Fortuna

Лионель сморкается в бумажную салфетку, проклинает свой иммунитет, который именно сейчас решил свалить в далёкие края и оставить его одного. Горло начинает болеть ещё больше, стабильно раз в четыре часа температура долбится в небеса и желает коснуться бога, пока сам Месси заходит в офис, потому что он не должен пропускать работу из-за своего грёбаного организма. Ивана, конечно же, это не устраивает, но кто его будет слушать? Из-за поднимающейся температуры телу становится жарко, духота словно находится под кожей, проползает по всему телу, цепляется за голову и снова стреляет болью в мозг. Джо заходит с кружкой заваренного жаропонижающего через несколько минут, аккуратно ставит утреннее пойло на стол около клавиатуры и поджимает губы. — Что? — Лионель вытирает нос, тихо кашляет и закидывает в рот две мятных конфеты, вздрогнув от звонящего телефона в кармане. — Сампаоли сказал, чтобы ты зашёл к нему. — Месси кивает, понимая причину вызова в кабинет президента, поэтому он гладит подругу по спине, улыбается и выходит с кабинета, принимая звонок. — Лионель? — итальянец улыбается голосом, слышится радостью, которая заполняет всё пространство вокруг. — Звоню вам, чтобы предложить приехать в Турин для личного разговора с президентом Ювентуса. Мы будем очень рады сотрудничать с вами и Криштиану… — Когда нужно приехать? — Месси убирает бумажную салфетку в карман пиджака и морщится от боли в висках, останавливаясь перед дверью кабинета Хорхе. Пока итальянец красочно расписывает их прилёт, он разглядывает полосы, окрашенные в золото на красном дубе, и хрипло выдыхает. — Извините, — за последние дни он столько раз извинялся за свой кашель, что язык уже болит. — Завтра, к вечеру, если вам будет удобно. — Хорошо, — Лионель думает, что встреча с итальянцами не такая уж плохая идея, потому что, разговаривая один на один с человеком, он умеет быть очень убедительным. Очень. — Ещё позвоню вам. — С вами приятно иметь дело. Он отключается, ещё раз разглядывает золотые полосы и наскоро вытирает нос испачканной бумажной салфеткой перед тем, как зайти. Он будет стоять до конца, пока все не сломаются перед ним, пока Перес не сочтёт нужным увеличить стоимость футболиста, пока итальянцы не согласятся на эту цену. Криштиану принесёт им бешеные деньги, бешеную популярность, а это не стоит чёртовых ста миллионов, за которые он бьётся. Он готов рвать глотки всем, потому что относи́ться к лучшему футболисту мира как к вещи — глупо, Роналду слишком много сделал для футбола. Хорхе сидит в своём мягком кресле, нервно стучит ручкой по папке с какими-то бумагами и поднимает взгляд, как только Лионель закрывает за собой дверь, излучая такое спокойствие и холодность всем своим видом, что дорогой интерьер должен замёрзнуть в ту же секунду, как он зашёл. Но ничего не случается, Сампаоли как-то грузно поднимается, отталкивается руками от подлокотников кресла и натягивает на лицо улыбку, приглашая своего лучшего сотрудника присесть. Месси жалеет, что он не работает сам на себя, а задуматься бы об этом стоило, пусть это морока и слишком затратно по времени, зато не надо ни перед кем оправдываться. Он обдумает эту идею позже. — Объясни мне, мой маленький лев, — аргентинец хочет передёрнуть плечами от уже, казалось бы, привычного обращения в свою сторону. — Ты что, научился у Криштиану грубости и халатности по отношению к… — Не надо трогать моего подопечного, он тут не… — Лионель даже не вздрагивает, когда Сампаоли резко поддаётся вперёд, опустив руки на подлокотники кресла, в котором он сидит. Он чувствует чужое дыхание на лице и сдерживает мышцы на нём же, чтобы не морщиться. — Закрой рот. Я что, воспитывал и работал с тобой для того, чтобы ты потом позорил меня перед президентом самого известного клуба? — Месси думает, что у Переса мозг от бабла испаряется каждую секунду, потому что он позвонил и пожаловался. Это вызывает смех, но только в мыслях, Лионель отводит взгляд от лица Хорхе к его столу, рассматривает подставку для ручек, какие-то странные буклеты и сжимает зубы до скрипа. — Ты разочаровываешь меня, Лео, я совсем не этого ждал, — чужие пальцы на собственном подбородке жгутся отвращением и брезгливостью, он должен потерпеть, когда Сампаоли надоест изображать из себя сурового начальника, он должен просто… — Я могу прямо сейчас отобрать у тебя лицензию и уволить, но… — потерпеть. — Ты должен быть благодарен мне за мою любовь и уважение к тебе, как к сотруднику. — Лионель поднимает неверящий взгляд и задерживает дыхание, когда голос слышится около уха. Спина выпрямляется тут же, руки дёргаются, чтобы оттолкнуть того, кто не устраивает его личное пространство. Начинает тошнить. — Лео… — Хо… — голос Джорджины как из-под толщи воды, когда Месси поворачивает голову в сторону подруги, посмотрев на неё умоляющим взглядом. Сампаоли тут же поднимается ровно на ноги, скрещивает руки за спиной и идёт к своему креслу. Лионель пытается восстановить дыхание. — Свободен, но ещё одна такая выходка — ты полетишь отсюда, — второй раз повторять не нужно, аргентинец встаёт с кресла и сжимает руки в карманах брюк, пока идёт до двери. — Что ты хотела? — Родригес провожает друга долгим взглядом, а потом объясняет причину своего визита в кабинет президента, но Лионель этого уже не слышит. Он идёт сначала в свой кабинет, а потом на балкон, достаёт взятую из портфеля пачку сигарет и глубоко затягивается, чувствуя, как дым с кожи пытается стереть чужие прикосновение и дыхание. Горло дерёт так, что хочется выть, но это лучше, чем представлять то, как он вдавливает круглый череп Сампаоли в пол и придавливает его туфлей. — Господи, ты что, издеваешься? — Месси дёргается, когда подруга старается забрать у него сигарету, тихо кашляет и чихает. — Лео! — Джо, прошу, не надо.

✖ ✖ ✖

Новость о возможном переходе мировой звезды из Реала в Ювентус облетает все СМИ, Криштиану читает новости, закатывает глаза от громких заголовков и закидывает журнал в мусорную урну на веранде, пока они с сыном завтракают и разговаривают о школе. Мальчик довольно пьёт молочный коктейль, радуется солнечному утру, пока Роналду трёт переносицу пальцами и не может допить свой чай. Лионель грёбаным кинофильмом оседает в голове, говорит и говорит, что не согласен, не позволит продать его за сто миллионов, португальца бесит эта кинолента, которая даже снилась ему сегодня, его раздражает, что он не может переключиться, не может больше ни о чём думать. Криштиану-младший демонстрирует пустую тарелку после завтрака, получает поцелуй в губы и убегает в дом, пока Валенсия выходит на веранду. Роналду пытается отвлечься на помощь женщине, чуть не разбивает тарелку и рычит на себя. З а е б а л о. — Ты мечешься, — он поднимает голову на тихий голос и улыбается как-то криво, поднимает упавшую тканевую салфетку с пола, отдав её домработнице. — И запутался, что-то случилось? Криштиану лишь качает головой и всматривается в обычную налитую воду, плещущуюся в кружке. Он впервые в жизни не знает, чего именно хочет. Ещё месяц назад он двигался по протоптанной тропе, спокойно жил, спокойно дышал и спал, а теперь он чувствует, как вырисовываются круги под глазами и путается в собственных сетях, что создал сам. Только когда паук плетёт паутину, он плетёт её для своей жертвы и сытного ужина, но Криштиану в своей же паутине запутался сам и стал ужином. Для него. — Однажды ты полюбишь, и тебе тоже будет больно. Это нельзя назвать любовью, даже влюблённостью, это и правда тянет на зависимость или одержимость. Одержимость получить недоступное, несгибаемое. Зависимость от тёмных глаз, смотрящих хмуро, от спокойного, иногда холодного голоса, от прохладных пальцев и эмоций, что порой просто не вяжутся с выражением лица, потому что Лионель похож на огонь, он может гореть спокойно и тихо, а потом разгореться так, что не потушишь. Аргентинец обжигает ладони холодом, а потом сдирает кожу с них огнём, и эта блядская непостоянность долбит в мозг, потому что хочется ещё. Одержимость опутывает цепями шею. Криштиану хотел поставить Лионеля на колени, подчинить себе полностью, но теперь понимает, что на колени ставят его. Месси кладёт свои ладони ему на плечи, смотрит тёмным взглядом и давит настолько слабо, что даже на ребёнка бы это не подействовало, но на Роналду действует. Здравый рассудок пытается сопротивляться, его хозяин вспоминает, как Лионель кричит в лицо президенту о несправедливой стоимости, как ставит ультиматум, чего ему не позволено делать. Для Лионеля это — работа, а Криштиану прилипает к паутине и не может выбраться, чувствуя неминуемую смерть. Лёд смешивается с огнём, сопротивляется под его напором, ползёт невидимым шрамами по коже. Аргентинец не давит на него, не делает ничего, лишь выполняет свою блядскую работу. Он обязан сделать так, чтобы его подопечному было максимально комфортно, ведь он спортивный агент, но… никто ни разу в его жизни не делал такого для него. Это пугает, отталкивает и притягивает одновременно, Роналду чувствует себя изгоем, от которого все отворачиваются, а потом вдруг появляется он — со спокойной снисходительной улыбкой, его руки должны жечь холодом, но жгут огнём. Это невыносимо. Валенсия слышит первой звонок его телефона и улыбается, когда Криштиану-младший выбегает из дома с криками: — Лео звонит! — Роналду улыбается и поднимает сына на руки, принимая тут же вызов. — Нас завтра ждут в Турине, чтобы обсудить всё лично. — Летим? — Разумеется.

✖ ✖ ✖

Погода к вечеру снова портится, Лионель стоит около широкого окна кабинета и пьёт в третий раз за день жаропонижающее, смотря на то, как город накрывается тучами. Пустая кружка ставится на стол, когда он начинает собираться, складывает нужные документы в портфель и тормозит взглядом на планшете, где открыты сегодняшние новости. Если Криштиану и впрямь перейдёт в Ювентус, то ажиотаж вокруг этого будет просто бешеный, Месси кожей чувствует толпу вокруг них, ёжится и поправляет галстук. Тихий раскат грома заставляет аргентинца оглянуться перед тем, как он выходит из кабинета. Он прикрывает дверь тихо, замечает, что офис почти опустел и направляется к лифту, когда его нагоняет Джо, схватив за локоть. — Вы уезжаете завтра в Турин? — Лионель заторможено кивает и жмёт на кнопку, отсчитывая этажи. — А мне можно с вами? — Что ты там забыла? — девушка обиженно поджимает губы, придумывая аргументы, которые убедят друга в надобности её полёта в Италию. Их не находится. — Мы летим по работе. — Ну и что? — Месси тяжело вздыхает и кашляет в кулак, когда они заходят в лифт. — Вдруг вам понадобится моя… — Джо! — просит взглядом остановиться подругу Лионель, девушка надувает красные губы и что-то бурчит себе под нос, пока они выходят из кабины лифта на первом этаже. Месси тихо прощается с охраной и выходит на свежий воздух, который прохладой пробирается под одежду. Одной секунды хватает, чтобы аргентинец увидел, как девушка лёгкой походкой сбегает со ступенек и бежит к знакомой машине. Криштиану улыбается, сидя за рулём, сначала ей, а потом ему, улыбается так, будто хочет улыбкой вдолбить Лионеля в землю. — До завтра, Лео! — сказанное Джо ему не нравится.

✖ ✖ ✖

— Ну, пожалуйста! Папа! — Роналду закрывает ладонями лицо и думает. Криштиану-младший просит взять его с собой, потому что он давно нигде не был из-за занятости отца, он хочет быть с папой, даже если он немного будет занят. Португалец смотрит в чёрные глаза, вздыхает, снова думает, а потом целует сына в щёку. — Ладно, возьму тебя с собой. — И Джо! — Криштиану недовольно смотрит на мальчишку, тот строит невинный взгляд. — За мной должен кто-то присматривать! — порой Роналду кажется, что его сын слишком умный, а некоторые личности рядом с ними даже излишне... умные.

✖ ✖ ✖

Лионель заваривает себе горячий чай, так как от лекарства в горле настолько горько, что хочется блевать. Будто он засунул в себя за эти дни килограмм десять таблеток, не меньше. Подслащенная жидкость приятно обволакивает нежную кожу изнутри, пока Месси поправляет домашнюю футболку и падает на диван, включив телевизор. — Звезда Реал Мадрида переходит в Ювентус? Подробности… — аргентинец делает глоток, когда в дверь стучатся. Ракитич широко улыбается, светится будто изнутри, продемонстрировав пакет с лекарствами в своей руке. — Нет, Ва… — Да, Лео, раз ты завтра уезжаешь, ты должен хотя бы немного подлечиться, чтобы не заболеть ещё больше. — Джо всем рассказала, да? — Ракитич жмёт плечами и разувается, проходя на кухню, где из вечерних подарков достаёт таблетки, какие-то травы и ещё что-то. Последним оказывается мороженое, которое лучший друг прикупил для себя. — Ты издеваешься надо мной? — хорват тихо смеётся и расставляет всё в той последовательности, в которой ему советовал фармацевт. Лионель лишь смотрит на это с молчаливым испугом, потому что такого количества препаратов его организм не выдержит.

✖ ✖ ✖

Чуть позже, когда они уже посмотрели несколько комедий и послушали новости, Лионель сгребает друга в свои объятья, усаживается на кровати, упёршись спиной в подушку и чувствует горячее дыхание на своей шее, пока Ракитич ёрзает и не может устроиться поудобнее. Иван таки находит нужное ему положение, перекидывает руку через живот друга и прикрывает глаза, слушая тихое хриплое дыхание. Месси кашляет пару раз и тоже прикрывает глаза, пока он болеет, сон полусидя не кажется таким уж плохим. — Тебе будет сложно, — аргентинец не понимает сказанной другом фразы, только удивляется и запускает пальцы в жёсткие волосы, пока хорват прижимает его рукой к себе. Лионель думает, что они должны быть братьями, хотя именно ими они и являются, правда, не по крови. — Прости? — Иван вдруг поднимает голову. — Когда он собирается сказать Джо о том, что между ними ничего не может быть? — Месси хмыкает и укладывает чужую голову обратно на своё плечо. — Я не знаю. Я не знаю, что творится у него в голове. Он видит его насквозь, да, но проникнуть в чужие мысли не может, не может сказать, когда Криштиану дёрнет в следующий раз, Лионель мечется среди своих мыслей, целует почти заснувшего друга в лоб и кашляет, понимая, что не знает… хочет ли он следующего раза, хотя тело не нуждается в вопросах, потому что даже прикосновения Сампаоли стираются с кожи горячими пальцами, линии на ладонях горят, когда он закрывает глаза и видит под веками знакомую ухмылку, перерастающую в улыбку. — Мне больно, — сонно бормочет Ракитич, когда пальцы на его плече сжимаются слишком сильно. Лионель тихо извиняется и снова кашляет, хочет выблевать лёгкие и выдрать себе глотку, чтобы не чувствовать собственной боли. Ещё одна ночь начинается прекрасно.