Гувернер

Утреннее самочувствие заставило меня первым делом схватиться за телефон. Исходящих за вчерашний день нет, уже хорошо. С кухни доносятся приятные запахи. Вообще замечательно. В дверях показалась рыжая, лохматая, улыбающаяся во все тридцать два голова — жизнь прекрасна и удивительна. — Интересное понимание слова «умеренно», — сообщил я этой голове. Голова весело прищурила свои светоотражающие бесстыжие глаза и парировала: — Конечно, умеренно. Я же не каждый день закидываюсь, а только в хорошей компании и в хорошем настроении. А это случается в лучшем случае раз в год. Дуй к столу. — Можно я тебя сначала обниму? И схожу умыться? — Эк тебя развезло-то. Валяй, если так уж хочется, чего уж там, — девчонка раскрыла объятья и отвернула голову, всем видом демонстрируя скептическое отношение ко всяким сантиментам и намекая на то, что делает мне великое одолжение, позволяя себя обнять. Я аккуратно хрустнул ее косточками, чмокнул в висок и скрылся в уборной. Телефон пискнул принятым сообщением в самый «подходящий» момент, как водится. — Будь лапонькой, прочти, что там! — крикнул я через дверь. — Вдруг что-то срочное. — А вдруг личное! — Тогда мы оба будем точно знать, что ты прочла, и мне не придется об этом гадать по твоей наглой моське! Сообщение оказалось от Него. Что-то нейтральное — про погоду и небо над городом. И про то, что я урод. Здесь, в общем, без изменений. Я чуть не прослезился от счастья и едва не потерял правильную траекторию. Почему Он все еще помнит обо мне?.. Тысячу раз уже мог и должен был послать меня лесом. Девчонка не спрашивала, что это было, — я сам ей пояснил в двух словах. Она коротко кивнула и как ни в чем не бывало продолжила наворачивать завтрак с завидным для похмельного состояния аппетитом. Непробиваемая, да? Я тут же зажегся ее «достать». Какого черта? Я ей сердце открыл, а ей хоть бы хны. Неужели ничего не дрогнуло, и не захотелось ничем поделиться? Факты ее биографии мне ни к чему, но могла бы взгрустнуть для приличия: ведь девочка все-таки, в возрасте еще самом романтическом — наверняка тоже приходилось расставаться и терять. Меня в свое время выбило на «Лолите». Интересно, что бы ей такое подобрать?.. «Крестного отца»?.. Подумаю об этом на досуге, усмехнувшись, решил я. Довольно быстро я сообразил, что рыжую бестию мне учить особенно нечему. Разве что паре-тройке хитрых, сугубо профессиональных фокусов. В то время как все нормальные дети получали табели успеваемости, моя новоиспеченная напарница сдавала экзамены на выживание и по этой части даже мне могла дать фору. Работали мы с ней с огоньком. Я и не знал, что можно работать ТАК: не нарушая, но извращая привычные схемы и надругиваясь над стандартными алгоритмами. Никогда еще так не веселился. Даже начал понимать Мина, который нет-нет, да и вздыхал, что мы с цыпленком скучные. В обычной жизни я чаще всего называл ее Чихуахуа (ну, тосковал я по цыпленку, что поделаешь, а звучало настолько похоже, что само срывалось с языка), Огонек или Тинкербелл. А на работе практически сразу мы стали присваивать друг другу смешные и даже обзывательские позывные (в этом контексте «чихуахуа» мне тоже дико нравилось); и так уж повелось, что почти все шутки на заданиях из-за подспудного страха потерять друг друга сводились к не самым добродушным и остроумным вариациям на тему: «Помрешь — домой можешь не возвращаться, прибью! Покалечишься — добью, чтоб не мучился!» Она злобно шипела мне это в ухо, я огрызался в ответ с не меньшей агрессивностью.