Клиника Орочимару: любой каприз за ваши гены

      По линиям судьбы можно ходить, как по размеченному маршруту, а можно срезать углы. Можно жить по прописанному сценарию, а можно сломать не только четвёртую стену, но и пол с потолком проломить. Выбор не всегда делается между чёрным и белым — почему бы не взять красный?       Он слышал, что руководство клиники пойдёт на любые сложности ради уникального штата. Он понимал, что для охотников за генами нет лучшей платформы, чем полигон Четвёртой мировой. Только сильнейшие мира сего. Справедливо было бы ожидать, что сотрудники и так окажутся поблизости. Даже при том, что изначально разговор между ними не привёл к согласию.       Им уже довелось общаться, когда патриарх клана был отозван на миссию, а у сестёр затянулись тренировки. Тогда он отнёсся к предложению крайне негативно, не захотел знать никаких деталей и ясно дал понять, что обратились не по адресу. Невообразимая наглость! Подстрекать к предательству семьи и деревни! Вот только семья и сама предала его, много лет назад, когда заклеймила зелёным крестом на лбу. Печатью, которая предоставляет Главным возможность активировать деструкцию нейронов головного мозга, по факту — убить, если заподозрят в непослушании. Или если он любым образом станет им неугоден. Наверное, этот страх и тогда говорил в нём, но на глубоко подсознательном уровне. Не прочитают ли его мысли? Не догадаются ли о его намерениях? Не ликвидируют ли просто за то, что он допустил такую возможность?       Она была единственной, кто держал его в прежней жизни, но эта жизнь неразрывно связывалась с золотой клеткой. Если ему суждена жизнь в тени Основной ветви, почему не перейти в тень в прямом смысле? Всё так же рядом, всё так же прикрывая спину, но теперь это его решение, не связанное с унизительной иерархией. С появлением в жизни нового дела он не сможет быть подле неё каждую минуту, но будто до этого было не так. У каждого свои миссии, задания, операции — он не был телохранителем, но при надобности всегда мог бросить всё и устремиться на помощь. Так и будет продолжаться дальше. Руководство согласится на всё ради заполучения ещё одного додзюцу в коллекцию. Их главный весьма падок на такие вещицы.       Наверное, это была первая в его жизни спонтанность. До сего момента жизнь виднелась весьма расчерченной схемой без внезапных поворотов, но вот незадача — чертилась она по-прежнему в услужение основным. Главным. Кому повезло родиться на пятнадцать минут раньше. Возможно, чуть погодя он пожалеет и поругает себя за опрометчивость, за лишний эгоизм. Но лишний ли? Или тоже первый в жизни? Первый и заслуженный за годы услужения?       Один шаг — и как раньше, уже не будет. Но уже без изъедающего чувства долга, от которого не скрыться за семью замками. Это — его выбор. О котором не надо знать всем. Достаточно единственного человека, самого родного. И то не сразу — люди должны поверить. Сообщит позже.       Договорённость заключалась в кратчайшие сроки. Ситуация выдавалась как нельзя более содействующая. Контакт одних нужных глаз с другими нужными глазами, и разговор уже переносится в красно-чёрную реальность, где время течёт иначе и можно обсудить куда больше, даже находясь за пару секунд от смерти. Он помнил переговорщика с тех времён, как поступал в Академию. Тогда парня считали гордостью и надеждой деревни, чуть позже — её врагом и предателем, потом всплыла другая правда и из преступника его переквалифицировали в жертву обстоятельств. Все считали, что посмертно. Но вот они стоят под багровым небом и разговаривают, два изгоя: один стал таковым давно, другой принимает эту долю прямо сейчас. В этот раз ответ звучит иначе. Всё равно пешка, пешкой бы и умер, а здесь хоть какой-то шанс. Они обещают что-то придумать с печатью. Верится слабо, но находясь одной ногой на том свете — почему бы и не рискнуть? Деревянные шипы, изрешетившие тело, не иллюзия, в отличие от кровавой луны. Хоть ирьёнином он не был, но отлично понимал: после такого выжить крайне сложно. Невозможно, пожалуй. Если у них получится, он вынужден будет отставить свой скептицизм и признать, что в корне ошибался.       В реальности всё происходит куда быстрее. Печать повиновения скрывается в слегка модифицированной реальности с помощью гендзюцу. Прилагаются титанические усилия, чтобы продержаться в паузе, необходимой для убедительной сцены. Каналы чакры перекрываются в определённых точках, круговорот в теле перестраивается по принципу централизации, поражённые зоны пропитываются в первую очередь с целью выиграть немного времени. Ирьёнины Конохи не перехватят пациента. Он намеренно отказался от помощи медиков — отвод глаз. Нужные люди успеют вовремя. В глазах темнеет. Процесс подмены увидеть не суждено — силы на исходе. Лишь бы у них получилось. Лишь бы не оказалось слишком поздно.       Орочимару возмущался, почём свет стоит, но поступившего вёл лично. По его мнению, все проблемы начинались от додзюцу, а самыми сложными пациентами оказывались медики и обладатели глаз с особыми опциями.        — Знал, стервец, что мы такой шанс не упустим. Ушёл красиво, стал для деревни героем-мучеником, ещё и целый отряд нукенинов теперь вокруг него пляшет. Не было бы у него Бьякугана…       Вопрос, на какую конкретно должность возьмут Неджи Хьюга, не возникал как таковой. Как и ответ на него. Орочимару было абсолютно всё равно, кем юноша станет работать, ведь ему в руки сам пришёл владелец уникального генетического материала! Поэтому Неджи, как в своё время Итачи, выхаживали всей клиникой.       Проблемы начались ещё на этапе транспортировки. Саннин молился всем богам, чтобы их лучшему патоморфологу не пришлось снова пересаживать глаза, потому что нагрузка на собственные легла колоссальная. Напустить иллюзию на такое количество людей, в боевых условиях; провести переговоры посредством Цукиёми; сделать грамотную подмену клоном, который не растворится в воздухе при первом прикосновении; ещё и протащить ургентного пациента вместе со всей спасательной бригадой через портал Камуи прямиком на реанимационный стол — то ещё испытание для любого носителя Шарингана. Первый глобальный опыт использования новой техники, к слову. Итачи тренировал её очень долго, наблюдая за Обито посредством ворон. Одним нелёгким субботним утром, когда в приёмном отделении образовался аншлаг как следствие масштабного сражения неподалёку, коллектив единогласно сошёлся в идее запуска своеобразной скорой помощи. Канала мгновенной доставки пациентов в клинику, когда время играет против врачей. Ничего лучше, как пнуть Итачи по направлению осваивания Камуи, не придумали.       Главная сложность заключалась в Печати побочной ветви. Оказавшись в более непредвзятой ситуации, Орочимару бы оценил по достоинству изобретательность Хьюг, но в данный момент это лишь ставило палки в колёса. Всё, что Змей знал о дополнительных опциях Печати — то, что с её помощью выходцы Основной ветви могут запустить нейродеструкцию неугодному родственнику. Но радиус действия связи, как и положено, держался в тайне. Если Неджи выживет и об этом узнает Хиаши, появится риск, что дядюшка немедленно активирует Печать, устроит племяннику фарш вместо мозгов и навсегда закроет к доступу любую генетическую информацию о Бьякугане. А любой риск для них сейчас непростителен. Если команда не сможет вытащить Неджи и он умрёт — печать саморазрушится и, опять-таки, перекроет доступ к секретной клановой информации.       Но какая разница между биологической смертью и клинической? Вторая — обратимая. Но, помимо этого, в первые пять минут процессы протекают абсолютно одинаково. Настолько ли умна Печать, чтобы различить их?        — У нас есть окно в две минуты. Возможно, меньше. Действуем строго по команде, — отчеканил Орочимару, и импровизированная бригада скорой помощи поняла, что это будет самым сложным заданием в их практике.       Пациента затащили в портал и остановились над ним, боясь даже моргнуть и тем самым упустить переломный момент.        — Не реанимировать, — выставил руку вперёд Саннин.        — Он ургентный. Умрёт же, — попытался возразить Сасори.        — Если спасём сейчас, но ничего не сделаем с Печатью, в первые же сутки произойдёт смерть мозга. С подачи дядюшки, — напряжённо прошипел Орочимару. — Мы не знаем, на какой дистанции она работает. Не имеем права рисковать его жизнью. Ждём.       Дыхание Неджи становилось поверхностным и обретало беспорядочный характер. Хидан потянулся к агонизирующему юноше.        — Ждём! — рявкнул Орочимару, и от этого стало не по себе даже жрецу Дзясина.       Тело Неджи слегка выгнулось и застыло. Горизонтальная полоса перед зелёным крестом на лбу начала медленно исчезать.        — Ждём, — повторил Змей, как мантру. Взгляды присутствующих приковались к Печати побочной ветви. Хоть и не было команды, все задержали дыхание.       Она бледнела. Теряла интенсивность и вскоре совершенно сливалась с кожей, двигаясь справа налево. Сначала исчезла полоса, затем половина креста, затем и весь. И только когда процесс исчезновения перешёл на вторую полосу, воздух разрезала команда:        — Теперь старт!!!       И началась реанимация в восемь пар рук. Пока Сасори руководил парой марионеток, в идеальной синхронности пытавшихся запустить сердце и подать кислород в неподвижные лёгкие, Кабуто запустил экстренную регенерацию сосудов. Массивное внутреннее кровотечение, которое и спровоцировало терминальное состояние, с трудом поддавалось остановке. Идеальным вариантом сейчас стала бы гемотрансфузия, но Неджи Хьюга оказался особенным даже в этом. Первая группа мало того, что была чрезвычайно редкой, так ещё и значилась универсальным донором, а не реципиентом. Реципиент из первой группы получался препоганый. Моментально отвечал гемолизом на любую группу, кроме своей. А «своя» имелась в наличии только в криокамерах клиники, до которой ещё предстояло добраться.       Хидан несколько раз предлагал просто отдать парня в руки воли Дзясина и не парить всей команде мозг. Команда отказалась.        — С того света всегда успеешь вытянуть, — заверил Орочимару. — Это крайняя мера. Врачи мы или кто? Твоих адептов становится многовато, им всем нужны жертвы. У нас клиника, а не завод по штамповке серийных убийц.       По причине первого глобального использования портала выход удалось найти не сразу, а потому реанимационные мероприятия стартовали ещё внутри коридоров. Непрямой массаж сердца становился всё более бесполезен, поскольку крови перекачивалось всё меньше и меньше, так что сосуды решили наполнять чем угодно, пока путь к гемотрансфузии оставался закрыт. Кисаме, как ниндзя Воды, оказался прекрасным поставщиком физраствора в безлимитных количествах. Благо настраивать солевой баланс тоже научился, исходя из производственных особенностей новой работы. Параллельно Дейдара латал печень по принципу микросварки. Паренхиматозные кровотечения останавливались хуже всего, так как хлестало из капилляров, которые не пережмёшь жгутом, как артерию или вену. Оставалось только паять. А поскольку коагулятора под рукой не было, взрывные наночастицы прекрасно сработали на замену. О масштабах поражения и попадании на здоровую ткань печени Дейдаре сказали не волноваться — тут бы до стола дотащить, а там, по необходимости, любую пересадку сделают. К процессу подключили даже Какудзу, который обычно оставался в стороне — казначей накладывал временные швы на наиболее значимые повреждения.       Все силы бросили на то, чтобы пациент выжил.       И у пациента просто не было других вариантов.