✖ ✖ ✖
Утро начинается… ужасно. Вчерашний коньяк вместе с виски поднимаются к глотке, миленько улыбаются и машут ручками, желая самого доброго утра за последний месяц. Унитаз с добродушием принимает в свои объятья, помогает очистить организм от шлаков, пока Лионель цепляется пальцами за раковину и понимает, что следующий день рождения он праздновать не будет. Холодная вода вызывает дрожь, мороз пробирает по коже, поднимает волосы на руках, ногах и голове, пока Месси старается прийти в себя, мельком поглядывая на дисплей телефона, что лежит на стиральной машинке. Утренний душ — Ад. После него он будто выходит в Арктику, вот где-то здесь крякают пингвины… пингвины вообще крякают? И живут ли они в Арктике? Мягкое полотенце приятно касается кожи, пока Лионель идёт на кухню, чтобы закинуть в себя бутылку воды. Пришедшее сообщение около девяти часов утра вызывает лишь тихий стон и сожаление о том, что он вообще жив. • Тренировка в 12:00. Месси закатывает глаза, наливает себе полный стакан минеральной воды и чувствует, как глазные яблоки выпадают, потому что маленькие пузырьки с такой силой врезаются в глотку, что хочется сдохнуть. Впрочем, они усмиряют бушующую от вчерашнего бурю, поэтому возвращает полупустую бутылку холодильнику. Костюм после вчерашнего, да и вообще после носки в течение трёх дней выглядит непригодным для надевания, поэтому ничего не остаётся, как вытаскивать из шкафа чёрную рубашку с серыми пиджаком и брюками. Одежда ложится на плечи непривычно, Лионель смотрит на себя в зеркало и поправляет ремень на брюках, когда время подходит к десяти. На улице сегодня прохладно, к концу месяца вообще погода не особо радует тёплыми днями, но это даже хорошо, потому что обычно, когда солнце печёт так, будто хочет поджарить всю Землю на сковороде, в пиджаке и рубашке очень жарко. Лионель проводит рукой по быстро уложенным волосам, тихо матерясь, когда одна прядь волос падает на лоб.✖ ✖ ✖
За несколько дней Джорджина успела неплохо подружиться с сыном, поэтому Криштиану-младший не проявлял никакого негатива в сторону девушки. Последние дни она была у них слишком часто, и если Валенсию с сыном это как-то странно радовало, Роналду не понимал, почему продолжает привозить девушку в свой дом. Влюблённый взгляд и растянутые в улыбке красные губы, забавные порой истории, которые он слушает краем уха и полное непонимание собственных действий. — Пора бы уже тебе девушку в дом привести, совсем один останешься, пока будешь искать одну-единственную. Валенсия была счастлива, когда увидела на пороге дома новую знакомую. Та, разумеется, была очень дружелюбна и приветлива, пока Криштиану смотрел на всё это со стороны и отвлекался на сына, что хвастался своими достижениями в школе. Возможно, виной было воспитание. Мама, несмотря на сложное положение семьи, всегда оберегала сына и лелеяла, не позволяла делать то, что делают другие дети, хвалила, несмотря на то, что иногда Криштиану проваливался и косячил. Друзей у него в детстве как таковых не было, пара-тройка со двора и то… с натяжкой можно было назвать приятелями. Будучи подростком и обладая чрезмерным обаянием, было легко заводить знакомства, легко улыбаться, хоть и не самой ослепительной улыбкой, но харизма парня била через край, балуя и давая понять, что ему можно всё. Можно послать человека в далёкие края, а через несколько дней прийти, состроить милое личико и попросить прощения, в котором искренности было, как у него тогда мышц. Мама, посмотрев на своего сына в пятнадцать, поняла, где ошиблась, пытаясь остановить отпрыска, который мчался на всех парах, не замечая ничего на своём пути. — Сынок, так нельзя, ты же останешься один. Нельзя так раскидываться людьми. Криштиану лишь громко смеялся и говорил, что кто его вообще может бросить, он же такой восхитительный, с мечтой всей жизни, как поезд, несущийся по рельсам. Это был один из тех случаев, когда взрослые бывают правы, а дети их не слушают. Он мчался, обгонял других, думал, что ему, такой охуенной будущей звезде футбола никогда и ни в чём не откажут. Сказка кончилась, когда на другой стороне он увидел того, кто был лучше, талантливее, техничнее. Друзья ушли, оставляя после себя чёрную дыру, которую нужно было чем-то заполнять. Сначала было плохо. Подростковая депрессия или просто страдание хернёй, как однажды сказал тренер, перерастала в привычку. В привычку быть одному. Одиночество сковывало руки и ноги, касалось языком глотки и будто шептало на ухо: теперь я всегда буду с тобой. Слёзы превратились в пот, когда выход из ситуации нашёлся легко — стараться лучше, больше времени уделять тренировкам, не обращать внимания на окружающий мир. Друзья сменились воротами и десятками мячей, в жизни появлялись новые люди, новые лица, кто-то улыбался, кто-то любил, кто-то ненавидел, но встать рядом никто из пришедших так и не смог. Дай человеку прочувствовать всю прелесть одиночества, и он останется с ним навсегда. Одиночество закаляет, делает сознание свинцовым, непробиваемым. Люди, разумеется, сменялись людьми, разные лица, тела, разные татуировки, которые отпечатывались в мозгу на несколько мгновений, а потом стирались. Одиночество превратилось в маленького человека, сидящего внутри, не подпускало никого, выставляло шипы и кололось, когда кто-то хотел приблизиться. Ожидания от окружающих его людей не оправдывались, а он становился лучшим игроком, пока падал и поднимался, улыбался, когда не хотелось, и бесился, когда этого не было нужно. Все люди вокруг прочувствовали его эмоции, поставив красной печатью на лбу португальца — самовлюблённый высокомерный ублюдок. Клеймо иногда жгло, а иногда приятно грело, когда пятый по счёту агент, уходя, оборачивался и выговаривал в лицо всё то, что он о нём думает, кем он является. Роналду улыбался, желал приятного пути и убирал с лица улыбку, как только оставался один. Все видели то, что хотели видеть, но никто не хотел заглянуть внутрь. Все хотели получить свой маленький лучик славы, похвастаться, что они знакомы и работают с таким великим футболистом. Все хотели добраться до лучей солнца, которые обжигали взглядом тёмных глаз, и потом уже становилось не до славы. Криштиану смотрит на обнажённую женскую спину, тихо поднимается с кровати и идёт в душ. Да, он без каких-либо возражений прекрасный футболист, отличный спортсмен и всемирная звезда, но даже девочка, влюбившаяся в него с первого взгляда, не хочет видеть то, что находится под мясом, под слоем кожи. Она смотрит на красивую картинку, улыбается мечтательно и думает о хорошей жизни, пока одиночество маленьким человечком внутри ехидно смеётся, приговаривая, что они вместе до гроба. Пока не захлопнется крышка, пока в неё не забьют гвоздь и не засыплют землей. Роналду хочет поступить проще, он не хочет ложиться в гроб и гнить в земле. Проще сделать так, чтобы тебя сожгли, не оставив ни косточки от твоего тела. Так будет проще. — Доброе утро, — сонный голос вызывает тихий вздох. Криштиану чувствует, как спины касаются тонкие пальцы и выпрямляет спину, пока его обнимают поперёк груди, встав с ним под тёплые струи воды. — Тебе хорошо спалось? — Да. — Роналду мельком думает о том, почему Лионель ещё не разбил ему лицо за лучшую подругу, которая крепко жмётся сзади и целует лопатку. Почему, Лионель? Время медленно близится к одиннадцати.✖ ✖ ✖
Лионель сжимает пальцами руль, когда видит выходящих из дома Джо под руку с Роналду. Девушка смеётся, прощается с Криштиану-младшим и чуть ли не прыгает от счастья, пока Месси трёт пальцами переносицу и закатывает глаза. Футболист, видимо, не разделяет утренней радости, потому что лицо у него каменное, он пару раз глядит на девушку, а потом смотрит себе под ноги. Лионель смотрит перед собой, когда недовольная, что Криштиану садится вперёд, девушка недовольно бурчит и садится посередине заднего сидения, опираясь локтями на спинки кресел. — Доброе утро, Лео, — Месси поворачивает голову и смотрит нечитаемым взглядом на подругу, после повернув ключ и коротко взглянув на Роналду. — Доброе.✖ ✖ ✖
В машине стоит тишина, прерываемая только щебетанием женского голоса. Джорджина о чём-то спрашивает, что-то рассказывает, пока Месси пытается держать себя в руках, а Криштиану не обращать внимания. — Отвезём её на работу, мне нужно, чтобы ты был со мной на тренировке, — тихо говорит португалец, вызвав у девушки негодование. — А я? — Лионель молчит, стараясь не встревать и делать вид, что ничего не видит. Вообще. Он ослеп, у него выпали глаза, их выклевали вороны. — На тренировке может присутствовать только агент, — Месси хочет удивлённо вскинуть бровь, но вовремя возвращает лицо на место и заворачивает к офису, через пятнадцать минут высадив девушку. Джорджина просит Криштиану открыть окно и целует его в щёку, после забегая в здание. Лионель, кажется, не собирается ехать дальше, поэтому Роналду поворачивает к нему голову. — Мы опаздываем. Лионель пробует последний раз. Он клятвенно обещает себе, что это точно последний раз, когда он беспокоится о подруге, не желающей слушать его предостережения. Он устал постоянно волноваться, устал видеть и чувствовать свою вину в том, что не защитил и не уберёг. — Тебя не заебало? — Криштиану сначала удивляется, а потом растягивается в такой улыбке, что хочется вырвать ему рот. Месси выдыхает, посмотрев на остановившуюся впереди машину. — Ты не остановишься, да? — Роналду пожимает плечами и смотрит за тем, как Хорхе выходит из своего авто, поправляя чёрный пиджак на чёрной обтягивающей футболке. — С начальством нужно здороваться, Лионель. Лионель не успевает схватить футболиста за руку, а Сампаоли воодушевлённо смотрит на подопечного своего работника, который улыбается ему и здоровается. Приходится вылезать из машины. — О, мой маленький лев! — у Лионеля под лопатками жжёт от этого обращения в свою сторону, он натягивает на лицо улыбку и чуть ли не шипит, когда Хорхе, здороваясь рукопожатием, притягивает его к себе, положив ладонь на плечо. Отвращение к чужим рукам скатывается по плечам липкой субстанцией, похожей на… — Тебя не беспокоит наш агент, Криштиану? — Роналду видит загнанный взгляд и улыбается. Лионель знает эту улыбку. — Хорошо работается вместе? — Месси через силу сглатывает, когда чувствует руку на пояснице. Колени подкашиваются, и он пытается зацепиться взглядом за что-нибудь, что не даст отбросить руку от своего тела. — О, ну что вы, Лионель — лучший, — португалец внимательно следит за тем, сколько ещё продержится Месси, пока его не начнёт тошнить. Он видит руку на пояснице, коротко опускает взгляд и вдруг тянется вперёд, схватив аргентинца за запястье и притянув к себе. — Всё хорошо выполняет, не бежит к вам при первой возможности. — Лионель, кажется, слишком громко втягивает носом воздух, когда его почти закрывают собой от пристального взгляда президента. Криштиану вырастает перед глазами высокой стеной, незаметно касается пальцами его ладони (сукин сын!) и продолжает улыбаться Сампаоли, который оказывается не очень рад забранному у него человеку. — Это прекрасно, Криш… — У меня вот-вот начнётся тренировка, мы пойдём, — Месси даже не успевает слова сказать, как его хватают за часы на запястье и тащат в машину. Роналду переваривает в голове увиденное ранее. Вспоминает взгляд и руки на пояснице своего агента, тут же повернув голову к Лионелю, который зачесывает волосы пальцами назад, когда садится на водительское сидение и кладёт ладони на руль. — Серьёзно, мой маленький лев? Что же ты не сказал, что твой президент тебя хочет? — Месси тихо рыкает и заводит машину, через несколько секунд выезжая на дорогу. Роналду усмехается, между пальцами смакуя прикосновение к линиям на ладони аргентинца.✖ ✖ ✖
Час спустя Тренировка начинается без тренера, Лионель, как обычно усаживается на трибуну, достаёт планшет и залезает в почту, перечитывая предложения от спонсоров, рекламщиков и журналистов. На этот раз всё идёт спокойно и его никто не трогает, поэтому он может расслабиться, через десять минут отложить планшет и смотреть на то, как реаловцы катают по полю мяч, иногда напоминая своим поведением детей. — Почему, Лионель? Вчерашний вопрос залезает в голову вместе с взглядом на Криштиану, загоняющим мяч в ворота головой и кланяющимся перед Модричем, что чётким ударом ноги хочет послать футбольный атрибут в лицо форварда. Лионель наблюдает за искренней на этом поле улыбкой, искренним смехом и сжимает переносицу пальцами, тихо выдохнув. Почему, Лионель? Почему ты, блядь, продолжаешь тут сидеть и не уходишь? Почему терпишь его выходки и не пишешь заявление? Почему ты подписал тот чёртов договор о неразглашении личной жизни португальца? Почему ты продолжаешь наблюдать и ничего не делать? Что тебя держит? Что останавливает? Что мешает развернуться и уйти? Почему ты смотришь, как он загоняет мяч в сетку и радуется, словно ребёнок? Словно выиграл Суперкубок. Месси накрывает лицо руками, наполняя ладони горячим дыханием. Подсознание что-то тихо шепчет, потом ехидно смеётся и резко затихает, когда он слышит голос Рамоса. — Лионель? — аргентинец поднимает голову и смотрит на Серхио, что двигается в его сторону. — Хочу, чтобы ты составил нам компанию, не против? — Месси удивлённо смотрит на протянутую ему ладонь и вскидывает бровь в недоумении. — Да ладно тебе, идём, пока тренера нет. Лионель отводит взгляд в сторону, заметив, что на него смотрит вся команда. Блядь. Лука с тяжёлым вздохом хлопает его по плечу, когда он спускается с трибун, встав в центр поля перед мячом. — Просто я где-то слышал, что ты должен был стать футболистом. — От слов Серхио по позвоночнику бегут неприятные мурашки. Сломанные когда-то кости начинает ломить, пока он видит, как его окружают три реаловца, оглядывается, решая про себя, стоит ли касаться ногой мяча. Проходит около минуты, он поднимает взгляд на Модрича, тот неопределённо жмёт плечами, а потом шокировано смотрит на то, как автоматический полив заполняет собой всё пространство. — Твою...! — кричит Рамос, когда из-под струй воды выбегают Бейл, на пару с Марсело и Тео, а Серхио долгим взглядом смотрит на то, как спокойным шагом из-под водопада выходит Месси, убирая мокрые волосы назад и матеря весь белый свет. — Лео, прости… — Лионель бросает на испанца злой взгляд и хочет умереть, потому что запасного комплекта одежды у него с собой нет, а вода медленно пропитывает пиджак с рубашкой и брюками. Твою мать. — Я тебя сейчас заставлю газон жрать, — тихо рычит Месси, когда к нему подходит Лука, схватившись осторожно за локоть. — У меня есть футболка, не знаю, будет ли она тебе… — Насрать, буду рад любой сухой одежде сейчас. Модрич слабо улыбается и кивает, направляясь к подтрибунному помещению. Рамос хочет двинуться следом, чтобы принести ещё тысячу извинений, но дорогу ему преграждает Роналду, похлопав капитана по плечу и захватив с трибун вещи своего агента.✖ ✖ ✖
— У меня ещё вроде спортивные штаны были, — говорит Лука, когда они заходят в раздевалку, где сейчас довольно прохладно. Может быть, Лионелю так кажется из-за мокрой одежды, но он быстро начинает раздеваться, потому что ткань рубашки липнет к телу. — Ты вроде немногим больше меня, поэтому должно быть как раз. — Ты моё спасение, — расстёгивая рубашку, улыбается Месси, заметив в дверях португальца, что оглядывает их с Модричем странным взглядом и проходит, положив на скамью вещи аргентинца. Лука улыбается и переводит взгляд на Криштиану, ненадолго задерживаясь взглядом на форварде, который в ответ смотрит на него. Только не делай глупостей, — одними губами говорит Модрич и закрывает за собой дверь раздевалки, пока Лионель медленно стягивает с себя мокрую рубашку, не желающую отлипать от кожи. — Ты не хочешь выйти? — загробным голосом спрашивает Месси, получив в ответ лишь ухмылку. Ну, конечно. Иначе нельзя никак. — А что, ты меня стесняешься? Не волнуйся, настроения трахать тебя у меня нет, — умилительно улыбается Роналду. — Шаг в мою сторону и можешь проститься с членом между ног, — рычит Месси, отвернувшись от футболиста и, наконец, полностью стянув с себя рубашку. Криштиану поражённо смотрит на кожу спины, на которой, кажется, нет живого места. Шрамы расползаются по плечам и вдоль позвоночника, лежат на лопатках и пояснице, пока Лионель стягивает с себя промокшие брюки и сначала надевает штаны. Мнение португальца меняется. Настроение скачет до красной отметки, когда Лионель выпрямляется, накинув на руки футболку. Он слишком быстро оказывается на ногах и делает несколько шагов по направлению к аргентинцу, коснувшись пальцами слишком гладкой кожи. — Что ты, блядь, де… — На тебе нет живого места, — шепчет всё ещё поражённый Роналду, нагло прикасаясь к коже холодной ладонью и заставляя Лионеля обернуться с футболкой в руках. — Не трогай меня, — шипит Месси, оскаливаясь и быстро надевая футболку Луки, почувствовав запах чужого парфюма. — Я никогда такого не видел раньше, — тихо отвечает Криштиану, подняв взгляд на тёмные глаза. — Тебе больно? — Нет, — Лионель складывает свою промокшую одежду, понимая, что ехать домой переодеваться придётся в туфлях, из которых вода вытекает ручьем. Прекрасно! — Что ты чувст… — Сделай вид, что этого не видел и забудь, — прерывает все дальнейшие вопросы Месси, взяв в руки портфель и одежду. Роналду остаётся стоять на том же месте, что и пару минут назад, когда дверь раздевалки тихо хлопает.✖ ✖ ✖
Лионель закидывает портфель с вещами на заднее сидение и садится в машину, быстро набирая сообщение на чужой телефон. • Передай Луке, что верну всё через два часа. Машина тихо шумит, когда он поворачивает ключ и на секунду осекается, вспоминая прикосновение к изуродованной коже, нервные окончания на которой отключились при аварии, правда пару лет назад чувствительность вернулась, было щекотно. Лионель выдыхает и падает головой на руль. Из-за того, что он был занят промокшей одеждой, он забыл, что раздеваться перед другими ему категорически противопоказано. Кто-то не любит показывать другим своё полное тело, кто-то слишком худое, кто-то не любит большой живот или выпирающие рёбра, но по истечению времени, Месси понимает, что все вышеназванные проблемы — бесполезная хуйня, а шрам на всю спину — это отпечаток на всю жизнь. И если вес ты можешь сбросить, а бока убрать упражнениями, то шрамы останутся с тобой навсегда. Из-за них у него неоднократно были проблемы в личной жизни, потому что и девушки, и парни шокировано смотрели на изуродованную кожу, прикасались к ней и с отвращением отдёргивали руки. Они не переживали, было ли ему больно, что он испытывал при этом. Больно всё же было, но не коже. Больно было внутри, из-за своего уродства, которого не было видно под рубашкой и пиджаком. Через год после аварии, Лионель хотел забить всю спину татуировками, лишь бы не видеть и не вспоминать о том, что на его теле есть одна особенность, как называла шрамы мама. Это не было особенностью, это было уродством, к которому никто не любил прикасаться, видеть его было ещё страшнее. Это было уродством, клеймом на всю жизнь, но мама сказала, что это его память, его прошлая жизнь. От неё никуда не деться, её надо помнить, помнить свою мечту, помнить отца, одновременно с этим не вспоминая лиц на поле, на коротких интервью. Мозг отказывается вспоминать всё, что связано с зелёным газоном, но помнит, как спина горела, как огонь залезал на плечи и целовал их, растворяя в себе кожу. Это нечестно. Лионель через час оказывается дома, закидывает мокрый костюм в стирку и переодевается, сложив в пакет вещи Луки. Он останавливается напротив небольшой стенки с полками, где стоят фотографии. Отец широко улыбается и обнимает его за плечо, пока Месси смешно морщится от полуденного солнца. Это больно. Это нечестно. Он садится в машину с ещё влажными волосами и старается сделать так, чтобы они не торчали во все стороны, на несколько минут замирает, вжавшись спиной в спинку сидения. — Тебе больно? Больно было смотреть на то, как люди, которые ему нравились, отворачивались, потому что им не нравилась его… особенность.