***
Мы ждём в квартире, вежливо слушая маму Микки, рассказывающую нам о том, как он купил им эту жилплощадь год назад. — После смерти отца было тяжело, — говорит Кэрол. — Моего дохода не хватало, чтобы содержать пятерых детей и при этом снимать жильё, поэтому мы оказались на улице на пару лет. Какое счастье, когда Микки нашёл работу. Она любовно оглядывается по сторонам, явно ассоциируя квартиру со старшим сыном. — Конечно, он жил здесь с нами, пока не женился на Луэлле. Такая милая девушка… — Она улыбается. — И их малышка очаровательна. Я и не мечтала о такой сладкой внучке. Когда осматриваюсь, я понимаю, что эта квартира очень похожа на квартиру Дэвида. Кэрол, очевидно, считает её невероятной роскошью, и не могу с этим не согласиться, если сравнивать с жизнью на улице. Хотя чрезвычайно трудно проживать здесь пяти людям, не говоря уже о семи. Теперь понятно, почему Микки решил жить в более уединённом месте со своей женой и ребёнком. Кэрол неопределённо жестикулирует в сторону спальни и добавляет: — И теперь, когда мой второй сын Рори повзрослел, чтобы присматривать за младшими, Мэри тоже ищет работу. — Она кивает себе немного. — Так что всё стало налаживаться. Мгновение я наблюдаю за детьми, играющими в спальне достаточно тихо. Старшему не больше десяти, но я полагаю, что он достаточно взрослый, чтобы отвечать за своих младших брата и сестру. — Вы точно не хотите чего-нибудь поесть или попить? — спрашивает Кэрол, но мы вежливо отказываемся. Не хочу ничего отнимать у этой семьи. Вместо этого мы ждём, болтая, кажется, несколько часов; какое-то сочетание тревоги и волнения неуклонно растёт во мне всё это время. Я так близок к тому, чтобы вернуть кольцо Анны, но не могу не волноваться, что Микки откажется продавать его мне. И что мне тогда делать? Я перестаю волноваться, когда наконец распахивается входная дверь. Входит Мэри, такая же нервная, как и ранее, и её глаза мгновенно обращаются ко мне, словно она ищет успокоения. Похоже, она его находит, потому что немного улыбается, когда отходит в сторону. Я уверен, что мы не ошиблись, когда входит в помещение молодой парень. Его волосы длиннее, чем на фото, но он точно тот, кого мы искали. Облегчение смешивается с напряжением в животе, и я встаю на ноги и пересекаю комнату практически до того, как осознаю это. Он настороженно смотрит на меня, но в выражении его лица есть что-то благоговейное, и я убеждаюсь, что он узнал меня. — Привет, — говорит он, его голос немного срывается. Он прочищает горло. — Я Микки. — Тобиас. — Я протягиваю руку в стиле Бесстрашия, и он неуверенно пожимает её. Рукопожатие — не моё. — Мэри сказала, что ты ищешь меня? — Да. — Я киваю. — Спасибо, что пришёл. — И я останавливаюсь, внезапно не зная, как на самом деле подойти к этому вопросу. Полагаю, лучше не ходить вокруг да около. — Ты купил кольцо в ломбарде как раз перед трансляцией. — Я жестом указываю на Дэвида и добавляю: — У него. Брови Микки взлетают вверх, и становится очевидно, что он точно понимает, о чём я говорю, — и надеялся, что не об этом. Мне нужно убедить его расстаться с ним… — Нам с Трис пришлось продать его в целях финансирования миссии по уничтожению НСША. — С тем же успехом я воззвал к его антиотношению к НСША. — Но мы не хотели, потому что оно принадлежало её бабушке. — Я сглатываю, встречая его взгляд. — И это — единственная семейная реликвия, что у неё есть. — Прочищая горло, я продолжаю: — Это очень важно для неё. Поэтому я хочу выкупить кольцо обратно — в два раза дороже, чем ты заплатил. — Не знаю, сколько денег у него осталось с последней кражи, но, возможно, это предложение будет достаточно привлекательным. Лицо Микки противоречиво, и он долго смотрит в сторону. — Я подарил его своей жене, — мягко говорит он. Его глаза на секунду переходят к матери, и он понижает голос до шёпота, пытаясь сказать только лишь ей. — Всё остальное пришлось продать. Я не могу лишить её и этого. И я понимаю. У него осталось только две вещи, купленных на украденные деньги: квартира матери и кольцо жены, и он не может забрать ни того, ни другого у женщин, которых любит. Но, вероятно, есть способ заменить чем-нибудь равноценным. — Я знаю, что то, что ты воровал, было в некотором роде восстанием против НСША, — начинаю я. Его глаза смотрят на меня. — И я это уважаю. Я уверен, что в этом кольце есть особый смысл, потому что ты купил его на деньги, которые взял у этой коррумпированной системы. — Он недолго колеблется, но затем сухо кивает. Я тоже киваю. Мой голос становится тише, когда я продолжаю: — Что, если я выкуплю у тебя кольцо и предложу другое взамен? Он хмурит брови, неуверенно глядя на меня. Но, кажется, готов слушать. Сунув руку в карман, я достаю драгоценности, которые привёз из Чикаго, и протягиваю руку, чтобы он мог видеть кольца, лежащие на моей ладони. — Я купил их, — проговариваю просто. По его взгляду видно, что он не понимает, поэтому я уточняю: — «Парень, чья трансляция уничтожила НСША, купил кольца на деньги, которые получает после их свержения». — Я сказал правду, так как заплатил за драгоценности «пенсией героя», которую Чикаго выплачивает мне каждый месяц. В глазах Микки мелькают эмоции, и его взгляд мечется между мной и украшениями несколько раз, пока он обдумывает мои слова. — Если бы вы с женой выбрали одно из них, — произношу я мягко, — имело бы это кольцо такое значение? Достаточно, чтобы позволить мне купить кольцо Трис? Микки открывает рот, чтобы ответить, но затем снова закрывает, глядя вместо этого на четыре кольца в моей руке. Они различаются по стилю — от подороже, чем кольцо Анны, до подешевле. — Не знаю, — наконец задумчиво говорит он. Микки поднимает взгляд, чтобы посмотреть на меня, и добавляет: — Но, может быть, да… Он смотрит на мать недолго, и я подозреваю, что он взвешивает её потребности, а также потребности своей жены. Микаэль качает головой. Когда он говорит, в его голосе присутствует одновременно и усталость, и беспокойство, и желание: — Я поговорю с Луэллой.9. Тобиас — Встреча с Микки.
2 марта 2019 г. в 13:08
Я изначально знал, что нам будет нелегко. Но это не мешает горькому разочарованию окатить меня, когда нам становится известно, что Микаэль О’Клери переехал. Нынешняя жительница квартиры, похоже, понятия не имеет, где он живёт.
— По-моему, он съехал за месяц до того, как я переехала сюда, — говорит она, сужая глаза и поджимая губы, словно размышляя. — Не менее четырёх месяцев назад.
— В этом городе люди регистрируют где-то свои новые адреса? — спрашивает Кевин Лорен, но она только качает головой.
— Это обязательно только для определённых событий: женитьбы, покупки дома, получения водительских прав. В остальном, люди редко беспокоятся… Особенно, если скрываются.
Я расстроенно вздыхаю в ответ на эти слова. Микаэль, несомненно, относится к этой категории. Вероятно, ему приходилось прятаться всю жизнь — сначала потому, что он был устойчив к сыворотке, а затем потому, что совершал преступления против компаний НСША. Тяжело будет найти его новый адрес.
Я отворачиваюсь ото всех, провожу рукой по волосам, делаю несколько шагов взад и вперёд, пытаясь придумать, что делать дальше. Мы зашли слишком далеко, чтобы просто опустить сейчас руки, но если нам не удастся отыскать покупателя — как тогда нам найти кольцо Анны? У реликвии Прайор нет особенных примет, чтобы описать её в объявлении любого рода, и у меня нет её фотографии. И вряд ли у меня получится послать трансляцию всему городу, даже если это заманчивая мысль на данный момент…
Мой глаза возвращаются к молодой женщине, открывшей дверь. Она смотрит на нас, выражение её лица настороженное, и что-то в её взгляде делает меня брюзгой.
— Кто-нибудь ещё искал его? — спрашиваю я, надеясь, что друг или судебный пристав — или кто-то другой — был. Это хотя бы даст нам точку отсчёта для его выслеживания.
— Нет, — быстро отвечает она. — Никто. — Но она реагирует слишком быстро и сжимает пальцы, как будто нервничает. Ноющее чувство усиливается по мере того, как Искренность во мне хватается за эту мысль. Она нам что-то не договаривает.
— Тут ещё кто-нибудь живёт? — спрашиваю я голосом инструктора, зная, что это её запугает. — Кто-нибудь мог открыть дверь?
Она непроизвольно дёргается из-за моего тона и определённо нервничает, когда отвечает:
— Моя мама и младшие братья и сёстры, но они никогда не открывают дверь. Я гарантирую: они ни с кем не разговаривали. — Опять же, ответ произнесён в спешке и не очень правдоподобен.
Она сглатывает; её глаза бегают к Кевину, к Лорен и обратно ко мне, и я внезапно осознаю свою ошибку. Лорен одета в полицейскую форму, а мы с Кевином высокие и пугающие. Если бы я пытался защитить кого-то, кто нарушил закон, я бы, конечно, ничего не сказал людям вроде нас.
— Мы здесь не для того, чтобы причинить ему боль, — говорю я как можно увереннее. — Более того, мы хотим кое-что ему предложить.
На долю секунды её лицо застывает в панике, когда она понимает, что я возвышаюсь над ней, но потом пытается это скрыть. Этого достаточно, чтобы я убедился в своей правоте. Она прячет его.
— Я… Я не… — начинает она, но Кевин перебивает её:
— Ты ведь его сестра, верно? Ты на него похожа.
Он удивляет меня, заставляя на секунду уставиться на него. Кевин прав. Волосы у этой девушки светло-каштановые, а не светло-рыжие, как мы видели на фото, но структура лица имеет определённое сходство с Микаэлем. Чего хватает, чтобы быть его младшей сестрой.
— Н-нет, — заикается она, её глаза расширяются от страха, несмотря на все усилия, чтобы скрыть это. — Конечно, нет. С чего ты это взял?
Дэвид отвечает раньше всех остальных:
— Всё не так, как ты думаешь. — Его голос нежен, и он подходит к ней намного ближе, кладя руку на её плечо. Она смотрит на него с опаской. — Мы знаем, что твой брат совершал преступления во времена НСША, — добавляет Дэвид тем же мягким тоном, — но нам всё равно. Мы не на стороне НСША. — Он поворачивается ко мне и кладёт вторую руку на моё плечо. Я напрягаюсь как всегда. — Посмотри на этого парня внимательно. Он кажется тебе знакомым, не так ли?
Её взгляд возвращается ко мне, и она глядит на меня слегка дико, пока Дэвид продолжает:
— Это потому, что он тот, кто сделал трансляцию, которая освободила всех нас. Он уж точно не от НСША. — Дэвид улыбается.
Поведение девушки очень похоже на вчерашнее поведение Эмили в ломбарде, когда она делает полшага назад и поднимает руку ко рту. Я не могу сказать, что мне нравится такая реакция людей на меня, но циничная часть меня понимает, что на данный момент это может быть полезно. Поэтому я спокойно смотрю на неё, давая ей время обдумать мою личность.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она наконец. — А зачем тебе понадобился Микки? — Эти слова посылают в меня облегчение. Она его знает.
— Ничего плохого, — твёрдо отвечаю я. — Обещаю. — Она продолжает смотреть на меня с отчаянием на лице, и я делаю всё возможное, чтобы мой голос был мягким: — Он купил то, что раньше принадлежало президенту. Я просто хочу выкупить это, если он согласится продать. — Я одариваю её успокаивающей улыбкой, на которую только способен. — Я дам ему гораздо больше, чем он заплатил.
Она явно всё ещё колеблется, поэтому я смягчаю голос ещё больше:
— Пожалуйста. Для меня это очень важно. И для Трис.
Очень долго наши взгляды не отрываются, а потом она сглатывает, кивает и закрывает глаза.
— Хорошо, — говорит она. — Я сообщу ему.