«Клеймо» Part two
Когда жизнь превращается в чередование черных и серых полос, без возможности шагнуть на белую — осознаешь ничтожность своего существования. Когда спустя тысячи дней и миллиарды секунд оборачиваешься назад и видишь позади руины из желаний и грёз — останавливаешься на месте, опуская руки. Когда впереди ждут лишь испытания и боль — идти по выбранному пути не остается никаких сил. Когда ты принимаешь себя таким, какой ты есть — мир обращается в прах Чимин именно такой и видел свою жизнь: единственная цель для существования и ни намёка на освобождение. Он плыл по течению времени, вновь и вновь ломая себя ради других, переступая через свою гордость, запирая эмоции глубоко внутри в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь вспомнит о нём. Но никто не вспомнил. Пак Чимин исчез для всех именно тогда, когда переступил порог дома Господина Ю И что же ему делать теперь? Сейчас, когда о нём вспомнили? Прямо сейчас, когда его крепко прижимал к себе человек, что никогда и ни при каких обстоятельствах не должен был проявлять к нему тёплых чувств… Чимин не знал. И знать не хотел. Мальчишка просто жаждал помощи, парочки ободряющих слов и понимающего взгляда — этого было бы достаточно. Но Ким Сокджин был иного мнения о том, как стоит спасать парня из цепких лап подступающей депрессии. — Иди присядь, я сейчас вернусь, — скомандовал вокалист, плавно отстраняя от себя вздрогнувшего шатена. — Я в аптеку и обратно: надо обработать губу. — Н-не надо, хён, — Пак судорожно вцепился короткими пальцами в рукав куртки визави, потупив взгляд. — У Седжин-хёна есть аптечка в кабинете. — Так даже лучше, — Ким решительно повёл менеджера к дивану и усадил того на мягкое сидение, тут же принявшись осматривать шкафы и ящики. Ему потребовалось несколько минут на то, чтобы отыскать необходимую коробку с различными мазями, таблетками и прочими радостями медицины, после чего опустился на диван рядом с визави. Смочив салфетку обычной бутилированной водой (спасибо Седжин-хёну за его мини-холодильник под напитки), он осторожно стёр с подбородка запёкшуюся кровь, внутренне негодуя от нынешнего состояния мальчишки. Что Юнги мог сотворить с ним? И, что немаловажно, за какие заслуги? — Вы подрались? — выдавив на подушечку указательного пальца мазь со странным запахом, спросил Сокджин. — Если бы… — Пак поморщился, когда старший мэмбер аккуратно нанёс холодную субстанцию на припухшую губу, смазывая ранки. Дальше Чимин боялся говорить. В нём поселился иррациональный страх того, что в какой-то момент сказанные им самим слова вызовут отвращение у хёна. И это отвращение будет направленно на шатена, а не на Юнги или саму ситуацию в целом. Для него было странным говорить о подобных вещах с кем-либо. Потому что о подобном не принято говорить в принципе Но Джин упрямо смотрел ему прямо в глаза, ожидая ответа. Он ничего не требовал и не надеялся на чистосердечное признание. Ему просто было необходимо знать, чем сможет помочь этому мальчишке. Он всего лишь подросток… Да Чимин-ши одного возраста с Тэхён-и, а тот вообще из детсадовского возраста, кажется, не вырос! — Слушай, Чимин-ши, — закрывая аптечку, вздохнул Ким и притянул парня к себе, обнимая того за плечи. — Всё, что ты посчитаешь нужным сказать мне — станет нашей общей тайной. Могу даже обещание на мизинцах дать. — Давай, — протянув подрагивающую руку с оттопыренным пальцем, Пак с решимостью во взгляде посмотрел в лицо визави, ожидая от того насмешки. — Обещаю, что весь наш разговор этой ночью останется только между нами, — приложив все силы на игру в серьёзного парня, Сокджин скрепил обещание своим мизинцем, тут же запечатав его соприкосновением подушечек больших пальцев друг к другу. Рвано выдохнув, Чимин положил голову на широкое плечо нежданного слушателя, закрывая глаза. Перед ним вновь всплыл образ разгневанного Юнги, эмоции которого были такими яркими и несвойственными его повседневной роли, что хотелось стереть из памяти прожитые минуты страха. Сейчас, чувствуя защиту от старшего участника группы, Пак мог отпустить это воспоминание, рассказав о нём. Он уже не помнил, когда в последний раз делился чем-то по-настоящему важным с близкими людьми. Его никогда не воспринимали всерьёз, не видели в нём созревшую личность. От него только требовали, даже не предлагая чего-либо взамен. Впрочем, ничего не изменилось Но теперь его действительно хотели услышать. Сокджин обнимал крепко, делясь своим теплом, и ожидал от него хоть чего-нибудь. Даже описания ситуации в двух словах хватило бы, чтобы понять глубину проблемы — по крайней мере Ким верил в свою способность правильно воспринимать полученную информацию. — Я забежал в кабинет Седжин-хёна за подарком, — зашептал Пак, пальцами сжимая ткань легкой куртки вокалиста. — Но не успел закрыть дверь, как услышал позади себя шаги, как оказалось, Юнги-хёна… Он почему-то был очень сильно раздражен. Не знаю, что нашло на него, но хён явно был не в себе… Словно настоящего Мин Юнги подменил какой-то сумасшедший. Или же в него вселился демон. Хмурясь с каждым словом всё сильнее, Ким медленно зверел. Опять этот клавишный демон не принял транквилизаторы перед выступлением. Теперь-то он понимал, отчего Мин был на взводе остаток дня, то прикидываясь бездушным валуном, то плюясь сарказмом на всех подряд. Чимин, скорее всего, просто стал тем самым камнем преткновения, который обойти не удалось. — Он решил воспользоваться правом мэмбера на услуги долгового контрактника, — с силой зажмурив глаза, ещё тише промолвил шатен, порой запинаясь на полуслове. — Я не м-мог ему отказать. Потому что не имел на это права… Он говорил много ужасных вещей. Ужасных, да, н-но правдивых. На самом деле Юнги-хён во всём прав. Абсолютно во всём… Чимина трясло. То ли от неосязаемого холода, то ли от воспоминаний. Он уже не мог понять, почему ему так херово и почему продолжает говорить. Ему бы замолчать насовсем, просто зарыв внутри себя все переживания, как делал это и раньше, но не мог. Ведь его слушали, ему дали возможность выговориться. Ему обещали, что все сказанные им слова обратятся в тайну для двоих. Ему обещали Почувствовав дрожь тела сломленного подростка, Ким отстранился от визави, снимая с себя куртку. Окинув придирчивым взглядом испорченную рубашку Пака, он споро скомандовал избавиться от этой жуткой вещи, стягивая с себя толстовку. Шатен безропотно расстегнул подрагивающими пальцами все пуговицы и поёжился от пробежавшегося по его телу холодка. Толстовка хёна стала своего рода очередным вспомогательным пунктом к раскрепощению, с которым попросту пришлось смириться. Даже если менеджеру не хотелось вываливать все свои проблемы на изнеженного душой Сокджина — ему обещали выслушать. Он обещал Чимин вцепился в эту мысль, словно лишь она одна имела значение. Кто и когда в последний раз слушал его? Кто раньше помогал ему понять эту суровую жизнь? Когда в последний раз его прижимали к себе, чтобы утешить и показать правильный путь? Он не помнил. И, если честно, сомневался в том, что когда-либо был кем-то понят или услышан. — В чём же Юнги-ши оказался прав? — затащив не сопротивляющегося подростка к себе на колени и прижав к себе, негромко спросил Джин. Он понимал, что необходимо было надавить на края раны, чтобы вместе с кровью вышел яд. Пускай этой эфемерной отравой были слова провинившегося Шуги, но если менеджер сейчас выскажется, то ему станет легче. Обязательно станет. — Расскажешь? — В том, что я всего лишь шлюха, хён, — хриплый от слёз голос шатена дрогнул, но ни грамма сомнений не проскользнуло в его эмоциональной речи. — Всего лишь игрушка для замученных взрослой жизнью детей. Всего лишь чернильное пятно на белоснежном листе, всего лишь пыль на книжной полке — стоит приложить минимум усилий, и я исчезну, словно меня и не было. Я не имею права отказаться от своих обязанностей, как и не имею возможности покончить со всем этим. Что бы я ни делал, как бы отчаянно не боролся с самим собой — мне противна эта жизнь, эта роль доступной секс-игрушки на ночь, эта маска довольного жизнью парня. Мне противно быть таким Пак Чимином. Это ненастоящий я, хён… Слова тонсена задевали за живое. Сокджин, конечно, ревновал Намджуна к менеджеру, но чем больше он общался с подростком, тем сильнее проникался к нему уважением. И за имеющиеся знания, и за исполнительность, и за нечеловеческое терпение. За два месяца их совместного проживания под одной крышей он сорвался лишь единожды — первого сентября, когда мэмберы самолично довели макнэ группы до слёз. Помимо этого случая BTS постоянно изводили менеджера своими проблемами, испорченной одеждой для выступления, легкомысленными поступками… А этот ребёнок молча помогал, улыбаясь на бранные слова от стаффа и не обращая внимания на шепотки за спиной. Конечно же в компании большая часть сотрудников знала о его номинальной должности младшего помощника Седжин-хёна, но в лицо никто и никогда ничего не говорил. Только за спиной, подобно крысам, поливали грязью мальчишку, неспособного что-либо изменить — он плыл по течению, как и все люди в этом мире. Просто его река наполнена страданиями, невыплаканными слезами и множеством отрицательных эмоций. Он сильнее любого из нас… — Какой же ты настоящий, Чимин-и? — уместив подбородок на макушке затихшего визави, Сокджин ласково погладил своего пленника по спине. — Слабый, — задушено всхлипнув, прохрипел шатен. Он с силой жмурил глаза, пытаясь не зареветь, как какая-то малолетняя фанатка от невозможности попасть на фансайн. Но губы его предательски задрожали, а сердце болезненно сжалось, не позволяя спокойно вздохнуть. — Слабый и одинокий… — Идиот ты, Чимин-а, — зарывшись крючковатыми пальцами в темных волосах Пака, тяжело вздохнул Ким. — Если бы ты настоящий был слабым, то уже давно бы сдался и никогда бы не познакомился с такими же идиотами, как и ты. И разве можно быть одиноким, когда рядом есть такой хён, как я? — Действительно, — фыркнул Пак, шмыгнув носом. От массирующих движений на затылке он медленно успокаивался, отчего настроение постепенно улучшалось. — Но я всё равно слабый. Я не знаю, что мне делать дальше и как пережить ночь с Юнги-хёном. До конца месяца ещё есть время, но этого слишком мало, чтобы наладить с ним отношения… И если ранее в роли насильника выступал именно я, то в этот раз всё иначе. — Мы вроде уже говорили о том, что насильник из тебя, как из меня рэпер, — не удержался от комментария вокалист, хоть и всеми силами пытался внимательно слушать тонсена. Тихо засмеявшись, Чимин теснее прижался к хёну, окончательно расслабившись. Рой мыслей в его голове затихал, превращаясь в белый шум, а перед глазами расплывался запечатленный в памяти образ невменяемого Шуги. Сейчас ему было легче понять такого Юнги-хёна. Он видел в нём загнанного в клетку зверя, пытавшегося выбраться наружу, но прутья невидимого барьера были настолько прочными, что в одиночку не спастись. Ему нужна была помощь… Впрочем, как и всем людям в этом мире. Как и самому Паку Все те обидные слова, произнесенные в порыве бешенства, всё ещё отравляли душу. Было стыдно за совершенный проступок старшего рэпера, за все его действия и комментарии, но… Чимин правда мог понять. Пускай обида всё ещё цвела в его сердце, пускай боль в саднящей губе так и не прошла, пускай закостенелые страхи кровавыми пятнами воспоминаний растекались на внутренней стороне век. Но если Сокджин-хён будет рядом, то уже не так страшно. Он ведь обещал, не так ли? Погруженные в тишину парни думали каждый о своём. Чимин силился понять, как ему быть дальше, ведь условия долгового контракта необходимо выполнить, а переключаться с Шуги на одного из макнэ-лайна ему не позволят остатки совести. Сокджин же решал для себя одну непростую задачу: как помочь тонсену в его нелёгкой судьбе. И ведь вокалист прекрасно понимал, что избежать взаимодействия с мэмберами со стороны менеджера не получится, но как-то повлиять на ситуацию стоило. Продолжая поглаживать парня по спине, Ким уточнил: — Ты говорил, что с Юнги-ши ещё есть время наладить отношения… Значит не он следующий? — Нет, это Хоби-хён, — вяло отозвался шатен, ёрзая на коленях старшего товарища. Расположившись поудобнее, Пак тихо продолжил: — Мы с ним уже договорились на двадцать второе число. Как раз промоушен закончится, и вы отметите сто дней с момента дебюта группы. — Умно, — похвалил того Джин. Задумавшись ненадолго, вокалист решил приоткрыть завесу чужой тайны, посчитав сложившуюся ситуацию приемлемым оправданием для такого поступка. — Думаю, что могу помочь тебе кое-чем… Видишь ли, Юнги-ши проходит медикаментозный курс лечения. Психолог поставил ему диагноз «социофобия», но, если честно, его поведение мало чем напоминает подобного рода психические расстройства. За два года лечения мало что изменилось: он всё также боится открыться другим людям, кардинально измениться, стать чужим для своих. Или же попросту не желает принять себя таким, каков он есть — не знаю… Думаю, ты заметил, что перед фанатами всегда предстаёт рэпер Шуга с сахарной улыбочкой и милым поведением задумчивого парня. На деле же это всего лишь талантливый музыкант Мин Юнги, живущий в своём мрачном мире и ненавидящий бедность. До того как Юнги-ши попал в BigHit, ему приходилось выживать за счёт подработки и практически бесприбыльной продажи собственных композиций в родном городе. Без поддержки родных тяжело пробиваться к своей мечте, но он вырвался в Сеул, встал на правильный путь и, я уверен, в скором времени добьётся успеха. С BTS или же нет — в нём столько потенциала, что можно покорить мир и в одиночку… — Хён, ты же понимаешь, что это нисколько его не оправдывает, — прошептал шатен, борясь с подступающим сном. — Но я не виню его. Каждый из нас исполнил свою роль, так что… Так чем ты хотел мне помочь, хённим? — Юнги-ши принимает транквилизаторы и ещё несколько препаратов, — накинув на плечи визави свою куртку, стал объяснять вокалист. — Если он будет принимать все лекарства исправно, то ему будет легче обрабатывать информацию и бороться со своими страхами. Раньше мэмберы старались лишний раз не напоминать Шуге о рекомендациях врача, так как боялись расстроить или как-либо повлиять на его эмоциональный фон. Теперь же я возьму на себя обязанности медбрата, чтобы этот щенок взялся за ум. Я хочу помочь тебе, Чимин-а. И я помогу. — Обещаешь? — как-то наивно спросил Пак, после чего смачно зевнул. — Обещаю, — похлопав того по спине, не раздумывая согласился тот. — Закрепить мизинчиками? — Не надо, — хихикнул тот, сдаваясь волнам накатившей усталости. — Я верю тебе, Сокджин-хён… Чимин заснул, позабыв обо всех своих страхах. И даже мерное дыхание Кима не тревожило его, а теплые объятия дарили чувство защищённости. Как же давно он хотел однажды заснуть, не боясь услышать чужих шагов и бряцанья наручников. Как же давно он желал раствориться в царстве Морфея, спрятавшись ото всех проблем столь жалкого существования. Сейчас всё казалось таким неважным и эфемерным, что можно было представить себя совершенно другим: активным и радостным семнадцатилетним парнем, танцором и вокалистом, седьмым участником BTS. Пускай это всего лишь глупая мечта, но хотя бы во сне он мог представить себя кем-то другим, не так ли? Хотя бы там я могу быть немного счастливым, правда?***
Jin-hyun «Мы вернёмся утром У Чимина было психологическое потрясение, но сейчас всё в порядке Он уснул, я присмотрю за ним. Мы в кабинете Седжин-хёна»J-Hope-BigHit «Юнги-хён напился и тоже сейчас спит. Я не стал давать ему таблетки, а то мало ли… С Чимин-ши точно всё будет хорошо? Это из-за Юнги-хёна он пострадал?»
Jin-hyun «Прости, это тайна» … «Я обещал» Откинув телефон в сторону, Хосок тяжело вздохнул. Он и не думал, что всё начнётся по новой. В нём крепла уверенность в том, что старший рэпер вновь сорвался и, скорее всего, только словесными баталиями в этот раз не обошлось. В его представлении помощник Седжин-хёна был слишком мягким и местами невинным, чтобы безболезненно реагировать на действия Мина. А сам Юнги… Этот гениальный идиот мог наговорить гадостей, совершенно не желая причинить кому-либо вреда. Просто находило на него что-то: то ли фаза луны так влияла на него, то ли просто кофе холодного выпивал с утра — хрен разберёшь. И я всё равно пытаюсь оправдать его… Шуга заворочался во сне, прижимаясь теснее к танцору. Они лежали на разобранном диване в зале общежития, довольствуясь мягкими подушками под головами и легким пледом, что полчаса назад принёс им сонный Тэхён. Макнэ-лайн уже мирно спал в своих кроватях, а виновник прошедшего торжества что-то бурчал себе под нос, бренча посудой на кухне. Лидер решил навести минимальный порядок перед возвращением старшего вокалиста, дабы облегчить тому утренний ритуал уборки перед готовкой завтрака. Да и за пропавшего Чимина брюнет переживал, как за мэмбера группы, продолжая бурчать про «предупредить», «дозвон» и «KakaoTalk». Хосок же не мог уснуть, разрываясь между оставить всё в тайне и поделиться имеющимися соображениями с лидером, так как тот явно места себе не находил, но и позвонить не решался. Боится прервать их в разгар недетских игр? С трудом выбравшись из медвежьего капкана под именем Мин Юнги, танцор прошёл на кухню, садясь за стол. Намджун не заметил нового лица в своей ночной обители, качая головой в такт играющей в новеньких наушниках песне. Намывая очередную тарелку из-под торта, рэпер тихонько пропел партию Сокджина из «Coffee», после чего вновь забурчал о всё тех же «позвонить» да «предупредить». Поставив последнюю жертву разрушительных рук в крепления сушилки, Ким с чувством выполненного долга снял наушники и обернулся, тут же хватаясь за сердце от испуга. — Блять, Хосок-ши… — несколько раз тяжело вздохнув и резко выдохнув, выдавил из себя лидер. — Не матерись, — пожурил того старший, кивая головой в сторону места напротив. — Слушай, я подумал, что стоит тебя предупредить. Речь пойдёт о Джин-хёне и Чимин-ши. — Что-то случилось? — устало опустившись на стул, настороженно спросил ночной собеседник. — Видимо, — неопределенно пожал плечами Чон и протянул свой смартфон с открытым окном чата в KakaoTalk. — Хён прислал мне вот это. Читая сообщения, лидер хмурился всё сильнее и сильнее, пока не отложил телефон товарища в сторону, скрестив руки на груди. Танцор не спешил прерывать мыслительный процесс Кима, надеясь на его благоразумие. В свои уже девятнадцать Намджун мог похвастаться недюжинными умственными способностями и рациональностью, что добавляло плюсов в копилку главного звена BTS. Без лидера мэмберы давно бы разбежались, а «Пуленепробиваемых» и не существовало бы вовсе. — Не думаю, что стоит делать какие-либо выводы, пока мы не узнаем всей правды, — здраво рассудил брюнет, вздыхая. — Но спасибо, что дал мне знать о случившемся, хён. — Хватит звать меня хёном, у нас всего лишь чуть больше полугода разницы, — Чон широко улыбнулся, радуясь выводам Кима. — Но что нам делать с поведением Шуги-хёна? Это ведь ненормально… — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — пообещал собеседник, поднимаясь из-за стола. — Давай ложиться спать, впереди ещё целая неделя промоушена и выступлений. — Не напоминай! — притворно заныл Хосок, тут же вскакивая на ноги и резво направляясь в общую спальню. Этот день рождения прошёл не так, как каждый из мэмберов себе представлял. Но следовало поблагодарить Чимина за то, что он украсил зал, приготовил ужин и заказал торт. Да и подарок действительно понравился Намджуну — у того были вечные проблемы с проводами, так что bluetooth-наушники оказались отличным решением нелёгкой задачи. Если лидер мог чем-то помочь менеджеру, то он обязательно сделает всё от себя зависящее. Даже если придется водить вредного Мин Юнги за ручку на сеансы к психологу.***
Ничего, абсолютно ничего не изменилось. Каждое утро мэмберы BTS встречали вместе за завтраком; каждый день проводили привычной компанией на сцене, на съёмочных площадках различных телепередач и перед микрофонами в радиостудии; каждый вечер вместе с лидером подводили итоги дня и расходились по своим делам ближе к полуночи. Кто-то шел спать, кто-то запирался в студии, кто-то налегал на тренажёры, а кто-то — прятался в комнате практики. В числе последних был Чон Хосок — тот ещё трудоголик, когда дело касалось танцев. Перед сном он сбрасывал напряжение благодаря музыке, оттачивая движения и придумывая новые комбинации для уже написанных битов. Да, их камбэк только-только стал приносить свои плоды, но им нельзя останавливаться на достигнутом. Им нельзя стоять на месте, если они хотят получить награду новичков и в будущем покорять новые вершины. Им необходимо наращивать темп в этой игре на выживание Смотреть на своё отражение и видеть в нём лучшую версию себя — необходимость. Считать своим напарником двойника из зазеркалья — необходимость. Пытаться быть другим — итог вечной погони за идеалом. Хосок никому не признается в том, что маска веселого парня слишком тяжела для него. Что строить из себя разномастного идиота, готового дурачиться в любое время и в любом месте, всё ещё сложно. Он любил уединение, когда терпеть гомон голосов в общежитии становилось невыносимым, а ругаться с мэмберами не было никакого желания. Он любил тишину, когда мышцы гудели после нескольких часов практики, а в голове становилось пусто. Он любил одиночество, когда о нём ненадолго забывали Но в последнее время видеть в отражении больших зеркал лишь себя одного было странным. Не хватало стороннего наблюдателя, что делился бы с ним широкой улыбкой, прищуром узких глаз, похвалой и поддержкой. И если раньше это был один единственный человек, то теперь в эту картину вмешался другой персонаж. Самое странное, что видеть рядом с собой хотелось обоих После скомканного «расставания» со старшим рэпером — если вообще возможно было назвать разрывом то, что даже отношениями не являлось, — Мин Юнги перестал лишний раз приходить в танцевальную комнату, сосредоточившись на лирике и аранжировке. Раньше они многим занимались вместе: от внеочередного прогона хореографии и до продумывания тем к новым текстам. С Шугой было спокойно, не надо было надевать маску веселого парня и выдвигать перед собой придуманный фанатами образ. Подобные посиделки вдвоём разительно отличались от времяпрепровождения с остальными участниками группы — макнэ-лайн постоянно навеселе, лидер вечно в своих думах, старший вокалист весь в заботах о сожителях. И после того, как Мин отстранился от него, плавно покинув своё место на ярком полотне повседневных будней — картина в миг поблекла, потеряв одно из действующих лиц сюжета. С появлением Пак Чимина в нём вновь ожило что-то давно истлевшее. Видеть восхищение в теплых карих глазах и слушать задорный мальчишеский смех стало новой необходимостью. Встречать в отражении широкую улыбку и внимательный взгляд — необходимость. Наблюдать за движениями нового напарника из зазеркалья — необходимость. Пытаться быть самим собой рядом с ним — итог нечастых вечеров в комнате практики на двоих С Паком было спокойно. Мальчишка понимал его, внимательно слушал и умудрялся схватывать на лету практически все движения. Менеджеру приходилось учиться многим вещам, но тот не опускал руки, с готовностью разучивая смиксованые из различных направлений комбинации. Танцы — это самовыражение. Это целая жизнь, в которой танцор может быть самим собой, показывая другим скрытые за семью печатями различные эмоции и чувства, которые принято прятать от чужих глаз. И Чимин был именно таким танцором — ведомым мелодией и терзаемый ритмом. Эмоции на его лице практически не менялись, но тело жило другой жизнью, постоянно рассказывая зрителю в лице Хосока разноплановые истории. То это была красивая сказка о милом мальчике в высокой башне, то комедия с непередаваемой клоунадой действующего персонажа, то неприкрытая фальшью драма — театр одного актёра на подмостках жизни. Или разбитая на взлёты и падения судьба рано повзрослевшего подростка?.. С Паком и правда было спокойно. Но его отсутствие ныне доставляло слишком много неудобств, даже с учётом того, что мальчишка скрывался в кабинете Седжин-хёна, прикрываясь помощью с разбором документов. Такой глупый ребёнок… Чон всё равно не верил ему. Потому что был в курсе происходящего и понимал, почему шатен предпочитал ночевать в том кабинете, удостоверившись в отсутствии личной связки ключей от этого помещения у старшего рэпера (нахрена главный менеджер вообще давал ему свои ключи?). Да, всей правды танцор так и не знал, но надеялся выведать её двадцать второго числа — осталось совсем немного. На повестке дня проведение так называемого радио-шоу для ARMY, после чего можно со спокойной душой уйти в десятидневный отпуск. Завтра. Всё решится завтра***
— В этот особенный день есть особенный человек, который хочет сказать нам что-то личное, — окинув каждого мэмбера серьёзным взглядом, произнёс радиоведущий в лице Шуги. BTS изображали искреннее удивление, подыгрывая старшему рэперу. Они читали сценарий к записи этого видео и, по сути, ничего удивительного для них не происходило. Каждый придерживался своей роли, ребячась и подтрунивая друг над другом. — Но я слышал, что поначалу съемочная группа записала это без всякой цели, — очередная волна эмоций со стороны мэмберов не остановила Юнги, что продолжил делиться со слушателями информацией «из первых уст». — Этот человек не хотел говорить всё это лично, так что съёмочная группа просто записала его голос. Действия команды постпродакшена просто невероятны! Парни зааплодировали операторам и менеджерам, стоявшим в другом конце комнаты, которую обустроили для съёмок. Среди стаффа стоял и сам Чимин, внимательно слушавший поручение от какого-то сотрудника. Он бы и рад просто постоять рядом со всеми, но, к сожалению, обязанности помощника главного менеджера не обошли его стороной. Грустно улыбнувшись поведению всполошившихся сожителей, шатен покинул комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. Возможно, это даже к лучшему — «Ваша привычка ходить в туалет перед записью, или когда до записи выступления осталось всего пара минут — вы один за одним идёте в туалет! Пожалуйста, искорените эту привычку!» — голос менеджера Седжина заполнил помещение, смущая тем самым самого мужчину, стоявшего неподалеку от оператора центровой камеры. — «Я вам дам много вкусной еды, только не ешьте её за моей спиной, пожалуйста! И, пожалуйста, не игнорируйте вещи, которые вам неприятно слышать. Отвечайте, когда я с вами говорю, пожалуйста!» Засмеявшись, ребята переглянулись друг с другом, хитро улыбаясь. Ведущий уже был готов дать несколько комментариев по поводу услышанного и перейти к следующей рубрике, как включилась другая голосовая запись. Участники вмиг затихли, так как в их сценарии не было никаких дополнений и до этого всё шло по выученному маршруту. — «Чего бы я не осмелился сказать им лично?» — взволнованно спросил знакомый голос юноши, который так своевременно покинул ряды стаффа. — «Не знаю… Группа BTS — слишком сообразительные исполнители, чтобы молчать о чём-то. Мне не нравится мотаться по городу с одеждой из химчистки, спустя несколько часов привозя новые испачканные костюмы на повторную стирку. Это напрягает, но таковы мои обязанности, как менеджера. Мне не нравятся раскиданные по общежитию носки Тэхён-и, но ему просто привычно ходить по дому босиком, так что я не могу долго обижаться на него… Я устал чинить поломанные Рэп Мони-хёном вещи, но, на самом деле, эти неприятности позволяют мне чувствовать себя нужным, так что на хённима я тоже не могу долго обижаться. Не нравится привычка Шуги-хёна спать, где попало — так и простудиться ведь можно! Кстати, Седжин-хён, по товарному чеку мне компенсируют затраты на ту подушку, какие используют в самолётах? Хочу подарить её Шуге-хёну, чтобы он мог ходить с ней, не снимая, и не беспокоиться об удобстве, если заснёт в рабочем кресле. И мне не нравится, что Чонгук-а стал называть меня «мелким-менеджером»! Тот факт, что он всё ещё растёт, не даёт ему права так обходиться со мной!.. Это, вообще-то, не смешно, Седжин-хён… Но я не обижаюсь. Пускай Чонгук-а пьёт много молока и растёт — ему нужно много сил для того, чтобы быть внимательным учеником и Золотым Макнэ! Какими бы трудоголиками и при этом лентяями они не были — они всё ещё дети, которым хочется приключений и внимания со стороны старшего поколения. Так что это нормально: бояться неизведанного, искать поддержки со стороны более знающих людей и с оптимизмом смотреть в будущее. Хотелось бы, конечно, отвесить им пару подзатыльников за все те переживания, от которых я скоро поседею, но… Я рад быть рядом с ними. BTS — это не айдолы. BTS — это семья, вместе способная на многое. Так что в лицо я могу только пожелать им удачи и продолжать поддерживать их, помогая всем, чем смогу. Ведь только это мне и остается — обычному помощнику главного менеджера, не так ли, Седжин-хён?» Запись выключилась так же внезапно, как и воспроизвелась минутами ранее. Слушавшие эмоциональную речь мэмберы переваривали слова сожителя, то краснея от смущения, то фырча от угрозы в виде подзатыльников. Но слышать теплоту в словах человека, что так легко вписался в повседневность новоиспеченных айдолов было по-особенному трогательно. Чимин не сказал ничего нового, да и, по сути, толком не отругал их в скрытой аудиозаписи. Он просто говорил так, как есть на самом деле. Сказал всё то, что не раз говорил лидеру группы, когда тот с печальным лицом протягивал менеджеру сломанные очки. Пожаловался на привычку Ви, который почти каждый день выслушивал ворчание Пака насчёт найденных в коридоре носков. Напомнил всем о любви старшего рэпера спать при любой возможности, что в последнее время вёл себя на странность спокойно. Даже в записи BTS слышали широкую улыбку человека, видевшего парней не в самом лучшем свете. Но он всё равно помогал им, не отмахивался от их проблем. И это было приятно, хоть и очень неожиданно. Смутившимся мэмберам потребовалось время, чтобы вернуться на прежнюю волну съёмки радио-шоу, так что пришлось выслушивать причитания Седжин-хёна ещё раз. Что же Пак сделал с ними? И пускай каждый продолжал играть свою роль в этой постановке «Медового радио с Бантан», парни всё равно мысленно возвращались к словам младшего менеджера, каждый по-своему воспринимая услышанное. Даже Мин Юнги с трудом сдерживался от того, чтобы прокомментировать пылкую речь тонсена, прекрасно помня каждую брошенную вскользь фразу о его неправильном режиме сна. Но такая забота была приятной. Ненужной, но приятной. А Седжин убедился в том, что подобная импровизация для шоу нисколько не помешала парням. Уговорив сценариста и директора на внедрение дополнительной записи, главный менеджер преследовал лишь одну единственную цель — показать этим детям, что среди десятков взрослых есть сверстник, понимавший их лучше, чем кто-либо. И, по его скромному мнению, свою задачу он выполнил на отлично. Лишь бы Пак потом не устроил ему разбор полётов за проведённое мероприятие, итоги которого всё равно не попадут в итоговый монтаж шоу.