✖ ✖ ✖
Лука стучит по мячу, смотрит на то, как тот подлетает и вздрагивает, услышав тихий голос за спиной. Он поворачивается к Лионелю, что засовывает руки в карманы брюк и подходит ближе. Тренировка закончилась час назад, до фотосессии, которую фотограф перенёс на вечер ещё несколько часов. Месси тянет руку и дёргает уголками губ, рисуя на собственном лице полуулыбку. — Позволишь? — он смотрит на Модрича уже по-другому, разглядывает мокрое от пота лицо, вглядывается в светлые глаза и благодарит, когда мяч опускают к его ногам. — Криштиану говорил, что ты должен был стать футболистом, вы начинали в одно время, — Лионель слабо кивает, не особо услышав смысл фразы, потому что мозг наполняется запахом зелёного газона. Туфли не предназначены для футбола, но какая разница? Впервые за последние три года он пинает мяч, смотрит, как тот катится и задерживает дыхание, когда перед ним появляется Модрич. — Не будешь же ты обыгрывать невидимых соперников? — Лионель улыбается и останавливает, а потом резко пинает мяч назад и разворачивается. Месси чувствует, как боль расползается по ногам, бежит знакомой эйфорией по костям, пока он обводит Луку, вызывает на лице хорвата улыбку и пинает снова. Левой ногой. Фортуна предаёт его, и футбольный атрибут отбивается от перекладины ворот. Модрич поджимает губы и смотрит на Лионеля, что наблюдает за движением мяча, а потом поднимает взгляд, увидев около подтрибунного помещения форварда Реала. Хорват оборачивается в ту же сторону и замирает, аргентинец хлопает его по плечу и тихо благодарит. Криштиану чувствует, как прошедший мимо него человек оставляет после себя горький запах парфюма. Лука смотрит на него, оставляет мяч в покое и идёт в раздевалку, что-то спросив, как только ровняется с ним. — Что? — Всё в порядке? — Роналду усмехается и кивает. Всё х о р о ш о.✖ ✖ ✖
— Так, встань немного правее, да. Подними руку. Отлично. Посмотри в сторону Бэкки. Лионель катает между языком и нёбом мятную конфету, что жжёт горло. Листает почту, что-то удаляет, что-то сохраняет и выдыхает, стараясь лишний раз не смотреть на место съёмки. Они молчат. Оба. С самого утра они не сказали друг другу ни слова, на тренировке только лишь обменялись взглядами, от которых дыхание немного замедлилось, а потом снова погрузились в тишину. Она казалась тёмной, путалась в волосах и глотке, пока Месси наблюдал за тренировкой, а сейчас он старается не смотреть, потому что блестящая в свете ярких ламп загорелая кожа отключает мозг. Это всё слишком для него, слишком жестоко заставлять смотреть на это после вчерашнего и вспоминать, как дрожали колени, ладоней касались пальцы горячие прикосновения. Это было невыносимо. Что он делает? О чём он думает? Месси смотрит на собственные ладони и проклинает себя, а потом вспоминает, как мяч ударяется о перекладину. Мимо. Мимо правильных мыслей и эмоций, он не может чувствовать возбуждение, когда его трогают эти руки, он не может хотеть чего-то большего, когда дождь бьётся о козырёк сверху, он не должен думать об этом сейчас, но думает. Что происходит? — С вами всё в порядке? — миловидная девушка, которая, кажется, есть в любой фотостудии, удивлённо смотрит на него, когда он на ходу ослабляет галстук и тяжело дышит, вырвавшись из душного помещения на свежий воздух. Машина стоит не так далеко, галстук падает на пассажирское сидение, а он дотягивается до бардачка и открывает его, шаря рукой среди мелких бумаг и прочего ненужного барахла. Горло дерёт дым, едким воздухом проникает внутрь, когда он делает слишком глубокий затяг и кашляет, потому что больно. Курить с больным горлом — самая ужасная затея, но самовнушение работает настолько быстро, что это помогает. Немного, совсем чуть-чуть погрузится в почти забытый запах. Пиджак с рубашкой пропитываются им, пока он сжимает фильтр пальцами и прикрывает глаза, откидываясь на спинку сидения. Невозможно. Почему он? За что? Где он так сильно проклял судьбу, что она в ответ прокляла его? — Ты куришь? — Когда ебут мозг. Неожиданный звонок телефона ненадолго отвлекает. Имя, светящееся на дисплее делает только хуже. — Вы где? — радостный голос девушки бьёт в спину. Лионель затягивается. — Ты что, куришь? — Месси выдыхает. — Нет. — Лео! Брось сигарету, сейчас же! — не могу. — Что-то случилось? — пепел падает на асфальт, когда он вытягивает руку в окно и стряхивает его. — Хотела заехать к вам, ты не против? — невыносимо. — А должен… — почему он не остановит это прямо сейчас? — Скоро буду. Дым устремляется в небо, растворяется в воздухе так, будто его и не было. Он касается лёгких изнутри, жжётся в горле, пока фильтр докуренной сигареты жжёт пальцы. Джо была всегда против его нечастого курения, ругала, злилась, а он лишь затягивался в моменты, когда было совсем… как сейчас, когда мысли крутятся вокруг подруги, счастливой и радостной, обнимающей того, кого она любит. Обнимающей того, кто сжимал его ладони в своих и целовал так, словно это его последний блядский поцелуй. Лионель вспоминает моменты, когда отговаривал подругу, вспоминает, что говорил о скверном характере, а потом вспоминает, как колени дрожали, чувствовали дождь и медленно начинали сгибаться. Даже самого строптивого и упрямого человека можно подчинить. Заставить встать на колени и опустить голову. Он говорил Джорджине, чтобы она не приближалась к нему, чтобы держалась подальше, потому что Криштиану не тот, кто ей нужен, не тот, с кем она будет счастлива. И что теперь? Лионель вздрагивает, когда раскалённый пепел падает на кожу. Больно. Не больнее, чем не соответствовать своим словам и предавать лучших друзей, не правда ли? Лионель вздрагивает, когда с другой стороны машины в окно кто-то стучится, он поворачивает голову, увидев знакомое лицо. Докуренная сигарета падает на асфальт, пока он отворачивает голову. Невозможно смотреть. Невозможно вспоминать. Что он делает? — Фотограф дал перерыв, и я пошёл узнать, где ты. — Узнал? Можешь идти обратно, — Криштиану с расстёгнутой наполовину рубашкой устраивается удобнее, чувствуя запах. — Курил? — Лионель кладёт одну руку на руль и смотрит на дорогу. На деревья, стоящие на тротуаре, на витрины магазинов неподалёку. Куда угодно, только не на него. Он поспал, пришёл в себя, всё переварил и понял, что лучше бы этого не делал. — Я… — Если ты хочешь поговорить о вчерашнем, то не стоит. Не надо. Просто забудем, ладно? — его слова звучат так, будто он оправдывается. Пытается оправдать свои чувства и эмоции, старается оправдаться перед подругой, которую не хотел подпускать, но затем подошёл сам. — Этого больше не повторится. — Никогда. Криштиану усмехается, и Месси вздрагивает, когда на его колено опускается рука. Роналду облизывает губы и немного приподнимается, наклоняясь. Слишком близко. Лионель видит, как во взгляде, полном знакомого ублюдства плещется смятение. Они оба равны. Сейчас. — Правда? — единственное слово, тонущее в шуме машины, пролетающей мимо. — Ты веришь сам себе? — вдруг спрашивает аргентинец, вызвав на лице португальца недоумение. Криштиану вздрагивает, когда Лионель оказывается ближе, чем хотелось бы, почти сталкивается с ним носом. Что он делает? — Хватит натягивать на лицо выражение, которое тебе идёт, но… — Месси шипит сквозь зубы, когда ладонь на колене сжимается крепче. — Хватит казаться тем, кем ты не являешься, я вижу тебя насквозь. — Криштиану вскидывает в показательном удивлении брови и чувствует, как собственное сердцебиение стучится в глотке. Он видит направленный в свою сторону раздражённый взгляд и поднимает руку выше, Лионель выдыхает. — Тогда почему бы тебе не убрать руку со своей ноги? — они оба опускают взгляд, аргентинец смотрит за тем, как пальцы сжимаются крепче. Невыносимо. — Если хочешь, я могу с лёгкостью устроить продолжение вчерашнего… — Лионель смотрит в тёмные глаза и ничего не видит, потому что прикосновение жжёт кожу под тканью брюк. Он скидывает руку и вздрагивает, когда слева слышится радостный голос. — Вы что тут делаете? — Джо улыбается, а потом вдруг чувствует неприятный почти выветрившийся запах. — Лео! Криштиану по привычке растирает между пальцев собственное прикосновение и усмехается, понимая, что, кажется, его конец близко. Сегодня мысли не так туманны, как вчера, поэтому здравый рассудок орёт во всю, мечется в голове и не может успокоиться. Он вспоминает, как чужая нога касается мяча, как тот летит в сторону от ворот. Вспоминает такой же туманный взгляд и вдыхает запах горького парфюма. Вчерашнее оцепенение пропадает, они снова возвращаются на свои места. Правда театр слишком мал для троих, поэтому он последний раз смотрит на Лионеля и выходит из машины, встретив девушку полуулыбкой. Месси крепче сжимает пальцы вокруг руля и смотрит, как подруга под руку с футболистом заходит в здание, где проходит фотосессия. Чувства делают взрослых людей глупыми детьми, Лионель не понимает, что чувствует сейчас. Он берёт в руку пачку и через три минуты хочет затушить сигарету о ногу, потому что ощущение на ней пальцев не исчезает. Въедается, жжётся, как и обычно. Он видит его насквозь, поэтому чужие эмоции, которые он чувствует под кожаной оболочкой, ломают его. Они искренние настолько, что становится плохо. Он единственный, кто смог увидеть их.✖ ✖ ✖
У него была искра, пламя, которое горело внутри, пока он бежал по полю, пинал мяч и не давал себя обогнать. Он был быстрым, горел мечтой, которая была ему подвластна, пока судьба не распорядилась иначе. Огонь, который был с ним на поле, жёг спину, съедал своей пастью кожу и туманил сознание. После аварии внутри осталось пепелище. Оно было бы чёрным, если бы Лионель рисовал, он бы показал краской поле с выжженной травой, внутри пахло горелым. Когда он поступал в университет, когда устраивался на работу. Сожжённое поле невозможно поджечь, костёр не будет гореть заново, если его потушить водой, потому что угли мокрые. Становилось холоднее. Лёд покрывал брёвна, замораживал сухие листья. Он цеплялся за Ивана и Джорджину постоянно, улыбался искренне лучшим друзьями, спокойно реагировал на слова матери о женитьбе, спокойно воспринимал всё то, что происходило вокруг, но не мог молчать, когда пепелище внутри начало загораться снова, когда огонь коснулся корки льда. Парадокс гулял по голове, пока он смотрел в тёмные глаза, пока пытался уцепиться мыслями за злость, свою, чужую, пытался зацепиться и сделать так, чтобы огонь коснулся спины заново. Снова сдирал кожу своими языками и возрождал давно забытые чувства. Он горел, когда выходил на поле, улыбался, когда приносил победы своей команде, когда загонял мячи в чужие ворота. Он горел, когда смотрел на него через несколько метров, горел, когда его сшибали с ног, горел, когда пробивал через себя. Сейчас Лионель читает статьи из газет десятилетней давности, скользит взглядом по копированным страницам и не может вдохнуть, потому что дым от огня из-под льда заставляет задыхаться. Два лучших футболиста. Две будущих легенды? Лионель дрожащими пальцами водит по дисплею пальцами и поджимает губы. Он не помнит его тогда, не помнит, кто был на поле с ними, не помнит лиц, но вспоминает, как падал, когда он сшибал его с ног, чтобы прервать быструю атаку, отрывками старых газет в голове соединяет паззлом картину, как смотрел уверенно в тёмные глаза. — Ты не помнишь меня? Он помнит отрывки, потому, что у него хватило ума найти в интернете старые статьи из газет. Он помнит сожженные клочки бумаги, которые сейчас кажутся невозможными. Он чувствовал огонь между лопаток, когда оказывался в чужой штрафной и цеплялся рукой за горячие пальцы, когда заставлял команду соперников опускаться на колени после победных матчей. Он заставлял его опускаться на колени. Он был лучшим, подающим надежды игроком. И теперь он стоит около входа в офис, смотрит на старые чёрно-белые и блеклые цветные фотографии, пытается дышать и не уронить технику из рук. Огонь дал ему то, чего он хотел — пламя, которое толкало его, жгло ноги, и огонь забрал у него всё, оставляя на старых страницах лишь небольшие статьи. Лёд жёг пальцы. Он единственный, кто прикоснулся к толстой корке льда и тут же провалился, захлебнувшись ледяной водой. Но почему именно он? Роналду схватил его за волосы, не дав вдохнуть и выплыть. Роналду схватился и замер, потому что боялся провалиться следом. Лёд под ногами трескался. Криштиану боялся утонуть, поэтому цеплялся за острый край и пытался удержать Лионеля в ледяной воде, пока Месси не дотянулся до его шеи пальцами и сам потянул вниз.