Контракт на миллиард вон

«Откровение» Part one

Сегодня ему не спалось. В голову лезли странные мысли о напряженном в последние дни Хосоке и пропавшем из виду Чимине, о коем, на самом деле, думать хотелось в последнюю очередь. Но разум не замолкал, вновь и вновь подкидывая картинки из воспоминаний, буквально заставляя погружаться с головой в перемалывание чужих костей. Скинув с себя одеяло, Юнги вновь перевернулся на другой бок, зажимая холодные руки между подтянутых к груди ног. Он привык таким образом согревать ледяные пальцы, что всегда на кончиках были слишком красными по сравнению с бледной кожей ладоней. И вроде бы мысли слегка затихли, да и усталость брала своё, но сон не желал забирать юношу в мир грёз. В конец разозлившись на собственное состояние, рэпер слез с кровати и поплёлся на кухню; Лидер привычно храпел на всё общежитие на соседней койке, старший вокалист копался в телефоне в зале, а главный танцор принимал душ. Макнэ-лайн приедет только первого числа, так что в квартире всё также было непривычно тихо без бурчания Тэхёна во сне и споров Чонгука по утру об очереди в ванную. С одной стороны, именно о такой тишине и мечтал Юнги последние три года, а с другой — лучше бы всё оставалось, как и прежде. Изменения всегда нервировали его, так что творящийся пиздец по вине некоего Пака раздражал не меньше. И когда ты признаешься сам себе в том, что Чимин-ши такой же заложник ситуации, как и вся группа в целом? Соглашаться с правдой — ни капли желания. Легче было плыть по течению, ненавидеть обозначенного кем-то сверху козла отпущения, презирать человека, что шёл ко дну и тянул остальных за собой. И плевать на то, что в отличии от шатена у него была возможность отказаться, выставив себя очередной жертвой ситуации. Ты такой мудак, Юнги А он и не спорил. Да, Мин Юнги — мудак. Да, ему противно от самого себя, да, ему страшно наблюдать за происходящим внутри BTS, да, он сочувствует долговому контрактнику, да… Но признаться в этом самому себе — шаг, после которого все барьеры падут. Не для того рэпер выстраивал стену, чтобы какой-то Пак-блядь-Чимин разрушил её своими махинациями с жизнями мэмберов группы. Тебе не тошно от самого себя? — Блять… — тихо выругавшись, Мин проигнорировал не только вопрос в своей голове, но и оклик вышедшего из душа Хосока, спешно накидывая куртку поверх мешковатой футболки и покидая квартиру. Эти мысли, эти странные чувства, эти нескончаемые всплески эмоций заебали его. Юнги принял таблетки несколько часов назад и их действие практически сошло на нет. Если бы не Сокджин-хён, то он бы и вовсе не стал их пить. Но против старшего вокалиста не попрёшь — тот был очень страшен в гневе. Хмыкнув собственным рассуждениям, рэпер выудил сигарету из пачки, тут же поджигая кончик язычком пламени от белой зажигалки. Дым привычно прокрался в лёгкие, проникая в кровь новой порцией никотина и пульсирующей истомой охватывая разбитое тело. Сунув руки в карманы, Мин двинулся в сторону здания компании, дабы завалиться в студию и потратить свободное время на творчество, нежели и дальше размазывать эфемерные сопли по лицу из-за неудавшейся любви и жалости к одному улыбчивому мальчишке. Шаги его шаркающим звуком разносились по улице, а ветер подхватывал сигаретный дым, запутываясь в растрёпанных волосах. Шум в голове медленно затихал, оставляя после себя лишь приятную пустоту. Словно он выпал из реальности и наблюдал за окружением со стороны, наслаждаясь минутами всепоглощающего равнодушия. Ничто не тревожило усыпленный спокойствием разум, не было никаких тревожных мыслей, что кто-нибудь из сотрудников BigHit'а мог заметить его с сигаретой в зубах — кто после десяти часов вечера оставался в компании? Таких трудоголиков, кроме самого Мин Юнги, со времен стажировки не было. Поэтому парень был крайне удивлен, услышав чей-то негромкий спор. — Будь паинькой, и я не выебу тебя прямо на улице. Молчи, понял меня? — Вы забываетесь, сонбэним, — судорожный всхлип и шипение знакомого голоса. — Что ты там вякнул? — слова нового менеджера Хона заставили передёрнуть плечами. Юнги оставался незамеченным по той простой причине, что на парковке у здания компании не работало освещение — какие-то там проблемы с проводкой. На самом деле Мин хотел поскорее скрыться в студии, оставив возню двух менеджеров без внимания, но несмолкающий Хон заставил замереть на месте. — Тебе всяко надоело играться с этими детишками-айдолами, — говорил он под аккомпанемент хриплого кашля своего пленника. — Взрослый мужчина сможет удовлетворить все твои желания. Ебучее дежавю Воспоминания ледяной волной окатили рэпера с головы до ног. Сложившаяся ситуация отличалась лишь тем, что виновником безысходности на лице Чимина был не он сам, а этот мужчина, в начале своего знакомства с группой казавшийся самым добродушным человеком во всём Сеуле. Но ныне менеджер Хон представлял собой воплощение похоти, безумия и аморальности в одном флаконе. От скрипа бегунка и шуршания куртки шатена стало не по себе, а услышав мольбу тонсена — сердце болезненно сжалось. — Сонбэним, прошу, не надо, — хрипло, на грани беззвучного крика умолял мальчишка. — Пожалуйста… Юнги никогда не пытался геройствовать, тем более кидаться в драки для защиты сирых и убогих. Он бы и сейчас просто прошёл мимо, списав ситуацию на очередные заёбы контрактника, но Мин-мать-его-Юнги был мудаком, а не бесчувственной скотиной. Именно поэтому парень двинулся вперёд, специально громко шаркая ногами и шумно вздыхая. Но его появление оставалось незамеченным увлеченным мужчиной и паникующим мальчишкой, поэтому пришлось сыграть в дурочка. — Чимин-ши? Хон резко обернулся на голос невольного свидетеля, запоздало выпуская Пака из своей хватки. И лучше бы рэпер смотрел в обозлённое лицо этого мужика, нежели читал на пухлых губах: «Пожалуйста, хён…» Пиздец, парень, во что ты вляпался на этот раз? Почему он не отвернулся, почему продолжал смотреть в блестящие от слёз глаза, почему содрогался от вида испуганного мальчишки? Мин не знал. Но хотелось увести Чимина подальше отсюда, спрятать этого ребёнка от чужих глаз и успокоить. Неужели ты увидел в нём не шлюху, а обычного подростка? — Мин Юнги, верно? — нацепив маску добродушия, елейным голосом начал свою речь менеджер. — Не ожидал встретить вас так поздно. В это время всем послушным деткам нужно спать в своих кроватках. — А я вам не ребёнок, менеджер Хон, чтобы разговаривать со мной в таком тоне, — спокойно заметил Шуга, сделав ещё несколько шагов в сторону притихшего Чимина. — Я пришёл забрать менеджера Пака в общежитие. Вот этого ребёнка и правда пора укладывать спать. Поздно ведь уже. — Но я пригласил своего помощника к себе в гости, — печально покачал головой мужчина, протянув руку к мальчишке, дабы потрепать того по волосам. Шатен судорожно выдохнул, резко отступая назад. Его ноги заплетались, а колени дрожали, отчего возникло стойкое ощущение, что парень сейчас свалится наземь. Не отдавая отчет своим действиям, Юнги спешно приблизился к тонсену вплотную, придержав того за плечи, после чего покосился в сторону Хона, не сумевшего сдержать презрительного фырканья. — Гости отменяются, — почти скатываясь в рычание, отчеканил Шуга, отступая в сторону входа в здание компании. — И сотрудничество с вами, менеджер Хон, тоже. Я сообщу директору Бану о случившемся. — Хён, не надо, — хрипло зашептал Пак, вырываясь из крепкого захвата рэпера. — Не надо ничего говорить директору… Иначе всё станет только хуже… — Давай потом решим, будет от этого хуже или лучше, Чимин-ши, — в последний раз бросив многообещающий взгляд в сторону нахмурившегося мужчины, Юнги повел подростка прочь. — Успокойся, пожалуйста, теперь всё будет в порядке. Ты сам-то в это веришь? Но парень перестал вырываться, сразу затихнув. Мину хотелось верить, что мальчишка просто прислушался к его словам, однако сам Пак был иного мнения — ничего не закончилось, ведь его просто передали из рук в руки. Разницы между двумя насильниками быть не может. Как не могло быть разницы между убийцами, как не могло быть разницы между шлюхами — всё это аморальное дерьмо, в котором он погряз, подобно упавшей в болото ветке. И лучше было просто оправдать очередное насилие над собой неизбежностью условий контракта, нежели часами смывать с себя чужой запах и прикосновения из-за своего бессилия. Если бы только Юнги знал, о чём именно думал Чимин, то сразу бы увёл его в общежитие. Но почему-то привычные стены студии казались ему более располагающими к общению. И что ты будешь делать с этим ребёнком, Мин Юнги? Видимо, эта ночь состояла из одних лишь вопросов к самому себе. Правда, удивляться этому не было никакого смысла — со времён средней школы он только и делал, что постоянно задавал себе вопросы, пытаясь тут же найти на них ответ. Только вот вряд ли такая же политика сработает на настороженном Паке. Блять, как у меня вообще рука поднялась на этого ребёнка тогда… Чимин медленно опустился на диван в студии, тяжело дыша из-за боли в сдавленном горле. Он смотрел за передвижениями Юнги, опустившимся в рабочее кресло, напоминая своим поведением запуганного лаем собак кота. — Из меня психолог так себе, предупреждаю сразу, — уткнувшись взглядом в засиявший монитор, негромко произнёс рэпер. Быстро перебирая пальцами по клавиатуре, он ввёл пароль, после чего комнатку наполнила мелодия включения компьютера. — Если хочешь, могу позвонить Джин-хёну или Намджун-ши… Или, может быть, Хосок-ши? Вы ведь, вроде, неплохо общаетесь… — Н-не надо, — с трудом выдавил из себя Пак, опустив взгляд в пол. — Уже поздно, они, должно быть, спят. Не надо тревожить их, пожалуйста, хён. — Хочешь кофе? — спохватившись, предложил Шуга, морщась от хриплого голоса Чимина. Как бы он не относился к мальчишке, но ему нравился тембр шатена. Если тот начнёт посещать уроки вокала у местного учителя, то можно было бы записать сожителя в трейни. Всяко из трудолюбивого мальца выйдет что-нибудь путное… Опять ты думаешь лишь о работе, идиот Но Пак отказался, криво улыбнувшись. У этого ребёнка не было сил притворяться вечно довольным подростком, у которого всё в жизни отлично. Ведь нихрена не отлично. Да вообще пиздец какой-то, а не подростковая жизнь Повисла гнетущая тишина. Мин погрузился в перечитывание старой лирики, а Чимин забрался с ногами на диван, забившись в самый угол. Мальчишка знал, как следовало переживать прошедший опыт — в первый раз что ли? — но когда рядом был кто-либо из хёнов, то он тут же терялся в себе. Ведь стоило только протянуть руку, попросить о помощи, и его бы тут же услышали. Опять ты поддаёшься жалости к самому себе, идиот Шмыгнув носом, шатен прикрыл глаза, почувствовав свалившуюся на плечи усталость. Из-за бившего в висках адреналина, только-только сошедшего на нет, он и не подозревал о том, что настолько вымотался за день. Сейчас ему хотелось дойти до кабинета Седжин-хёна, предварительно заперев дверь на ключ, и провалиться в сон, даже не постелив на диван постельное бельё. Он бы, на самом деле, мог заснуть и в студии, но не в относительной близости с Юнги-хёном. — Я знаю, что ты таскаешь из моей пачки сигареты, — внезапно сказал рэпер, медленно повернувшись в сторону насторожившегося шатена. — И что ты боишься спать в одной комнате с кем-либо: это было несложно понять из-за постоянных ночёвок в зале или вообще вне общежития. И раз уж ты знаешь о моей вредной привычке, да и о моём проступке в день рождения Намджун-ши, то давай поиграем в откровенность. Я тебе свои тайны — ты мне свои. Что скажешь? Чимин напрягся ещё сильнее прежнего. Раскрываться перед Мином было страшно, ведь шатен считал себя сборником разочарований и отвратительных поступков. Но, с другой стороны, и сам Юнги не был примером светлого и невинного человека, успев наделать глупостей, да и гадостей сказать не меньше. Ну и что ты потеряешь, если расскажешь одну-две тайны? Сам рэпер предложил такой вариант лишь потому, что в своё время это помогло ему на приёме у психолога. Правда, подобная тактика провалилась уже на третьем сеансе, когда самому врачу уже нечего было рассказывать, а у пациента даже четверть историй и откровений оказалась невысказанной. Если честно, парень надеялся, что Пак откажется. Они не настолько близки — точнее не близки вовсе, — чтобы менеджер делился с ним хоть чем-нибудь. Но мальчишка неуверенно кивнул головой, давая своё согласие. Пускай я пожалею об этом потом, но это будет именно «когда-нибудь потом» — Давай тогда я начну? — предложил Шуга, на что визави вновь согласно кивнул. — До второго года обучения в средней школе я был самым примерным учеником и учился практически на отлично. Тогда для меня ничего важнее оценок не было: староста класса, почетный член дисциплинарного комитета и тому подобное. А ещё у нас дома стояло коричневое пианино — источник моей радости и слёз в те времена. Я взрослел, менялись мои вкусы и потребности, поэтому со временем позабыл о своём старом друге, пока он пылился в стороне ото всех. Странный переход истории, знаю… И однажды я вспомнил о нём, как вспоминают о просмотренном фильме спустя несколько лет — ностальгия… А его уже не было на привычном месте. Пианино совсем расстроилось, оно было уже настолько старым и высохшим, что в настройке не было никакого смысла: легче выбросить и забыть о нём, как о приятном сне из детства. Только вот я боялся расставаться с ним. Наверно, если бы я не настоял о сохранении пианино в родительском доме, не пошёл наперекор словам старших, то моя жизнь была бы другой. Вцепившись в музыку и желание продюсировать песни собственного авторства, мне пришлось браться за подработки, продавать свои творения за копейки, покупать старое оборудование для записи треков, чтобы хоть как-то прокормить себя… Ведь родители не видели смысла поддерживать меня в начинаниях, связанных с музыкой. Да и денег в нашей семье не было на загоны младшего сына. Я обозлился. Стал чересчур самостоятельным. Против воли родителей прошёл прослушивание в BigHit и переехал в Сеул, буквально сбежав из дома… А теперь жалею. Не обо всём, конечно, но о многом. Ведь не могу прийти домой и сказать родным, как сильно люблю их, как скучаю. Не могу просто так позвонить матери и спросить, как её здоровье. Не могу обратиться к отцу за советом. Не могу попросить хёна о помощи… Я, наверно, жалок в твоих глазах после этих слов, Чимин-ши, не так ли? — Ты даже больший идиот, чем мне казалось, хён, — стирая тыльной стороной ладони непрошеные слёзы, вполне естественно улыбнулся Пак. — Я думал, что ты с самого рождения такой. — Щ-щ-щенок, — прошипел старший собеседник, в итоге фыркнув. — Твоя очередь. — Мы с тобой чем-то похожи, хён, — подтянув колени к груди, шатен склонил голову, прикрывая глаза и проваливаясь в воспоминания. — Правда в комитет меня так и не взяли, потому что у них не было мест в команде. Я был обычным школьником, прилежно учился, радовал маму хорошими оценками, заботился о младшем брате и старался не обращать внимание на поведение отца. В школе у нас было много кружков и спортивных секций. Я всегда был очень мелким — это, вообще-то, нисколько не смешно, Шуга-хён, — поэтому о баскетболе можно было забыть. — Я тоже ростом не отличился, как видишь, — перебил его рэпер, сложив руки на груди, — но в секцию по баскетболу меня взяли. Если ты не в курсе, то я был лучшим игроком в своей параллели. — Думаю, ты бы в любом случае обыграл меня, даже если бы я попал в баскетбольную команду, — пожав плечами, Чимин продолжил свой рассказ. — Из всех возможных направлений мой выбор пал на танцевальный кружок. После первого же занятия мне понравилось. Это было весело и помогало отвлечься от бедственного положения семьи. Кружок тот был частью государственного проекта, так что платить за уроки не требовалось, главное лишь принимать участие в конкурсах и выступлениях на городских праздниках. В итоге танцы стали моим спасением. Я не думал о том, что мама приготовит на ужин из последних продуктов в холодильнике. Не задумывался о пропавшем на неделю отце, что вновь пропивал зарплату в каком-нибудь баре… Я привык ущемлять себя в желаниях и потребностях, потому что так было правильно, что ли? Только вот за братом уследить не получилось: он тоже рос слишком самостоятельным мальчишкой, предпочитая решать свои проблемы самостоятельно, а не беспокоить меня и маму. В итоге из-за скачка гормонов у него начался процесс интоксикации организма, на симптомы которой он долгое время не обращал внимание. Пока не рухнул в обморок с высокой температурой во время урока. Его госпитализировали, а спустя несколько проведенных лабораторных тестов и осмотров постановили о почечной недостаточности на фоне интоксикации. Лечение дорогое… Длительное очень и дорогое. Всё затянулось до такого состояния, что пришлось делать операцию по пересадке почки, хоть и все токсины были выведены из организма, а гормоны приведены в норму. Только вот денег на это всё не оказалось. Даже страховки не хватило на первый этап лечения… Я сходил с ума, пытаясь найти выход, пока мама закладывала в ломбард свои драгоценности и занимала в долг у родственников. А ещё все эти задолженности, штрафы, просрочки и прочее… Когда мы не смогли найти донора для пересадки среди родственников, тогда я окончательно отчаялся. — И стать долговым контрактником показалось тебе самым оптимальным выходом из ситуации? — после недолгой тишины, решил высказать свою догадку Мин. — Да, — вздохнул Чимин. — У меня не было выбора, хён. Мне уже было плевать на свою дальнейшую судьбу, потому что умирал мой родной брат. Без операции долго бы он не протянул… Всё было настолько плохо, хён. Ты всё ещё считаешь его обычной похотливой шлюхой? С Паком с самого начала было опасно. Он умело копался в чужой душе, ласково затрагивая пальцами потаённые струны и извлекая странные звуки, похожие на рыдания. Напротив Юнги сидел обычный подросток — взлохмаченные каштановые волосы, покрасневшие от слёз глаза, слабая улыбка, усталость на изможденном лице. Не было похоти, сексуального влечения, соблазнительности в хрупкой фигуре. Просто парень, просто подросток, просто семнадцатилетний мальчишка. Просто обычный Пак Чимин. Не блядь. Не шлюха… Мин не понимал, почему этот ребёнок так отчаянно боялся насилия, но при этом практически не сопротивлялся. Ладно, в ситуации с менеджером Хон было всё предельно ясно — против такого бугая он бы и сам не пошёл. Но почему тогда, в то проклятое двенадцатое сентября, шатен не оттолкнул его? Почему не устроил драку, в конце концов? По телосложению и силе они были практически равны, тот мог хотя бы попытаться… Ты такой наивный, Мин Юнги Пак не мог. Потому что попытку сопротивления сам рэпер воспринял бы, как отказ в выполнении обязанностей по долговому контракту. И эта догадка комом горечи подступила к горлу. Стало так противно за себя и свои поступки. И стыдно до жути. Так ужасающе стыдно, что хотелось спрятаться от этих чистых шоколадных очей тонсена, продолжавшего послушно сидеть в студии. — Блять, Чимин-ши, ты ненормальный, — закрывая глаза ладонью, прошипел Мин. — Какого хрена ты мне по яйцам тогда не зарядил? Я бы тут же отстал… — Не отстал бы, — нервно хихикнул подросток, сразу поняв, о каком именно промежутке времени вспомнил визави. — Ты ведь, хён, такой же наглый и настырный, как и любой мэмбер BTS. Вы все разные и при этом до ужаса одинаковые… Видимо, долгое проживание под одной крышей даёт о себе знать. — Не знаю, что меня раздражает больше: сомнительные комплименты или же сам факт того, что ты прав? — тяжело вздохнув, рэпер откинулся на спинку кресла, полностью закрыв глаза. — Вторая и последняя история. Я бисексуал. Понял это примерно два года назад, когда стал засматриваться на Хосок-ши. Мы даже пробовали встречаться, целовались там, изучали друг друга, но до совсем откровенных ласк и постели так и не дошло… Поэтому я ревную вас двоих. Я знаю о том, что между вами уже всё случилось — спасибо прямолинейному Джин-хёну, — и завидую тебе… — Я так и думал… — смутившись, тихо произнёс Чимин, зачесывая чёлку назад. — Долго пытался понять твоей неприязни ко мне. Пришлось изрядно напрячь мозги, чтобы сопоставить все имеющиеся факты… Ты всё ещё любишь его, хён? — Видимо да, — невесело усмехнулся он. — На что это ещё похоже? Широко улыбнувшись, Чимин просто покачал головой, не в силах придумать ответ. Всё так запутанно и при этом просто. А порой дико стыдно за свои чувства к хёну, которого, как оказалось, давно и безответно любит некто другой. Пак почувствовал себя лишним. Снова. Как в ситуации с лидером группы и старшим вокалистом, так и с оставшимися участниками из рэп-лайна. Своим присутствием в их жизнях он лишь привносил хаос, разрушая привычные аксиомы, критикуя догмы и нагнетая обстановку. Кому и следовало «зарядить по яйцам», так это ему — по собственным соображениям от него было больше проблем, нежели толку. — Моя очередь, ведь так? — собравшись с мыслями, Чимин сник, тяжело вздыхая. — В моём контракте прописано условие, по которому в месяц я должен сменить четырёх партнёров. Остался только один, так как макнэ-лайна нет в Сеуле, да и трогать этих детей я абсолютно не хочу… Но и заставлять тебя я не в праве, хён. Если честно, я уже смирился с тем, что спокойно поговорить с тобой в этом месяце у меня не получится, поэтому приготовился к получению штрафа. — Штрафа? — приподняв в удивлении брови, переспросил Мин. — Продление контракта на месяц, — спокойно ответил шатен, уместив подбородок на коленях. — Мой контракт рассчитан на пять лет, как, в прочем, и ваши договора. После окончания ваших контрактов, если их не продлят, меня ждёт публичный дом или обслуживание другой группы этой же компании… Выбор, как видишь, у меня не большой. Охуенный выбор, блять Внутри Юнги боролось два титана: здравый смысл и остатки морали. С одной стороны, ничего плохого в помощи тонсену не было, ведь одна ночь раз в месяц — не так уж и страшно. С другой стороны — после всего этого дерьма с менеджером Хон и собственным проступком двумя неделями ранее он вообще боялся прикоснуться к Паку. Да и макнэ-лайн подставлять не хотелось, всё-таки Мин не настолько мудак, чтобы прям совсем… И давно ты такой мягкосердечный? — Время ещё есть, — следя за реакцией шатена, всё-таки решил дать добро рэпер. — Завтра можем спасти твою задницу от штрафа. Что скажешь?