глаза, когда мой отец убил его…
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спрашивает вежливый голос. И я возвращаюсь обратно в настоящее. Женщина средних лет за стойкой с любопытством смотрит на меня, явно ожидая ответа.
— Эм, надеюсь, поможете, — отвечаю я, улыбаясь своей лучшей Отреченной улыбкой, чтобы соответствовать той, что на ее лице. — Нам нужен человек, который допрашивал заключённых последние несколько дней перед трансляцией. Есть документация, которую мы можем рассмотреть, или кто-то, с кем мы могли бы поговорить?
Она опускает голову в ответ на эту просьбу, задумчиво поджимая губы, прежде чем обратиться к тетради.
— Никто не спрашивал меня об этом раньше, — комментирует она, листая страницы, — поэтому, пожалуйста, дайте мне минуту, чтобы найти нужного человека.
Мы не протестуем, наблюдая, как она время от времени останавливается на страницах, внимательно просматривая информацию, что ей нужна.
— Хм-м-м, — наконец говорит она, — я мало что нашла, но давайте попробуем мисс Гамильтон. Она отвечает за перемены после контроля НСША, так что, думаю, знает больше, чем кто-либо другой.
Я киваю, терпеливо ожидая, пока она позвонит. Когда девушка заканчивает, то улыбается и говорит, что нам придётся подождать ещё несколько минут.
— Пожалуйста, присаживайтесь, если хотите, — лепечет она, указывая на стулья у дальней стены комнаты. Однако мы предпочитаем стоять, немного нервно рассматривая оживлённый холл, когда люди всех возрастов приходят и уходят. Многие из них носят одну и ту же одежду; я ее раньше не видел, и, скорее всего, это нынешняя полицейская форма.
Женщина, которая в конце концов приближается к нам, одета в ту же амуницию, но когда она приближается, я замечаю совсем не это. Вместо этого я сравниваю, как она выглядит сейчас, с тем, какой видел ее в последний раз, когда она лежала окровавленная и слабая в грузовике НСША, в котором мы ехали из Толедо в Питтсбург.
— Лорен, — говорю я удивленно.
Она останавливается, также пораженная, а затем широко улыбается.
— Четыре. Мне следовало догадаться. — Она протягивает руку, чтобы пожать мою в стиле Бесстрашия, и я отвечаю взаимностью, хотя и неловко, как всегда. — Мало кто приходит сюда в поисках заключенных НСША, — добавляет она, — поэтому я не была уверена, чего ожидать. И из нашей первоначальной маленькой группы Питер — тот, кто обычно работает со мной. — Ее лицо приобретает тревожный оттенок, когда она смотрит на моих спутников, а затем переводит свой взгляд на меня. — С ним же ничего не случилось?
Я быстро качаю головой.
— Насколько мне известно, нет, — отвечаю я. Но я понятия не имею, что ещё добавить, так как не знаю ничего о Питере. Или о Лорен, если уж на то пошло. — Как ты здесь оказалась? — спрашиваю я, вдруг заинтересовавшись.
— Ох, ты же знаешь, как это бывает, — бросает она. — Мне понравился один из повстанцев, который заботился обо мне, пока мы скрывались, поэтому я осталась, чтобы выяснить, получится ли у нас что с ним. — Она пожимает плечами. — У нас ничего не срослось, но подвернулась работа, которая пришлась мне по душе, будто я меняю мир к лучшему, и у меня появились новые друзья. В общем, сейчас это мой дом.
Она снова улыбается, прежде чем повернуться к Кевину. Секунду она разглядывает его внешний вид, и то, как она это делает, напоминает мне о том, как Зик всегда разглядывал противоположный пол — с бесспорным интересом.
— А ты кто такой? — спрашивает она, ее голос слегка кокетливый.
— Женат, — сухо отвечает он.
Лорен немного краснеет, но потом опять улыбается.
— Странное имя, но приятно познакомиться, мистер женат.
Кевин смеётся, но все же представляется должным образом, а затем это делает Дэвид. Когда всё заканчивается, Лорен ведет нас вглубь здания на второй этаж. Я объясняю, что мы хотим сделать, и честен в том, что ей говорю. Было бы неправильно лгать тому, кто был со мной на миссии, особенно человеку, который узнал ценность честности из моей трансляции.
— Не уверена, смогу ли помочь, — говорит Лорен после того, как я заканчиваю. — Я, конечно, попытаюсь, но мы точно не определили приоритеты преступлений против НСША. Мы были слишком заняты восстановлением полиции и поимкой тех, кто был частью старого правительства. — Она смотрит на Дэвида, а затем добавляет: — Было много богатых людей и владельцев бизнеса, которые не принимали сыворотку и предпринимали попытки вернуть власть, поэтому мы занимались их отслеживанием.
Я киваю, стараясь не показывать своего разочарования. Их цель, конечно, уместна, но, к сожалению, сейчас это не очень хорошо.
— Что случилось с пленниками НСША? — интересуется Кевин.
Выражение лица Лорен подсказывает мне ответ до того, как она его говорит.
— Их не было. — И мне ясно, почему. НСША убивали своих пленников слишком быстро, чтобы кто-то остался.
— Они вели документацию о людях, которых допрашивали? — спрашиваю я, стараясь не обращать внимания на боль в животе при мысли о том, что означает этот вопрос. Картинка устройства на голове Амара и такого же на голове Трис стоит перед глазами.
— Да, они вели отличный учёт, — отвечает она, ее лицо и тон выражают глубокое отвращение. — Это самая жестокая вещь, которую я когда-либо видела, и их количество ужасно, но если это тебе поможет, ты, конечно, сможешь их просмотреть. Мы все равно ничего с ними не делаем. — К моему удивлению, она протягивает руку и кладет мне на плечо. — Я думаю, ты заслужил немного доверия, Четыре.
Жест, очевидно, добрый, поэтому я натянуто киваю, стараясь не дрожать всем телом. Я чувствую облегчение, когда Кевин прочищает горло, привлекая внимание Лорен:
— Можем ли мы также взглянуть на данные нынешних заключенных? — спрашивает он. Вполне здравый вопрос, учитывая, как много домыслов у нас есть. Человек, которого мы ищем, может быть членом одной из известных семей или быть связанным с криминалом.
На этот раз Лорен более осторожна в словах:
— Я не могу показать вам всю документацию, — говорит она, слегка нахмурившись. — Кое-что из этого конфиденциально. Но могу показать фотографии, если это поможет.
К моему удивлению, отвечает Дэвид:
— Да, было бы очень полезно, — нетерпеливо произносит он.
Но я ничего не говорю. Всегда есть шанс, что нам повезет и он найдет лицо, которое мы ищем, но я сомневаюсь в этом. Такая удача никогда мне не улыбнется.
***
Следующие несколько часов разочаровывают. Отчёты НСША отсортированы по дате, поэтому мы начинаем с последних и работаем в обратном направлении — с того дня, когда купили кольцо. Как сказала Лорен, эти записи ужасно читать, и когда мы заканчиваем, не найдя человека, которого ищем, я не знаю, обрадоваться или разозлиться. Не пожелаю такого никому, но это сложно — понять, что мы прочитали весь этот ужас и все насмарку.
Затем мы переходим к текущим данным заключенных, сортируя по словесному портрету, а затем позволяя Дэвиду посмотреть каждый соответствующий снимок. Требуется время, и в конечном итоге всё завершается неудачей. Видимо, наш таинственный покупатель никогда не подвергался аресту.
Затем переходим к нераскрытым делам НСША, зная, что в этом мы вряд ли что-нибудь найдём, но надеясь встретить
что-то, что можно использовать. По крайней мере, эта часть поисков не должна занять много времени, поскольку, как сказал вчера Дэвид, было очень мало преступлений против НСША и против тех, кого они поддерживали. И правда: в то время, когда правительство функционировало, проводилось лишь восемь открытых расследований. Поскольку они в бумажном виде, мы поделили их, чтобы погрузиться в них вчетвером.
— Вот оно! — восклицает Лорен удовлетворенно спустя полчаса. Она бросает папку на стол перед нами, прежде чем продолжить: — Крупные компании обычно запирали своих сотрудников в рабочие дни, которые, кстати, длились по четырнадцать часов. Работники были вынуждены покупать еду в кафетерии компании в течение этого времени и должны были расплачиваться наличными за то, что покупали. Таким образом они держались в компании. — Я подозреваю, куда она клонит, и по выражению лица Кевина ясно, что он тоже, но никто из нас её не перебивает: — Эти деньги были депонированы каждую неделю или две, — добавляет она, — поэтому хорошая сумма накапливалась между депозитами. И, судя по этому файлу, кто-то начал её красть. — Она улыбается. — Кто бы это ни был, ему сошла с рук крупная сумма в пяти различных компаниях.
— Действительно, вот оно, — благодарно говорит Кевин, поднимая папку. — Честно говоря, это удивительно соответствует тому, что мы предполагали.
Он прав, и слова обнадеживают во многих отношениях. Наши догадки оказались верны, и это дает мне надежду, что мы всё же найдем кольцо Анны. Также приятно знать, что человек, который купил это кольцо, воровал не у нуждающихся, а у компаний, которые по сути грабили этих людей.
— У них есть какие-нибудь зацепки, кто был вором? — спрашиваю я, перемещаясь так, что стою позади Кевина и читаю через его плечо.
— Похоже, что нет, — отвечает, сжимая рот в тонкую полоску. — Но лучше, чем ничего. Скорее всего, парень жил рядом с этими компаниями. И мы сможем вычислить, какой дом он мог себе позволить, основываясь на том, сколько он взял. Это сузит круг поисков.
Я киваю, но потом смотрю на Лорен, и в мою голову приходит мысль:
— Если мы отыщем этого парня, — спрашиваю я у неё, — у него будут неприятности?
Она на мгновение задумывается.
— Не со мной. Черт, я бы вообще предложила ему работу по аресту людей, у которых он воровал. — Она хихикает. — Чтобы сделать то, что он сделал, требуется мужество, и он, очевидно, довольно умен, если это сошло ему с рук. Мне бы не помешал кто-то вроде него.
В ответ я невольно ухмыляюсь. Хорошо знать, что мы не причиним вреда нашему вору, если найдем его. Было бы неправильно возвращать кольцо Анны при таких обстоятельствах.
В течение следующего часа мы определяем районы, где вор, скорее всего, живёт. В итоге у нас получается список из пяти человек, что, безусловно, намного лучше, чем то, с чего начался день, но все равно мы не особо приблизились. Потребуются недели на обыск этих мест от дома к дому, а мы не можем так долго здесь находиться.
Наконец я отступаю назад, смотрю на карту и провожу рукой по волосам. Скорее всего, мы
что-то упускаем. Должен быть какой-то способ сузить круг поиска…
— Думаю, нужно пообедать, — бормочу я.
— Лучшая идея за весь день, — категорически заявляет Кевин, бросая карандаш на стол и потягиваясь. — Где мы можем поесть?
— Забавно, — говорит Лорен, приподнимая уголок рта, — в кафетерии здания.
Не очень заманчивый вариант, но деваться некуда. Думаю, там не хуже, чем в любом другом месте, и хоть так нам не придется опять проходить через охрану.
Пока мы едим, я ловлю себя на том, что оглядываюсь вокруг, представляя, как сотрудники находятся здесь взаперти, вынужденно тратя свои с трудом заработанные деньги, покупая эту еду по завышенным ценам. И я обнаруживаю, что согласен с Лорен. Наш вор таким образом совершил правосудие — конечно, не в прямом смысле этого слова, но так же лучше, чем позволить компаниям продолжать получать прибыль от страданий своих работников?
И он потратил деньги на кольцо для своей девушки, чтобы они могли пожениться вовремя, до того как их ребенок появится на свет. Я вспоминаю образы из своего сна, где Трис держит ребенка с моими темно-синими глазами, и я понимаю его желание купить это кольцо.
Осознание поражает меня так внезапно, что я почти роняю свою еду.
— Мы на все это неправильно смотрим, — резко заявляю я остальным. Их глаза устремляются на меня, и я быстро продолжаю: — Мы обыскивали криминальную документацию, однако знаем, что он планировал жениться и они ждали ребенка. Надо просмотреть эти данные.
Кевин выпрямляется и открывает рот с ошарашенным выражением лица.
— Ты прав, — говорит он. — Нам нужно сопоставить эти данные с районами, которые мы установили, и найти того, кто был женат, а затем у кого родился ребенок, скажем, спустя шесть месяцев после того, как он купил кольцо. И это значительно сузит список.
— Особенно, если записи включают описание личности, — добавляю я, зная, что возраст и цвет волос нашего вора укоротят список еще больше.
Кевин кивает, и на его лице появляется улыбка, а через секунду его поддерживает Дэвид. Лорен, с другой стороны, выглядит нервно. Вероятно, нам нельзя иметь доступ к такого рода информации.
Но наш энтузиазм, должно быть, заразителен, потому что через мгновение она улыбается.
— Хорошо, — говорит она, — но мне придется поискать. Информация конфиденциальна.
***
— Микаэль О’Клери, — объявляет Лорен, поворачиваясь к нам с нарочитой почтительностью, отодвигая себе стул. — Он единственный, кто соответствует всем вашим критериям.
Мы толпимся вокруг монитора, глядя на официальное опознавательное изображение молодого человека со светло-рыжими волосами.
Дэвид широко улыбается.
— Это он! — восклицает он, его голос наполнен волнением и чем-то наподобие гордости. Впервые мне приходит в голову, что с момента моей трансляции он, наверное, чувствовал вину, что продал кольцо. Это его шанс загладить вину почти так же, как и мой.
— Знаешь, где это? — спрашиваю я у него, указывая на адрес под фотографией Микаэля.
— Да, — одновременно отвечают Дэвид и Лорен.
— Тогда чего же мы ждем? — Кевин хлопает меня по плечу и глядит на остальных. — Поехали выкупим кольцо Трис.
Я не поправляю его, когда мы направляемся к двери. Кольцо еще не принадлежит Трис, но когда-нибудь оно обязательно станет её.
