Клиника Орочимару: любой каприз за ваши гены

      — Так ты говоришь, был напарником Данны до меня? — сощурился Дейдара, рассматривая незваного гостя. — Что-то помню такое, хм. Тебя ещё выперли за то, что тело красноглазого захватить хотел.        — Ну, положим, я сам ушёл, — исправил Орочимару.        — Да без разницы. Правильно хотел. Чёртовы Учихи со своим проклятым Шаринганом. Носятся с ним, будто это дар богов какой, и куда ни сунутся, везде щенячий восторг. Словно он и является истинным искусством!        — А по-твоему, это не так? — Змей забросил удочку, надеясь, что вышел на правильную дорожку в обработке потенциального подчинённого.        — Чёрта с два! Искусство — это взрыв, — всё это время Дейдара перебрасывал из руки в руку комок глины и теперь гордо демонстрировал Саннину получившуюся гусеницу. — Мгновение, мимолётность, секундный эпизод! Не успел моргнуть, и оно уже в прошлом, но за этот миг ты успеваешь лицезреть самое прекрасное в своей ничтожной жизни, да.        — Твои вкусы тут не очень-то разделяют, — Орочимару присел на пол рядом с подрывником. — У вас с бывшим напарником были разногласия, так ведь?        — Были, но с Данной хоть можно было поспорить, хм, — задумался юноша. — С Тоби и того нет. Сасори имел своё мнение, пусть и в корне неверное, а у этого вместо мозгов пережёванное данго.        — А остальные? Я бы на их месте ценил сотрудника с таким чувством вкуса, — собеседник пустил в ход лесть.        — Им дела нет, — опустил глаза Дейдара. Слова гостя задели в нём глубинные обиды. — Говорят, я шумный и беспорядочный.        — Вопиющее невежество! — в сердцах воскликнул Орочимару.        — Считаешь?        — Уверен! Сейчас редко встретишь молодого шиноби с таким творческим подходом к делу. С чего же ты это терпишь?        — У меня выбора нет, — пожал плечами Дейдара. — У нукенинов не так много вариантов, хм. Я и сюда не особо хотел лезть, но поганый Учиха своими фонарями завербовал. А как ввязался в их дела, то начал везде подряд светиться, так что в подполье теперь не свалить, да.       Орочимару выдержал эффектную паузу, а затем бросил совершенно обыденным тоном:        — Я как раз себе сотрудников ищу.        — Хм? — открытый от чёлки глаз засветился юношеским энтузиазмом.        — Молодых и энергичных ребят, которые не боятся экспериментировать, — продолжил Саннин. — Анамнез вообще не важен, хоть ты целую деревню зарежь или Совет Каге отрави.        — Ну, по отравлениям, опять-таки, Данна был спец… — почесал затылок Дейдара, но резко осёкся. — Эй, а с чего бы мне слушать тебя, а? В первый раз тебя вижу. Вдруг ты западню какую устроил, м?        — С того, что тебя здесь совершенно не ценят, — Орочимару изобразил свою искреннейшую улыбку. — Тебя и твоё искусство. У меня ты сможешь его преумножить! Охватить максимум своего потенциала. От кратера на месте леса и до распыления тела на клеточном уровне!        — Как будто я без тебя этого не смогу, — хмыкнул Дейдара, теряя интерес к предложению, ещё секунду назад казавшемуся заманчивым. — У меня такие техники уже есть, даже обе в одной, С4. Ты опоздал, дядечка.        — А если я скажу, что с моей помощью ты сможешь доказать Учихам раз и навсегда, что твоё искусство лучше Шарингана?       Слова ударили в самое сердце, словно примагниченные. Пульс подрывника застучал по сосудам так быстро и чётко, что стал ощущаться от ушей до пяток. Что бы ни задумал этот странный человек, но он определённо попал в больную точку, и если до этого Дейдара сомневался в его намерениях, то сейчас они утратили какой-либо вес. За такую цену не грешно было бы и душу продать.        — Это как же? — парень попытался сглотнуть, но в горле пересохло, как в пустыне.        — Спасёшь жизнь одному из них, — Орочимару открыл карты. Дейдара судорожно закашлялся.        — С дуба рухнул? Была бы моя воля, они бы сдохли все, даже кому повезло после резни, а ты мне предлагаешь спасать? Ну, знаешь ли…        — Он будет по гроб тебе обязан. Каждый вдох и выдох, что ему предстоит сделать, ознаменуются твоей волей. Какой толк с Шарингана, если сам ты гниёшь в деревянном ящике под землёй? Умерев, он больше не сможет смотреть на твоё искусство. А живя, будет лицезреть его последствия каждый день. И понимать, что без тебя кормил бы кладбищенских червей уже очень давно.       Монологи следует завершать на пике доводов, и Змей умел вовремя остановиться, чтобы не разбавить концентрацию величия своих речей. Затравка брошена, всё остальное сделает время. Последней его фразой стало: «В стране Звука все знают, где меня искать», после чего Дейдара был оставлен наедине со своим самолюбием и подкормленными амбициями, крепко пойманными на крючок. ***       Любые радикальные перемены в жизни шиноби всегда происходят на поле боя. Если задуматься — а где ещё можно подыскать более подходящий момент, чтобы поразмыслить над вечными ценностями? Когда тебя через минуту может сразить вражеский кунай, многое становится ясным, или открывается с истинной стороны, или в корне пересматривается.       Взрывы громыхали не только вокруг Дейдары, но и в его голове. Нервные. Держа злость на Итачи и считая его самым раздражающим субъектом Пяти Великих стран, он очень ошибался, так как на тот момент ещё не был знаком с его братом.       Вот уж кто действительно выносил мозг.       Саске говорил бесяче, дрался бесяче и даже смотрел бесяче — Дейдара был уверен, что Учиха-младший не понимал в искусстве ровным счётом ничего. Даже больше — он над ним насмехался!       Ну, не в открытую, конечно. Но эти глаза! В них точно кроется осуждение. Дейдара это видел. Дейдара ни на миг не сомневался, что красный цвет Шарингана символизирует непринятие великих ценностей.       В какой-то момент парень даже был близок к тому, чтобы сорвать печати с четвёртого рта и устроить прощальное представление ценой собственной жизни. Пускай этот напыщенный гад узрит! Но что-то держало подрывника в полушаге от радикального решения.       Сомнения.       Применить феерическую С0, вершину своего творения, и завалить одного Учиху, при этом погибнув самому?       Или же попытаться воссоздать технику на клоне, пускай с куда меньшей масштабностью, и нанести удар по обоим Учихам? Младшего — насмерть, а старшего — в вечный долг?       Импульсивность требовала масштаба, но манящие перспективы уже крепко въелись в мозг Дейдары. Задолго до стычки с Саске.       Кое-как сумев отвлечь внимание противника, дабы тот не заметил подмену даже с активным Шаринганом, подрывник сгенерировал клона и мысленно попрощался с ненавистной организацией. Всё равно никто в этой гнилой конторе не понимал его гениальности. ***        — Данна?! А я думал, вы померли!        — Знал бы, что на тебя здесь наткнусь — таки помер бы.       Встречу двоих в прошлом напарников, а ныне коллег, можно было бы назвать тёплой, только включив между ними батарею на три полных мощности. Сасори совершенно не радовала перспектива лицезреть раздражающего мальчишку в качестве сотрудника. В конце концов, от него он и сбежал. Вернее, не только от него, но перспектива не сталкиваться с носителями извращённых понятий об искусстве стала не последним аргументом в его выборе. Кукловод уже успел дюжину раз проклянуть Орочимару, который умолчал от него эту важную деталь. Да и сам Сасори — тот ещё молодец! Повёлся, как дитя малое. Уже тогда понятно было, что не может всё идти так хорошо.        — И куда тебя определили? — скучающим тоном осведомился Акасуна.        — Огнеупорный кабинет с отдельным переходом на личный взрывоустойчивый полигон! — Дейдара светился от гордости. — А знаете, зачем? Оттачивать высший пилотаж. Мои крошки будут брать в пример операционный материал, лететь по сосудам в поисках таких же клеток и — бум! Нет заразы! Ни одного поганого остатка не пропустим. Медицина — это взрыв, Данна! Конечно, такому снобу, как вы, не дано этого оценить, но поверьте хотя бы на слово: это невероятно круто, да! И кстати, я вам почти сосед. Глядите, хм.       Он ткнул пальцем в именную табличку на бронированной двери. Кукловод поднял глаза, прочёл гравировку… И испытал острое желание стереть Орочимару в порошок.       Акасуна но Сасори был марионеткой на 99 процентов, но тот 1 человеческий процент, который остался вместе с ядром, периодически выдавал какой-никакой спектр эмоций. Раньше это были всего два перманентных состояния: удовлетворение и раздражение. Сегодня Сасори узнал, что способен ещё и на ярость.        — Ты что за должность ему дал? Химиотерапевт?! Умом тронулся, глист? — если бы в глазницах макета были встроены огнемёты, они бы уже палили во все стороны. — Где этот вандал и где химиотерапия, он же только взрывать умеет!        — Собственно говоря, это он и будет делать, — Орочимару в замешательстве почесал затылок. — Я ещё не придумал, как правильно обозначить сферу его активности. Есть у меня идеи, как применить его способности… Но это вообще мало на что похоже.        — Поэтому ты прилепил ему химиотерапию и проигнорировал тот факт, что с медикаментами здесь связан я, — сцепил зубы кукловод.        — Ну не в радиологи же его вписывать, ей-Ками, — всплеснул руками Саннин. — Принцип выжигания клеток изнутри, конечно, совпадает, но доставление наночастиц к мишени по кровеносному руслу — это совершенно из другой оперы.        — Говори что хочешь, но либо ты сам меняешь табличку до завтра, либо я растворяю её в кислоте, — Сасори был настроен крайне решительно.        — Раз такой умный, сам ему должность и придумывай, — пошёл на принцип Орочимару.        — Катс-таргетолог, твою мать! — взвизгнул Сасори и вылетел из кабинета, громыхнув дверью.       В этот же вечер табличка на кабинете нового сотрудника гордо вещала: «Цукури но Дейдара, катс-таргетолог» и схематически предупреждала о взрывоопасности. А Сасори получил дополнительную ставку химиотерапевта.