Fortuna

— Знал, что найду тебя здесь, — девушка поднимает голову от разглядывания чёрного кофе в кружке. Иван слабо улыбается и неуверенно садится напротив, оглянувшись на официантов, которые пока что заняты другими посетителями. — Как ты? — он смотрит в чёрные глаза и выдыхает, понимая, что разговор у них пойдёт не так спокойно, как он рассчитывал с самого начала. — Тебе какое дело? — Джорджина крепче обхватывает горячую кружку пальцами и поджимает блестящие от гигиенической помады губы, смотреть на неё без макияжа непривычно, хотя какой он только её не видел за все годы общения, ночёвок вместе и прочих казусов, которые случались. — Мне есть дело до всего этого, но выбирать между вами я не хочу, — Ракитич пытается сесть поудобнее, оправдывать Лионеля в глазах Родригес сейчас просто бесполезно, он и не будет пытаться, просто… попробует восстановить утерянный баланс, который его действительно заботит. — Это очень удобно, — кофе пачкает края белой керамики коричневым цветом, Иван трёт пальцами глаза и тихо стонет от безнадёги. — Послушай, в жизни многое может случиться. — Особенно предательство лучшего друга, да, многое, — Джо даже не хочет его слушать, закрывается от лучшего друга всевозможными барьерами, задавая десятый по счёту на сегодня вопрос а остаётся ли Иван её другом? — Здесь я… я не знаю, что сказать. Тишина давит на плечи и мозг, не даёт подобрать слов, потому что все они звучат глупо. На его месте должен сидеть Месси, они должны с ним поговорить, разобраться, а не избегать друг друга, как маленькие дети. Прошло около трёх дней, Лионель зарывается носом в бумаги, почти не вылезает из офиса, перед переездом стараясь сделать всю работу, чтобы адаптация в чужой стране давалась легче. Джо ходит мимо его кабинета каждый день, смотрит на ручку, замечает тень по ту сторону и разворачивается. Это больно, больно смотреть на то, как твой друг предаёт тебя и ничего не хочет с этим делать. Она же не виновата в том, что он… любит Криштиану? Влюблён? Ему просто скучно? Он хотел сделать так, чтобы Джо отвернулась от Роналду? Слова футболиста наваливаются сверху, давят, всё высказанное кажется полным бредом, пока она делает себе утренний кофе и без конца думает об этом. Португалец тогда не смотрел на неё тем взглядом, к которому она привыкла, он злился, был разъярённым настолько, что было страшно, она помнит каждое его слово, а ещё обречённый взгляд Лионеля. — Он должен попросить прощения, — Ракитич закусывает губу и думает, что Месси готов, но этого будет недостаточно. — И что ты сделаешь, если он попросит? — Оболью его кофе, — Иван ненадолго зависает, осмысливая сказанные подругой слова. — Джо, так нельзя. — А лишать меня мечты можно? — стук каблуков отдаётся в голове эхом, пока девушка выходит из кафе, оставив на столе деньги за кофе. Их место, для них троих, где они проводили тёплые и холодные вечера, где смеялись и грустили вместе, теперь оно кажется мёртвым и пустым, Иван разглядывает кружку с допитым кофе, улыбается подошедшему официанту и встаёт, поправляя кожаную куртку.

✖ ✖ ✖

Криштиану играет с маленьким псом, потому что до поездки в Италию для покупки дома у него ещё несколько дней. Так как контракт с Ювентусом подписан, он может отдохнуть и ни о чём не думать. Сын сидит рядом, рисует что-то на белом листе угольными карандашами, пока Роналду треплет щенка за ухом и улыбается, бросив ему небольшую резиновую кость в сторону гаража. Валенсия прибирается на веранде, вытирает пыль и полы, расставляет аккуратно стулья вокруг обеденного стола, а потом поднимает голову, заметив около ворот знакомое лицо. Криштиану вместо косточки на этот раз бросает маленький резиновый мячик, вздрогнув от прикосновения к своему плечу. — К тебе пришли, — португалец поднимает взгляд, увидев Ракитича, неуверенно машущего ему рукой. Криштиану-младший не отвлекается от своего художества, пока отец поднимается со ступенек и направляется в сторону хорвата. — Что тебе нужно? — Поговорить. — О чём? — Иван смотрит на Роналду взглядом ты что, идиот? — Ты знаешь.

✖ ✖ ✖

В доме прохладно, Ракитич оглядывается по сторонам, отказывается от тапочек и проходит вслед за хозяином в гостиную, где пахнет цветами. Криштиану кивает на кресло, сам усаживаясь на диван. Полуденное солнце ползёт по белому паркету, касается ковра с длинным ворсом, путается в нём, а потом трогает босые ноги португальца. Иван не знает, с чего ему начать. Он вообще за последние дни столько думает, что можно смело писать книгу Я и мои мысли. Как не ебануться? Почему именно он должен разгребать это дерьмо? Хотел остаться в стороне, не лезть под огонь, а в итоге с раскрытыми объятьями влетает в него и улыбается, как дебил. Виски начинает давить. — Как думаешь, она пойдёт к журналистам? — Ракитич поднимает удивлённо-обвиняющий взгляд на Криштиану. — Что? Не смотри на меня так. — Она может и глупая, от любви к тебе, кстати, — Роналду кладёт руку на грудь, показывая этим, что вообще тут ни при чем. Ну да, как же. —… но не настолько, чтобы бежать к журналистам, потому что обижена или разозлена, она не сделает этого, даже если её попросят. — Сомневаюсь. — Ты не знаешь её, — рычит Иван, пытаясь защитить подругу от нападок со стороны португальского футболиста. — Да и не пытался узнать, как я понимаю. — А зачем? У нас всё равно с ней не было будущего, — Ракитич чувствует, как раздражение начинает жечь горло, пытается сосредоточиться и не взрываться, потому что он пришёл со спокойными намерениями, просто поговорить и всё выяснить. — Тебе нужно объяснить ей всё, — попытка номер раз. — Она не будет слушать, — Роналду поднимается с дивана, он не хочет объясняться перед кем-либо, не хочет объяснять причины своих поступков, потому что она, по факту, никто ему. С каких пор он должен оправдываться перед чужими людьми? Всё, что она видела в нём — всего лишь прикрытие, ненастоящая реальность, в которой она жила совсем недолго. — Тем более, после того, что увидела на балконе. — Может после разговора с тобой, она… — Я не буду с ней разговаривать, — последнее слово всегда остаётся за ним. Он смотрит, как сын бегает с щенком по двору, улыбается, когда мальчишка валится на зелёный газон и получает множество поцелуев от радостного животного в щёку. — Ланселот, ко мне! Хороший… — Криштиану слышит детский смех и прикрывает глаза. — Послушай… — Нет, ты послушай, — Иван смотрит на Роналду, оборачивающегося к нему, сжимает пальцы на подлокотнике и готовится. — Я не должен разговаривать, а тем более что-то объяснять той, которая не видит ничего дальше своего носа. — Ракитич готов зарыться головой в землю, потому что это похоже на чёртов замкнутый круг. — А ради него? — португалец снова поворачивается к нему спиной, только мысли от счастливого сына медленно уходят в сторону спортивного агента, он давно его не видел, так как надобности в этом не было, не было причин, чтобы они виделись, даже после всего произошедшего их связывала только… работа. — Лионель не может спокойно спать, он даже со мной не разговаривает, потому что пытается забыться в работе, но долго это продолжаться не может. — Криштиану слышит, как Иван встаёт с кресла и идёт к нему, встав за правым плечом. — Ты любишь его? — Нет. — Ответ обескураживает. — Что? — Роналду сжимает кулак в кармане шорт, опускает голову и выдыхает. Почему он должен объяснять свои чувства перед хорватом? Какого чёрта? — Я не люблю его, — повторяет он, пытается ровно дышать. — Но он нужен мне. — Ракитич сжимает пальцами переносицу. Блядский рот, какого хера они все такие сложные? Вспоминая их отношения с Лукой, Иван немного успокаивает непонимание. Он разворачивается и направляется к двери, потому что больше ему тут делать нечего. Лионель бы смог заставить Криштиану пойти и поговорить с Джо, но он не Лео, а значит — шансов никаких. — Если он нужен тебе, — Ракитич останавливается, когда уже открывает дверь. — Сделай это для него.

✖ ✖ ✖

Он пытается не замечать. Времени, пространства, стрелок на часах, которые бегут так, словно опаздывают. Время спешит, пока он касается пальцами белых листов, подписывает какие-то документы, размашисто скользит стержнем ручки, моргает пару раз и начинает заново. Он третью ночь спит у мамы, приходит после работы, скидывает пиджак и обнимает двух мальчишек, рассказывающих ему о прошедшем дне. Мама готовит вкусный ужин каждый раз, радует десертами, гладит по голове и целует в щёку на ночь. Лионель ложится в холодную постель, сдвигает ногами одеяло и смотрит в потолок. Если бы на нём только были трещины — было бы интереснее, он бы протягивал руку и касался их пальцами, не касаясь самого потолка. Мозг сходит с ума из-за мыслей, их слишком много, они распутываются и запутываются каждую секунду, не дают сосредоточиться, не дают спокойно дышать. Он не хочет никого видеть, получает сообщения от Ивана и блокирует телефон, потому что ему нужно побыть одному, всё взвесить, решить, чего он на самом деле хочет в данный момент. Он пытается звонить Джо, но вызов сбрасывается, а бумага на столе встречает тёплой улыбкой. Белые, запачканные принтерной краской листы, опускаются в папку, а затем в портфель. Лионель поправляет галстук, тихо выдыхает и оставляет на столе немытую кружку. Дверь кабинета тихо закрывается, когда он выходит и направляется к лифту, благо, что тот находится на его этаже. Двери медленно соединяются, когда в них просовывается тонкая женская рука. — Подождите! — знакомый голос бьёт по лицу, горит недавней пощёчиной. Кажется, что это было вчера. Джо поджимает накрашенные губы и хладнокровно заходит, встав рядом. Кнопка первого этажа горит зелёным, пока лифт ползёт вниз. — Джо... — он предпринимает первую за эти дни попытку заговорить, девушка тут же поднимает вверх ладонь, остановив. — Не надо, не сейчас, — он чувствует себя чёртовым подростком, которого отвергает понравившаяся ему девушка. Родригес ждёт звона, чтобы выйти и направиться к выходу. Она почти выбегает из кабины лифта, когда Лионель останавливается. — Прости. — Джорджина на секунду тормозит, а потом продолжает движение к выходу, врываясь в холодный поток вечернего ветра. Они оба замирают, увидев знакомую машину. Криштиану стоит, смотря время на наручных часах и опираясь на капот. Роналду поднимает голову, когда слышит стук каблуков, он смотрит на них двоих и так же замирает. Джо откидывает волосы назад, поправляет кожаную куртку и перехватывает сумку покрепче, гордо спускаясь по ступеням. Лионель проводит ладонью по щеке и хочет уже спускаться следом, но португалец выпрямляется. — Нужно поговорить, — девушка удивлённо оборачивается на него, Криштиану кивает ей на машину, идёт к двери со стороны водительского сидения и ждёт. Родригес сначала не понимает, а потом смотрит на Лионеля и словно, сука, на демонстрации ещё громче стучит каблуками по асфальту, пока Месси пытается прийти в себя. Она садится к нему в машину, и они оба смотрят на него, аргентинец опускает взгляд, пытаясь не раздробить зубы их сжатием. Скрип режет нервы, когда он видит, как автомобиль отъезжает. Мама встречает запахом какой-то вкусной выпечки, он устало улыбается и не может выкинуть из головы увиденное часом ранее. На этот раз ужин внутрь не лезет, еда застревает поперёк глотки, и он извиняется, целует сыновей в лоб, выходя из дома. Экран смартфона горит в вечерней темноте ярким светом, пока он стоит на веранде. Знакомый номер, на который он звонил всего пару раз, заставляет пальцы опуститься на дисплей. — Лука? — хорват, видимо, слишком ошарашен его звонком, потому что сначала молчит, а потом тихо кашляет. — Лионель? — У тебя есть свободная минута?

✖ ✖ ✖

Они сидят в тишине, Лионель вообще-то хотел поговорить, но смотрит на Модрича, развалившегося в мягком кресле, и не может просто открыть рот. Он ненавидит кофе, но он горчит на языке и в горле, немного отвлекает, пока он собирается с мыслями. Разговор с мамой об этом кажется безумием, разговор с Иваном ни к чему не приведёт, а больше у него никого нет. Лука непонимающе смотрит на него, пьёт молочный коктейль через трубочку и выглядит слишком расслабленным. Месси одновременно рад за него, и в тот же момент... — Долго молчать будем? — аргентинец вздрагивает. — Прости, я позвал тебя и не знаю, с чего начать. — Хорват смакует на языке молочный вкус, отставляет полупустой стакан в сторону и сцепляет пальцы в замок. — Начни с самого начала. — Он готов выслушать, потому что любит это делать, слушать рассказы людей, которых ты почти не знаешь — интересно, а рассказчикам проще расслабиться, если перед тобой тот, кто ничего не знает о тебе. Лионель трёт глаза и выдыхает. — Началось с контракта и просьбы Джо познакомить их. — Такое ощущение, что у него в руках карты, он держит их закрытыми ото всех, держит в пальцах картинки, являющиеся его жизнью, его проблемами и их решениями. Он смотрит на заинтересованного Луку, набирает полную грудь воздуха и открывается, показав Модричу то, что находится с обратной стороны рубашки. Рёбра впиваются в кожу изнутри. — Я не думал, что так будет, все мои теории о том, что он полный придурок, оправдывались, он вёл себя отвратительно, просто невыносимо, я держался, потому что работа, я обязан, на меня положили ответственность, которую я обязан тащить на своей спине, рад я этому или нет. — Кофе будто скрипит на зубах, кофеин пробирается в кровь и начинает бурлить. — Мы часто ругались, часто высказывали друг другу всё о том, что думаем, а потом… я не знаю, я не могу объяснить, как дошёл до этого, как моя неприязнь превратилось в нечто, похожее на… — Симпатию? — Модрич пытается помочь подобрать слово, но в ответ видит лишь пожимание плечами. — Скорее, я увидел в нём то, что он хотел скрыть. Когда начинаешь копаться в человеке, можешь утонуть и не выбраться, и я докопался до сути, вырыл себе могилу, — Лука смотрит, как Месси прикрывает лицо руками и снова пьёт коктейль, иногда оглядываясь на заходящих ночных посетителей. — Он провоцировал меня на эмоции постоянно, смотрел, как я злюсь, говорил, что Джо не нужна ему, а я, в свою очередь, говорил ей. — Это было бесполезно, разумеется, — Модрич проводит языком по губам и вспоминает времена, когда они были с Иваном вместе до расставания. Тогда Родригес влюбилась тоже, но тот парень не вёл себя нормально никогда, Ракитич несколько раз порывался разбить ему лицо, но Лука был против того, чтобы он вмешивался, поэтому они втроём смотрели за тем, как девушка гробит сама себя. На своих ошибках она не училась точно. — Я перестал говорить ей, вообще перестал обсуждать эту тему, потому что чем дальше, тем было страшнее. Я увидел его настоящего и просто не смог... — Что ты чувствуешь сейчас? — Лионель неуверенно смотрит на Модрича, жмёт плечами. — Смятение? Неуверенность? Страх? — он перечисляет по очереди, пытается понять, на каком слове его ударит больнее, но боль не приходит, она останавливается на подсознании, будто теряется в мыслях и вдруг испаряется. — Я не об этом, — пустой после молочного коктейля стакан опускается на столике, Лука смотрит на проходящего мимо официанта и потом поворачивает голову, в грудной клетке всё сжимается, когда Модрич смотрит пристальным взглядом ему в глаза. — Что ты чувствуешь сейчас по отношению к нему? Лионель не знает какие слова можно подобрать для этого. Он не знает и прикрывает лицо ладонью, вспоминает, как сегодня подруга садилась к нему в машину, вспоминает спокойный взгляд и чувствует дрожь в пальцах. Хочется покурить. — Он нужен тебе, — коротко и просто, без всяких лишних слюней, без лишней драмы. Модрич встаёт, улыбнувшись ему. — Пойдём. Через пять минут они выходят на свежий воздух, Лука убирает волосы за ворот кожаной куртки, кутается в неё так, будто это зимний пуховик и смотрит на Месси долгим взглядом. Галстук начинает душить. — Знаешь, я два года ждал момента, когда бы смог снова прикоснуться к нему, — взгляд отправляется в ночное небо, усыпанное звёздами. Ресторанчик находится в спальном районе, тут нет поблизости ночных клубов или баров, всё тихо и спокойно. Уличные фонари не размешивают тёмные цвета ярким светом, пока Модрич улыбается. — Он боялся постоянно, говорил, что его жизнь будет кончена, если о нас узнают, а потом предложил расстаться. Просто сказал, что пора прекратить, не спросил меня. Было больно, — Лионель суёт руки в карманы брюк и опускает голову. — Но за эти два года, я понял, что не смогу даже просто дышать без него. Поэтому… — Я рад за вас, — улыбается Месси, подняв руку в желании хлопнуть Луку по плечу, но тот вдруг поворачивает голову к нему. — А ты сможешь дышать без него? — Лука… — Лионель хмыкает, смотрит на свои туфли и проводит языком по внутренней стороне щеки. — Когда человек тебе нужен, тебя не может остановить ничего, только ты сам, ты сам можешь затормозить себя, сказать, что, да ладно, это всего лишь пустяк, я ещё смогу найти такого или такую, так же на неё смотреть, только… ты не сможешь, — это звучит как приговор, молотком судьи по нервам. — Ты не сможешь найти такого, как он. Ты знаешь это. — Ты что, толкаешь меня на безрассудные вещи? — Модрич тихо смеётся и встаёт совсем рядом, опёршись своим плечом о плечо аргентинца. — А у тебя остался здравый рассудок после всего произошедшего? — Я… — Не ври. Хотя бы мне. Сейчас. — Лионель поднимает голову к небу снова, смотрит на горящие ярко звёзды, пытается найти созвездия. Небо всегда было загадкой и тайной, скрывало в себе картины, что рисовали художники и астрономы. Здравый рассудок тихо скулит, собирает свои куски по черепной коробке и пытается склеиться. — Знаешь, лучше потерять всё — славу, деньги, карьеру, но находиться рядом с тем, кто является главной частью твоей жизни. — Ты романтик, — смеётся тихо Месси, пытаясь скрыть за своей улыбкой сжатую в тисках собственного подсознания немую боль. — Он просто нужен мне. Это лучше, чем говорить о любви. — Лука находит созвездие, знакомое с детства, улыбается и кладёт руку на плечо аргентинца. — Не нужно говорить люблю, чтобы дать понять человеку свою необходимость в нём. Месси опускает голову и смотрит на линии своих ладоней, а потом выдыхает. Их вечерняя беседа слишком затянулась.

✖ ✖ ✖

Ему не было надобности о ком-то заботиться, кроме сына. Люди приходили и уходили, разочаровывались, думали, что любили, устраивали истерики, кричали о том, что он не такой, каким казался на первый взгляд. Он не делал ничего для того, чтобы понравиться, у него было всё, о чём можно только мечтать — слава, деньги, прекрасная карьера, популярность, которую желает каждый. Он не видел надобности открываться кому-либо, потому что так было легче жить, люди старались бить по больному, не зная места, куда именно нужно сделать выстрел. Выстрел пришёлся между глаз, пуля застряла в черепе, двигалась постепенно, пока не коснулась мозга. Она тащила за собой ненужные мысли, ненужные эмоции, заставляла поступать необдуманно, толкала в спину и растворялась, пока он касался пальцами знакомых линий. — О чём ты хотел поговорить? — она хочет выглядеть гордой, сидит ровно, закинув ногу на ногу. Парк в это время сквозит людской тишиной и шумом деревьев, Криштиану смотрит перед собой. — О произошедшем. — Я думала, ты меня любишь, — так говорили пятьдесят процентов приходящих в его жизнь людей, они клялись в любви, обвиняли его после и не видели ничего перед собой. Он был её мечтой, а стал наказанием. Это было больно. Для них всех. Роналду старается думать о Лионеле, вспоминать редкие улыбки и смех, собственное имя из тонких губ. Он не хочет с ней разговаривать. — Думала, что у нас всё получится. — Ты не первая. — И не последняя, — она смеётся надрывно, словно хочет выплюнуть лёгкие, сжимающиеся внутри. Со сказанными словами он хочет поспорить, но молчит, его остановка в самом конце города, где нет ни одной живой души, где деревья задыхаются без влаги, куда не проникает дождь. Его остановка по линии чужих ладоней. Она была не первой, но, кажется, действительно станет последней. Впрочем — жизнь непредсказуемая штука. — Ты просто не видела того, что было нужно, — он выплёвывает эти слова, потому что не хочет объясняться. Не перед ней. — Лионель ни в чём не виноват, тем более перед тобой. — Он забрал тебя у меня. — Я и не был твоим, — простая истина, болью скользящая по красным губам. Она улыбается, грустно и обречённо. — Я не смогу простить его, — он знает, что она изменит своё мнение, потому что они уезжают через две недели и, скорее всего, не вернутся сюда ещё очень долго. Криштиану не будет скучать по Испании, лишь по некоторым людям. Он чешет переносицу, прикрыв глаза. — Он предал меня и моё доверие. Я думала, что он принял наши отношения, а на самом деле просто… боже, он влюбился в тебя! — Роналду хмыкает. Назвать их влюблёнными сложно. — Не могу поверить в это. — Тебя никто не заставляет. Он выезжает из парка спокойно, поворачивает руль и смотрит перед собой, пока она достаёт из сумки кошелёк, похожий больше на книжку. Он немного поворачивает голову и видит фотографию, где они втроём вместе с Ракитичем на каком-то пляже. Джорджина тихо вздыхает и вытаскивает бумажное фото из плёнки, открывает окно. Роналду смотрит за тем, как мелкие кусочки разорванной фотографии летят назад, ударяются о машину и будто растворяются в воздухе. Зря. Он привозит её к дому, останавливается и ждёт, пока девушка выйдет из машины. — Ты вообще не испытывал ко мне чувств? — Нет, — язвить нет желания, он ждёт, а потом поворачивает голову, когда Джорджина уже готова закрыть дверь. — Мы скоро уезжаем. Если он был дорог тебе, то ты должна с ним попрощаться. — Нет, — холодный летний ветер напоминает о том, что Испания сходит с ума.

✖ ✖ ✖

Ракитич ждёт его в маленькой кофейне, смотрит, как Роналду останавливается рядом, крутит в руках телефон. Он не будет садиться и что-то заказывать. — Ну как? — Без шансов, — усмешка не вызывает ничего, кроме раздражения. — Я же просил. — Ты знаешь, что она не простит его. Не сейчас точно. — Иван вздыхает, встаёт за Криштиану, который на этот раз слабо улыбается. — Будет легче всем, когда я увезу его отсюда. — Вряд ли он этого хочет. — Ракитич наблюдает за реакцией португальца и дёргает уголком губ, видит, что последние сказанные слова ему не нравятся. — У него нет выбора. — В том-то и дело, — слова хорвата останавливают Криштиану на полпути к выходу. — Ему никогда его не дают.