Гувернер

На часах четыре утра, а сна ни в одном глазу. Я залез в комп, нашел в сети фото- и видеоподборки пареньков из молодежных поп-групп. Из чистой сучьей вредности отыскал среди них наиболее похожего на цыпленка… Застегнув после ширинку, усмехнулся и заверил парня на фотке, что он чертовски горяч. Я чокнусь раньше, чем выйду на пенсию. Подвернувшийся под горячую руку айдол тоже не больно на взрослого смахивает. Но уж лучше он, чем себе цыпленка представлять. По его поводу хотя бы совесть не мучает — они сами и вполне сознательно на это подписываются, чтобы в их теплой компании одинокие извращенцы коротали свой невеселый досуг. — Горячий, горячий, — еще раз убедительно подтвердил я изображению, улыбаясь, как дебильный маньяк, — я себе, пожалуй, даже твой постер прикуплю… сразу, как этот контракт закончится. Парень с монитора улыбался все так же ласково, доверчиво и соблазнительно, словно в меня безмерно влюблен. Какой я все-таки урод! Ведь он меня даже не возбуждает, как и все просмотренные смазливые мордашки. Я просто стервозничаю от злости на Джи Ху… Нет. Я тронусь умом еще до окончания контракта. Честно говоря, я даже не уверен, что я все еще нормальный. Я постарался отбросить стыд, совесть, свои представления о чести и наконец разобраться в себе и в своем отношении к мальчику. Любовь? Да. Определенно, да. Мы слишком долго вместе, я привязался к нему, пророс душой. Чувства стали настолько глубокими и сильными, что начали размываться границы в их оттенках. Я люблю его как сына, как брата, как друга, как человека, в которого вложил всю душу. Люблю так сильно, что любовь перестала помещаться в отведенные ей рамки и от ужаса предстоящего расставания так же, как Джи Ху, мечется в безумных отчаянных поисках оправданных способов не расставаться. Но объективных причин для этого нет. Даже сознание Джи Ху их не находит, и его желание оставить все, как есть, трансформируется в такие неоднозначные предложения. Что бы я ни наобещал сегодня цыпленку, рядом быть я не смогу. Мы оба понимаем, что так продолжаться не должно. Если я останусь, он так и не захочет взрослеть, продолжая прятаться за мою спину, хотя уже вполне способен позаботиться о себе сам. Он еще не осознает, но мне со стороны уже видно, что он очень сильный, а таких людей довольно быстро начинает тяготить зависимость от чьей-либо опеки и защиты. Несмотря на то, что сейчас он больше всего боится потерять в моем лице защитника и оказаться один на один с жизнью, он к ней уже почти готов. Ему просто необходимо прочувствовать свою силу, ведь еще я вижу, как в нем начинает появляться, пока безотчетная, потребность самому стать для кого-то защитником. Джи Ху становится взрослым. Я тоже боюсь, очень боюсь, что боль расставания будет почти невыносимой. Но кто я ему, и что я буду делать возле него? Моя чисто человеческая привязанность к нему, не имея настоящих родственных корней, начала превращаться в наваждение, рискуя перерасти в больные и запутанные отношения. Как взрослый человек, я должен взять на себя ответственность за самое тяжелое в своей жизни решение и уйти из его жизни. Прости, цыпленок, это не предательство. Так надо. Утром мы, конечно же, с легким сердцем забили на традиционную тренировку. Джи Ху ничем не дал понять, что он хоть что-то помнит о событиях ночи. Для его же блага я надеюсь, что его память их не запечатлела. Я бы тоже хотел все забыть, но увы, я находился в трезвом уме и твердой памяти, в отличие от мальчишки.