Патоморфолог
26 марта 2019 г. в 17:13
Коротая дни реабилитационного периода в одноместной палате, Итачи часто размышлял, возмущён он или всё-таки рад.
Ему пересадили лёгкие без его согласия. Выдвигаясь на бой с Саске, он был твёрдо уверен: это сражение станет последним. Обдумал всё, смирился и решил, что это будет достойный уход из жизни. Болезнь, изъедавшая Итачи изнутри, казалась непобедимым врагом, капитуляция перед которым была лишь вопросом времени. Он не обращался к ирьёнинам. Его бы сразу арестовали. Да и что они могли бы сделать? Итачи видел подобных людей, когда служил в АНБУ. Медики разводили руками, пока их пациенты медленно и мучительно уходили.
Он потерял в весе, ослабел, держался лишь благодаря сильным обезболивающим. Наркотическим. А по ночам выкашливал кровь целыми сгустками. И слепнул. Практически ничего не видел за пеленой.
Бой с братом должен был стать избавлением. Шансом уйти, как шиноби, а не как жалкая и немощная тень человека.
А вместо этого он проснулся в комнате с белыми стенами, весь обмотанный проводами. В груди всё разрывалось, было тяжело дышать, а ещё дико болели руки. И рёбра. И позвоночник. И почему-то в поле зрения маячил Дейдара, который должен был быть мёртв, но вёл себя живее всех живых, ещё и тараторил странные претензии без остановки.
Старый змей был в своём репертуаре: подло воспользоваться чужой беспомощностью. Когда на исходе боя Итачи рухнул наземь без сознания, все подумали, что тут-то и оборвалась жизнь ещё одного Учихи. Но Орочимару уже ждал в засаде, чтобы проверить всё самостоятельно, и, как выяснилось, не зря. Дыхание Итачи было редким и поверхностным, а сердцебиение — слишком слабым и нерегулярным, чтобы сбить с толку любого. Любого, но только не Орочимару. Оставь он всё, как есть, ещё хотя бы с час — и действительно можно было бы писать некролог, но он успел выхватить ситуацию на стадии глубокой комы от истощения. Самое обидное, что Кисаме о плане по «спасению» знал. Знал и не стал препятствовать. Посчитал, очевидно, что жизнь напарнику нужна любой ценой. Принял решение за него, когда сам Итачи был не в состоянии это сделать.
Мотивы Орочимару не сразу раскрылись для юноши. Поначалу он думал, что охотник за сосудами наконец добрался до жертвы, когда та оказалась слабой и не смогла оказать сопротивление.
— Да сдалось мне теперь твоё тело, — отмахнулся Саннин, когда Итачи решился задать волнующий вопрос. — Ещё рецидив вылезет, и что тогда? Надеяться не сдохнуть и в экстренном порядке искать новое? Выдыхай спокойно, Учиха. Ты мне не для этого нужен.
Вскоре Итачи узнал, для чего же он, собственно, был нужен. Когда за пересадкой лёгких последовала пересадка глаз и эксперименты с Шаринганом. Бессонные ночи и бесконечные дни, проведённые в галлюцинаторном бреду, дали свои результаты. В новых глазах, полученных от некланового неизвестного, вспыхнул красно-чёрный узор. Орочимару ликовал. На радостях он взял аж пять образцов ДНК для дальнейших опытов, уже без участия Итачи, и объявил, что при желании последнего они могут обсудить условия дополнительного сотрудничества.
Итачи не понял, о каком сотрудничестве идёт речь, и не задержался с посылом Змея прямиком к чёрту. На что Орочимару лишь развёл руками, пробормотал: «Восстанавливайся пока, мы ещё поговорим позже» и вышел из палаты. С тех пор он стал заглядывать крайне редко.
Зато часто начал заходить Дейдара, а чуть позже и реже — Сасори. Подрывника жутко веселило то, что даже гении Шарингана иногда болеют, а кукловод делал пометки в своём блокноте, приговаривая: «На случай, если рука не восстановится». Параллельно они оба рассказывали свои истории, как оказались здесь и почему предпочли, чтобы другие шиноби считали их мёртвыми. Всё это только добавляло Итачи сомнений.
Может, это и верно, что ему не позволили спокойно умереть? Может, не так уж и плохо быть полностью зрячим и дышать полной грудью в прямом смысле этой фразы, даже несмотря на поруганные принципы и гордость? Может, возвращаться в Акацуки ему не особо хочется? Цель вступления в организацию заключалась в шпионаже для Конохи. Но Хирузена больше нет в живых, и докладывать давно некому.
Став нукенином, не имея выбора, Итачи получил свой выбор сейчас. И чем больше он восстанавливался, тем чётче понимал, что держит в руках шанс на новую жизнь. Он обо всём расскажет Саске, покончит с криминалом и займётся благородным делом. Ну, насколько оно может быть благородным под эгидой Орочимару, но Сасори и Дейдара уверяли, что никаких зверств пока не наблюдалось. Итачи больше не столкнётся с убийствами на заказ и преследованиями ни в чём не повинных джинчурики. Не станет преумножать кровь на своих руках. Возможно, со временем даже заслужит прощение. У самого себя.
Шаринган прекрасно видит на клеточном уровне. В некоторых случаях его возможности превосходят микроскоп, поскольку для Шарингана изготовление микропрепаратов вовсе не обязательно. Его можно использовать, чтобы заглянуть в структуру раны или проанализировать поражённый орган прямо в процессе операции. Частое использование техник, вероятно, снова ударит по зрению, но пересадка глаз для Учих — дело обыденное. К тому же, правило исключительной одноклановости теперь не составляет проблемы. Донор подойдёт любой, уж Итачи-то убедился в этом на собственной шкуре.
Во всяком случае, это шанс начать всё сначала. Или здорово подлатать то, чему уже не повезло статься.
— Просто фантастика, — сокрушался Дейдара, когда узнал, о чём подумывает Итачи. Учиха и сам смутно понимал, почему решил рассказать подрывнику первым. — Я из Акацуки свалил, чтобы придурков вроде тебя больше не видеть, а теперь здрасьте приехали, хм.
— Мне казалось, тебе нравится меня подъеживать, — предположил Итачи.
— Нравится, да, — согласился блондин. — Но не в долгосрочной же перспективе! Если есть одни данго на завтрак, обед и ужин, от них рано или поздно тошнить начнёт, хм.
— Мне льстит сравнение с данго, — усмехнулся Итачи. — Да и не говори ерунды. Ты спал и видел, как бы из организации выйти, просто уходить в никуда не хотел. Тебя же даже завербовали против воли.
— Ты завербовал, — уточнил Дейдара. — Ты и твой проклятый Шаринган.
— Зато смотри, как ладно получилось. Я дал тебе дополнительную цель в жизни. Ты так хотел превзойти Шаринган, что начал развивать техники и, в конечном итоге, на мне же их и применил, — предположил Итачи тоном, чуть менее серьёзным, нежели обычно.
— Ками-сама, наша несокрушимая красноглазая скала пытается шутить? — воскликнул подрывник. — Да-а, дело куда хуже, чем я думал, хм. Тебе здесь действительно нравится.
— Ты сделал выводы по одной реплике? — вздернул бровь Учиха.
— Да с тобой всё и так ясно, — хихикнул Дейдара. — Ничем не лучше меня. Меньжуешься, как куноичи перед первым спаррингом, а по факту уже спишь и видишь себя за столом в собственном кабинете.
Ответа не последовало. Какое-то время юноши сидели в полной тишине под изредка мигающей лампой дневного света.
— Брату что скажешь, м? — нарушил молчание Дейдара. — Он ещё может здесь объявиться.
— Правду.
— А что, есть ещё какая-то правда, кроме той, которую знают все?
— Есть, — задумчиво ответил Итачи, повернув голову к окну в самом конце палаты, явно давая понять, что на сегодня разговор окончен.
А на следующий день попросил у Орочимару атлас микро- и макропрепаратов. На вопрос, зачем, ответил без тени сомнения: «Должен же я визуально знать, что могу обнаружить». И в тот же вечер обзавёлся всей необходимой литературой, микроскопом (на всякий случай) и личным кабинетом: «Учиха Итачи, патоморфолог».